Символ горна есть дуб, пустой в середине; его находят таким образом изображенным в сочинениях Авраама Еврея.

Этой комбинации – из горна, чаши и философского яйца – давали название тройного сосуда. «Этот сосуд из глины называется философами тройным сосудом, ибо в его середине есть чаша, полная теплой золы, в которую положено философское яйцо» («Le livre de Nicolas Flamel»).

Алхимики, ревниво оберегая все, что касалось Великого Делания, не были ясны, говоря об огне или степени жара, необходимого для Делания. Знание степени жара считалось ими одним из самых важных ключей Великого Делания. «Многие из алхимиков заблуждаются, потому что они не знают расположение огня, который есть ключ Делания, ибо он растворяет и сгущает в одно и то же время то, что они не могут схватить, будучи ослеплены своим невежеством» (Raymond Lulle. «Vade mecum seu de tincturis compendium»[161]). И действительно, раз приготовленная материя только при помощи варки могла измениться в философский камень. «Я вам рекомендую только варить: варите в начале, варите в середине, варите в конце и не делайте ничего другого» («La Tourbe des philosophes»[162]).

Алхимики различали несколько способов огня: огонь сырой – это ванна из грязи, доставляющей ровную температуру; огонь сверхъестественный, или искусственный, означал кислоты. Это происходит от того, что алхимики заметили, что кислоты производят повышение температуры во время различных реакций и что они имеют на тела действие, одинаковое с огнем: они их растворяют, уничтожают быстро их первоначальный вид. Наконец, огонь естественный, обыкновенный.

Вообще, алхимики не употребляли ни угля, ни дерева для согревания философского яйца. Было бы в таком случае необходимо постоянное наблюдение и было бы почти невозможно достигнуть ровной температуры. Марк Антоний сердится на невежественных суфлеров, употреблявших уголь: «К чему служит сильное пламя, раз мудрецы никогда не пользуются горящими угольями, ни горящим деревом для производства герметического делания» («La lumière sortante par soi-même des ténèbres»). Герметические философы употребляли масляную лампу с льняным фитилем, она дает почти такой же жар. Это именно и был тот огонь, свойства которого они хранили в тайне и о котором только некоторые говорят открыто.

Они допускали несколько степеней жара в своем огне, соображаясь с моментами делания; они достигали урегулирования огня, прибавляя нитки в фитиль. «Сначала сделай огонь слабый, как будто бы у тебя было только 4 нитки, до тех пор, пока материя не почернеет; тогда прибавь, положи 14 ниток; когда материя моется, она делается серой; наконец, положи 24 нитки, и ты будешь иметь совершенную белизну» (Happelius. «Aphorismi basiliani»[163]).

Первая степень огня при начале делания равнялась приблизительно 60–70 градусам стоградусного термометра. «Сделайте ваш огонь в пропорции, чтобы он имел жар месяцев июня и июля» («Dialogue de Marie et d’Aros»[164]). Не надо забывать, что это говорит египтянин. Впрочем, первый градус и назывался огнем Египта именно потому, что он почти равняется летней температуре Египта. Некоторые алхимики, забывая этот пункт, назначали для первого градуса температуру слишком слабую, как Ф. Руйяк. «Наблюдайте в особенности огонь и его градусы, чтобы первая степень тепла была февральская, то есть равная температуре солнца в феврале месяце» (Ph. Rouillac. «Abrégé du Grand-Ceuvre»). По первой степени удостоверялись, что достигли желаемой температуры: дотрагиваясь до яйца, не должны были обжигаться. «Ты никогда не допускай сосуд слишком нагреваться, так, чтобы ты всегда мог его тронуть, не обжигаясь. Это будет продолжаться все время растворения» (Riplée. «Traité des douze portes»[165]). Другие градусы легко находят, удваивая и утраивая и т. д. температуру первого градуса. Было всего 4 степени нагревания. Вторая степень колеблется между температурой кипения воды и плавкой обыкновенной серы, третья степень ниже плавки олова (232 ºС), а четвертая – плавки свинца (327 ºС).

Символы огня суть: ножницы, шпага, меч, коса, молоток – одним словом, все инструменты, могущие произвести рану. «Вскрой же ему внутренности стальным клинком», – пишет автор «Texte d’Alchimie», говоря о минерале, из которого добывается купоросное масло. На рисунках Авраама Еврея Сатурн, вооруженный косой, указывает, что надо очищать серебро свинцом с помощью согревания. На картинке Василия Валентина мы видим всадника, сражающегося шпагой с двумя львами – самцом и самкой; это означает, что посредством огня надо сделать летучее устойчивым. Наконец, мы опять находим шпагу как символ огня в барельефах Фламеля на кладбище Невинных.

В заключение приведем слова Бернара Тревизана о качествах, которыми должен обладать философский огонь: «Сделайте огонь, дающий пар, переваривающий, постоянный, не слишком сильный, окруженный, воздушный, замкнутый, переменяемый» (Bernard de Trévisan. «Le livre de la philosophie naturelle des métaux»[166]).

Когда материя заключена в философское яйцо и огонь разведен, то химические тела тотчас же начинают действовать одно на другое. Происходят различные химические процессы: осаждение, очищение, отделение газов или паров, кристаллизация и т. д. В это время материя несколько раз меняет цвет. В этой главе мы займемся химическими феноменами, которые названы алхимиками «Деланием», или «Процессом», а в следующей главе мы будем говорить об окраске, или цветах.

Алхимики в своих описаниях особенно различались в обозначениях количества и наименованиях процессов. Это и понятно; возьмем для примера период, когда материя выделяет пары и становится черной, затем пары сгущаются и осаждаются в виде жидкости. Один алхимик, рассматривая общий процесс, дает ему название дистилляции, потому что, действительно, в нем мы видим два процесса: испарение и сгущение. Другой, различая фазы процесса, найдет сублимацию, испарение, осаждение и сгущение; третий, взяв в соображение черный цвет, прибавит третью фазу – гниение. А между тем все это составляет только один период Делания.

То же самое можно сказать и о всяком другом процессе.

Таким образом, является как бы разница между описаниями одного философа и другого. В то время как Пернети устанавливает двенадцать процессов: пережигание, или кальцинацию, затвердение, или накипь, сгущение, растворение, переваривание, дистилляцию, сублимацию, выделение, разложение, брожение, размножение, подсыхание, – Бернар Тревизан допускает только один:

«Хотя философы и делят Магистерий, принимая во внимание разнообразие процессов, на несколько частей, но в действительности существует только один – образование яйца» (Bernard de Trévisan. «De la nature de l’oeuf»[167]). Ho это толкование неясно, и другие алхимики делают иные деления. Гелиас насчитывает семь процессов: сублимацию, кальцинацию, растворение, омовение, насыщение, сгущение, затвердение. Альберт Великий признает четыре: очищение, омовение, растворение и затвердение.