— Нет.

Этого ответа Памеле было вполне достаточно, чтобы понять, что же на самом деле происходит. Дик Джордан взял в руки винчестер.

— Сколько их?

— Шесть или восемь. Точно не могу сказать!.. — Хопалонг натянул на голову шляпу и тихо выругался.

Сзади за ними гналась шайка бандитов, а впереди были апачи. Весь вопрос состоял теперь в том, чтобы решить, что из этих двух зол было злом наименьшим. Далеко впереди протекал Западный приток, оттуда было рукой подать до тропы Индюшиное Перо. Индейцы проезжали всего час назад, это в лучшем случае. Продолжали ли они свой путь или устроили привал где-нибудь неподалеку? И где сейчас находится Спарр?

— Рискнем, — неожиданно сказал Хопалонг. — Доберемся до Индюшиного Пера и устроим привал. И нам, и лошадям надо как следует отдохнуть. Мы еще покажем этому Спарру!

— А как же индейцы? — спросил Джордан.

Хопалонг ответил на это, усмехаясь:

— У краснокожих сейчас свои проблемы.

Он снял шляпу и пригладил рукой волосы, а затем водрузил ее на место, надвинув поглубже на глаза.

— А может быть, — как ни в чем не бывало продолжал он, — они тоже нарвутся на неприятности. Никогда нельзя знать заранее, что может случится, если ты вдруг отважился на подобную прогулку в горах!

Хопалонг сел в седло, и они осторожно двинулись вперед. Следы неподкованных лошадей теперь были хорошо заметны на земле. Очевидно, апачи направлялись именно в эту сторону. Видимо, тропа вела к поселениям в окрестностях Альмы или к лагерям старателей, которые за последнее время стали все чаще и чаще появляться в этих краях.

Расстилавшаяся перед ними небольшая зеленая долина выглядела очень мирно. Она манила к себе, но Хопалонг свернул с дороги и направился в сторону розовой с белыми прожилками кварца скалы из песчаника, у подножия которой росло несколько сикомор.

Между деревьями и скалой мог запросто проехать всадник, и Хопалонг направился туда. Его чутье было обострено до предела. От волнения во рту у него пересохло, но внешне он оставался спокоен. Хопалонг увидел, как совсем рядом с ним взлетела испуганная птичка-канюк.

Обогнув уступ скалы, Хопалонг увидел перед собой въезд в долину, окруженную со всех сторон отвесными скалами. На небольшом плато внизу кое-где росли деревья — сосны, сикоморы и кедры. Скрываясь за деревьями, они миновали последнюю сотню ярдов. Оказавшись на месте, Хопалонг внимательно осмотрелся по сторонам.

Плато, если этот пятачок, затерянный между скалами, можно было так назвать, занимало площадь не более акра, густо заросло травой. Слева каньон сужался и становился обыкновенной узкой и мрачной щелью между скал.

— Заночуем здесь, — сказал Хопалонг, — и проведем здесь в зависимости от обстоятельств еще один день. Не будем вступать в разборки с индейцами.

Лагерь был разбит среди валунов у подножия скалы. Взяв в руки винтовку, Хопалонг двинулся через узкую долину. Заметив какое-то движение в зарослях, он скрылся за деревьями, и тут же в поле зрения появились четверо индейцев.

С противоположной стороны выехало еще несколько краснокожих. Эта другая компания была уже посерьезней, в ней Хопалонг насчитал одиннадцать человек. Ему очень хотелось предупредить Дика и Памелу, но он не решился покинуть свое укрытие. Индейцы были настроены далеко не дружелюбно. Они видели следы! Они знали, где искать!

Мгновение спустя Хопалонг увидел, что к нему бежит Памела. Увидев, как отчаянно жестикулирует ей Кэссиди, она бросилась ничком в траву и поползла по-пластунски. Хопалонг видел, как широко открылись ее глаза при виде апачей.

— Это мимбренос, — прошептал он. — Вот так попали! Будут у нас неприятности!

Памела не впала в истерику. Она приняла ситуацию такой, какой та была. И теперь молча смотрела на индейцев. Похоже, в это время у индейцев разгорелся какой-то спор, скорее всего относительно того, атаковать ли им прямо сейчас или переждать еще немного. Дело близилось к вечеру, а апачи не воевали по ночам.

— Ты думаешь, они нападут на нас? — спросила Памела.

Хопалонг пожал плечами.

— Трудно сказать, что у них на уме, — отозвался он, — могут и сейчас. Мне кажется, что они не могут никак договориться: одни хотят сделать это прямо сейчас, а другие нет. Позицию мы себе выбрали хорошую. Только бы еды нам хватило в случае осады.

Памела бросила на него быстрый взгляд.

— Думаешь, мы в западне?

— Все может статься, — Хопалонг неожиданно усмехнулся, — но в любом случае я не буду против этого возражать. Вот пусть Спарр нагонит нас и сам сразится с индейцами. Я думаю, что у него это должно очень здорово получаться. — Потом Хопалонг взглянул на Памелу серьезно и спросил: — Как отец?

— Устал очень, хотя сам ни за что на свете в этом не признается, но мне кажется, что он не сможет больше проехать ни мили. Он как лег, так и лежит на том месте у скалы, где мы его оставили. Он все еще никак не может прийти в себя, хотя и старается убедить меня, что у него все хорошо.

Еще какое-то время они молча следили за апачами, а потом Памела вдруг неожиданно спросила:

— А они очень далеко от нас? Может, попробовать их всех сейчас перестрелять?

Кэссиди посмотрел на нее.

— Может быть, и можно, но не стоит самим первым нарываться на неприятности. Пусть уж начнут они, если им именно этого надо. А может быть, они просто уберутся отсюда и оставят нас в покое. — Он снова взглянул в сторону индейцев. — До них не более трехсот ярдов.

— А как ты думаешь, Хоппи, они хорошо стреляют?

— Уж можешь мне поверить, — заговорил Хопалонг, — что некоторые из них действительно умеют по-настоящему здорово стрелять. Не так давно семьдесят мексиканцев окружили где-то одного-единственного краснокожего, а тот сумел справиться с такой оравой — и был таков, только его и видели! Семерых он застрелил из ружья, причем каждый выстрел был произведен точно в голову. Вот это стрельба! И я нисколько не виню оставшихся в живых, что они в конце концов плюнули на того индейца и разошлись по домам.

Вдыхая терпкий и одновременно душистый запах нагретой солнцем травы, Хопалонг почувствовал, что отдых ему бы тоже не помешал. Он растянулся прямо на траве, стараясь полностью расслабить все мускулы и как можно плотнее прижаться телом к земле.

— Ты лучше возвращайся к отцу, Пам, — нежно сказал он, — и приготовь-ка что-нибудь на ужин. Кажется, нам предстоит долгое ожидание...

— А что ты здесь будешь делать один? — беспокойно взглянула на него Памела.

— Ждать. Если они решат сунуться сюда, я остановлю их, если, конечно, смогу. А если не смогу, то придется мне отсюда смываться.

— Ну хорошо, — она уже собралась уйти, но остановилась, — только ты береги себя. Ты и так очень часто рискуешь.

— Здесь ты не права! — Хопалонг отрицательно покачал головой. — Рисковать, надеясь на авось, могут только дураки. Воины могут быть или хорошими или мертвыми: или ты действительно способен на что-то, или же тебя просто убьют Мне рассказывали, что когда-то в детстве я до ужаса боялся перейти на другую сторону глубокого каньона по тонкому бревну. Все мальчишки по многу раз проделывали это, но только не я. Теперь я знаю, что если бы по ту сторону каньона находилось бы что-то, что было бы мне просто жизненно необходимо достать, я бы перешел туда по бревну, но только в том случае, если бы никакой другой возможности пробраться туда у меня не было. Я никогда не видел смысла в риске ради риска. Вот именно в этом-то и заключается разница между подлинной храбростью и глупой бравадой.