Пока подходила помощь, Масловский разведал расположение неприятеля и пришел к выводу, что Кирандскую крепость придется брать штурмом. Удалось выяснить, что шахсевенов здесь собралось более 2 тысяч. Партия подошла к замку на рассвете, обнаружив ее, вражеская застава открыла огонь.

После установки на позиции горных орудий по замку был открыт огонь; мелинитовые гранаты повредить ему не могли, оставляя только царапины на стенах и башнях, сложенных из дикого камня. Атакующая цепь казаков и пехотинцев-шемахинцев в шагах шестистах залегла под пулями, которые густо неслись из сада, со стен и башен, с соседней горы.

Тогда капитан Масловский приказал артиллеристам начать обстрел садового вала и склона Багров-дага. На этот раз огонь горных орудий оказался удачен. На склонах горы шрапнель несколько раз накрывала конные толпы шахсевен, которые поспешили оставить вершину, открыв тем самым доступ к единственным крепостным воротам.

Казаки с шашками наголо и пехотинцы, сбив неприятельских стрелков с вершины садового вала, ворвались внутрь крепости и завязали там рукопашный бой. Из защитников замка в плен были взяты всего несколько человек. После боя в саду и крепости насчитали 157 убитых шахсевен. Среди них оказались «наиболее сильные главари, Шюкюр-хан с двумя сыновьями».

Потери победителей составили два казака убитыми и девять человек ранеными, в том числе двое тяжело. Среди раненых оказался хорунжий Гавриил Бабиев — казаки его взвода первыми ворвались в сад. О том бое за крепость Киранда генерал-майор Фидаров из Ардебиля по телеграфу лично доложил императору Николаю II, в то время отдыхавшему с семьей в крымской Ливадии.

Показательно, что, когда партия капитана Масловского возвратилась в Ардебиль, она была самым теплым образом встречена горожанами, которым Шюкюр-хан «досадил много», то есть грабил многократно.

В следующем мае месяце ардебильские шахсевены нанесли по отряду генерал-майора Фидарова ответный удар. Они ночью напали на возвращавшихся из России в Ардебиль сотенного командира 1-го Лабинского полка есаула Маймулина и шестерых казаков. В схватке на дороге есаул был убит, а несколько казаков ранены.

В ответ на такую «дерзость» генерал-майор Фидаров принял решение подальше оттеснить шахсевен от Ардебиля. Операция проводилась отрядом в 200 пехотинцев-сальянцев, пяти сотен (численность каждой из них не превышала 65 человек) казаков-лабинцев при двух горных орудиях. Всего около 500 человек.

Отряд, чтобы застать шахсевен врасплох, совершил ночной марш по Ардебильской котловине. Однако фактор внезапности был утерян после того, как в 6 часов утра 22 мая головная застава была обстреляна сторожевым дозором шахсевен. Так завязался бой, который шел девять с половиной часов.

Племенные ополчения шахсевен, численность которых в разных источниках оценивается от около 2 до около 4 тысяч всадников, собравшихся на высотах, несколько раз конными лавами обрушивались на русский отряд. Тому пришлось фронт держать на четыре стороны света. Отбивая атаки, казачьи сотни сами ходили вперед. Горные орудия вели огонь шрапнелью.

Терпя неудачи, часть шахсевен спешилась и попыталась подползти к противнику. Однако «замолкшая» рота пехотинцев-сальянцев, у которой кончились патроны, получила боезапас и возобновила огневой бой, после чего вместе с казаками, прикрывавшими ее фланг, пошла вперед. Шахсевены, не принимая рукопашного боя, смешались, рассыпались и бежали частью в снежную полосу (гор) Савелана, частью в окрестные селения.

Масловский в своих воспоминаниях писал о том бое: «…Приходилось сбивать их (шахсевен) шаг за шагом с каждого гребня, с каждой высоты, причем они, сбитые с одной, занимали следующую, командующую над предыдущей позицию. Условия местности и значительное количество превосходящего противника затянули бой на 9 часов, но мужество, энергия и взаимная выручка офицеров и нижних чинов одолели врага».

В том бою подвиг совершил хорунжий Некрасов, который, прикрывая своих казаков, выносивших раненых, один сразился с большой группой шахсевенов. Получив три тяжелые раны, он был найден на поле боя и сумел выжить.

После боя 22 мая русские отряды из Ардебиля, Сераба и Агара провели еще несколько операций против шахсевенских племен. В конце 1912 года воинственные кочевники — «любящие шаха» — приняли решение об «общей сдаче». Только в начале сентября ардебильские шахсевены сдали русским отрядам почти тысячу винтовок. Разоружение продолжалось до конца сентября.

20 октября собравшиеся в городе Ардебиле все ханы шахсевенских племен торжественно поклялись больше никогда не поднимать оружие против России. Более того, после этого события часть шахсевен (особенно тех, кто имел кочевья к северу от реки Араке) неоднократно высказывали «стать вместе с их землями российскими подданными».

После этого события на русско-персидской границе наступило спокойствие, особо не нарушавшееся и в годы Первой мировой войны.

Заключительным аккордом в наведении порядка на персидской территории южнее границы России стало следующее донесение начальника штаба Кавказского военного округа в Главное управление Генерального штаба. Генерал-лейтенант Н.Н. Юденич представил в Санкт-Петербург список 22 шахсеванских ханов и беков, оставленных заложниками в городе Ардебиле.

Казалось, что внутреннее положение в Персии изменилось к лучшему. По крайней мере, вооруженное сопротивление шахской власти (и одновременно русским экспедиционным войскам) окончательно сломлено, и его последние очаги еще тлели в горах Иранского Курдистана и Гилянского остана. В Иранский Азербайджан после событий в Тавризе и вокруг Ардебиля пришло «успокоение умов», выступления фидаев были подавлены силой оружия, шахсевенские племена это оружие сложили. Гораздо спокойнее стало в Хорасане.

Однако обеспокоенность не покидала ни царского наместника на Кавказе графа И.И. Воронцова-Дашкова, ни начальника окружного штаба генерал-лейтенанта Н.Н. Юденича. Свое «беспокойство» в видении развития персидских дел они докладывали в Санкт-Петербург. Суть этих докладов состояла в том, что экспедиционные силы умалять в Персии сегодня никак нельзя.

В Военном ведомстве пошли навстречу настойчивому царскому наместнику и начальнику окружного штаба, непосредственно занимавшемуся вопросами присутствия русских войск в сопредельном государстве. В российской столице понимали, что относительное спокойствие в Персии напрямую связано с нахождением на ее территории русских воинских отрядов. Такое спокойствие могло в один день принять образ крайней неустойчивости.

Чтобы усилить их силу, было принято такое решение: увольнение нижних чинов в запас, отслуживших положенный срок на

Кавказе, было осенью 1912 года задержано до 1 января 1913 года. Такой высочайший указ был подписан императором Николаем II. Таким образом, в экспедиционных отрядах до конца года (и на начало 1914 года) оставались наиболее опытные воины — старослужащие рядовые и унтер-офицеры.

…К концу 1913 года в Санкт-Петербурге стало окончательно ясно, что внутриполитическая ситуация в соседней Персии шахской властью берется под контроль. И что с «самовольством» шахсеванских племен наконец-то покончено. По крайней мере, они больше не выступали с оружием в руках против правительственных властей, прекратились «опасные» разбои на дорогах и нападения на русские воинские команды.