— Владимир Борисович, как у вас сложилось после Англии?

— Нормально. Я же говорил вам, я кондовый научно-технический разведчик. В 1948–1950 годах работал в США.

— Почему так недолго?

— Жена заболела. Пришлось ехать в Союз на операцию. С 1956 года — резидент в США.

— То есть возглавляли всю советскую разведсеть в Штатах?

— Легальную. Шесть лет.

— Ого! Почему все-таки вы не генерал?

— В мое время нам генералов не присваивали.

— И трудились в Штатах по тому же атомному делу?

— И по тому же и не только по этой проблематике. А атомными вопросами мы и сейчас занимаемся. Ставятся новые опыты в ядерной физике, появляются другие виды боеголовок… Надо знать, что делается.

— В США?

— Да везде.

— Вторая мировая закончилась. Энтузиазм друзей угас…

— Согласен. Работать намного труднее.

— Но бескорыстные и идейные, наверное, перевелись?

— К сожалению, да. И все же приходится искать, нанимать и оплачивать. Вера угасла, появился страх перед нами и своей контрразведкой.

— Но и мы сами немало сделали, чтоб от себя отвадить.

— Мы много для этого сделали. Сегодня, признаюсь прямо, поиски помощников затруднены. Но бросать из-за этого работать никто не собирается. Жизнь внесла поправки в методы, и существенные.

— Покупаете?

— Приходится.

— Зашел разговор на современную тему, и что-то вы, Владимир Борисович, не слишком многословны.

— А как иначе? Ниточки-то тянутся.

— Хорошо. А в первый заезд в Штаты вы должны были застать полковника Абеля?

— Ему полковника тогда еще не присвоили. Понимаете, я был помощником резидента по линии научно-технической разведки. А нелегальная разведка всегда была и остается табу для всех. Как правило, Центр поддерживает контакт со своими нелегалами самостоятельно. У них собственные каналы связи. Только руководители нелегальной резидентуры знают о том, что есть конкретно такой нелегал. Единственное, что мне было известно: с человеком, которого вы называете Абель, есть запасная связь на тот случай, если основная оборвется. Остальное до поры до времени меня касаться было не должно.

— И то же самое относилось к Коэнам? Тем, что во время войны вывезли из Лос-Аламоса чертежи от агента Персея?

— Я знал, чем они занимаются, пока Коэны были в сети легальной разведки. Публика эта мне была великолепно известна, и что она делала, и на что была способна. Настоящие разведчики. Сколько же они для нас всего добыли! Но я напрямую с Коэнами в контакт не вступал, хотя непосредственно руководил деятельностью этой группы через моего сотрудника Соколова. Когда Соколов, известный Коэнам под именем Клод, шел на встречи с ними, он докладывал мне. Мы познакомили Коэнов с Абелем, который принял руководство над всей этой группой. Но к тому времени Коэнам пора было спешно покидать Америку, и сотрудничество их с Абелем было недолгим. Бежать в Мексику им помог непосредственно Клод.

— А как развивалось сотрудничество с Абелем?

— Да, пожалуй, никак. Я работал в Штатах до 1962 года. Арест его произошел при мне. Но к этому времени он на нас уже не замыкался, непосредственно на Центр. Иногда, очень изредка, поддерживали с ним связь. Были кое-какие каналы. Передавали деньги, документы — и все. Не виделся я с ним там ни разу.

Мне бы не хотелось развивать дальше всю эту тему. Мои представления несколько отличаются от популярных. Я испытываю к Вильяму Фишеру, взявшему при аресте имя Абель, огромное уважение. Боготворю нелегалов-разведчиков. На риск они идут страшный. Любой из них для меня, если хотите, образен.

— Мой интерес к Абелю вам понятен. А тот сотрудник КГБ Абель, фамилией которого назвался Фишер, в Штатах не работал?

— Нет. С ним Вильям Фишер познакомился еще до войны в одной из своих долгосрочных нелегальных командировок.

— Я читал в воспоминаниях другого советского разведчика-нелегала Конона Мололого-Лонслейла, будто они с Абелем, то есть Фишером, встречались в немецком тылу еще во время войны. Верится?

— Я тоже читал. Но не уверен, так ли это. В Германии, кажется… Сомневаюсь, по-моему, выдумка.

— А с Персеем, который передал нам еще в войну чертежи атомной бомбы, вы не пересекались? Или это фигура если не вымышленная, то собирательная? Хотя Коэн рассказывал мне о сотрудничестве с Персеем…

— …Ничего себе вымышленная. Он входил в группу «Волонтеры» Коэна-Крогера. Давал информацию с Клаусом Фуксом прямо из лаборатории Лос-Аламоса. Но потом он оттуда уехал.

— Уехал из Штатов?

— Нет, переселился в другой город. От нас как-то отошел. А фигура эта реальная. Его никогда не называли настоящим именем. Мне оно тоже неизвестно.

— Он, по-вилимому, жив?

— Я думаю, умер. Точнее, не думаю, что он сейчас жив.

НАГРАДА НАШЛА ГЕРОЕВ ВСЕГО ПОЛВЕКА СПУСТЯ

Две расхожие мудрости. Первая: как веревочке ни виться… И вторая: справедливость восторжествует. Атомным разведчикам все-таки присвоили звание Героя. В июне 1996 года вышел президентский указ. Леонид Квасников, Анатолий Яцков, Леонтина Коэн удостоены этого звания посмертно. Мой постоянный собеседник Владимир Барковский, без которого, быть может, не было бы ни этой книги, ни, что более важно, советской атомной бомбы, и его коллега Александр Феклисов дожили до нежданного дня. Еще в 1995 году звание Героя России присвоено Моррису Коэну. Правда, тоже посмертно. Моррис так и не подержал в руках заветную звездочку.

Мы богаты на таланты и скупы на награды для истинных героев. Такова уж наша держава и ее правители, щедро цеплявшие Звезды Героев Советского Союза на мундиры людей типа бесконечно от России далекого египтянина Насера. Свои же забыты и вниманием Родины не обласканы.

Что ж, лучше позже, чем никогда.

ПАПАША ВОДОРОДНОЙ БОМБЫ ДУШИ В НЕЙ НЕ ЧАЯЛ

Эдварда Теллера, как и нашего академика Сахарова, называют отцом водородной бомбы. Только Теллер «рожал» бомбу для Штатов, а Сахаров — для Советов. До своих почти 90 американец по-прежнему занимался разработкой новых видов оружия, причем самых необычнейших. Об этом рассказывает уже знакомый нам собеседник — Герой России, полковник Службы внешней разведки Владимир Борисович Барковский.

— Владимир Борисович, а наша разведка не пыталась как-то контактировать с Теллером?

— Исключалось совершенно. Человек, искренне нас ненавидевший… Его биограф, физик и лауреат Нобелевской премии, Раби говорил о Теллере так: «Мне он кажется врагом человечества. Никогда не доводилось видеть, чтобы Теллер занял позицию, которая хоть в какой-то степени могла служить интересам мира».

— Я читал, что Теллер ходил в учениках известного немецкого физика Макса Борна.

— Да, вместе с такими гениями, как Ферми и Оппенгеймер, он прошел его школу теоретической атомной физики в Геттингене. Венгр, он эмигрировал в Штаты, спасаясь от погромов. Принял