– Трофим! Брат! – услышал он голос Никиты. – Засада! Меня снова закрыли!

– Где?

– Где-где! Да все там же! – В трубке послышались короткие гудки.

Трофим озадаченно поскреб щеку. Марьяна вопросительно посмотрела на него.

– Никита снова влип! В полицию нужно ехать. Неужели Глеб на нем отыгрался? – разворачивая машину, проговорил Трофим. – Как-то слишком уж быстро.

– Может, из-за Ларисы? – предположила Марьяна.

– Из-за Ларисы?! – Он заинтригованно глянул на нее. – Ты что-то знаешь?

– Что я знаю? – Она удивленно вскинула брови. – Ты же сам сказал, что Никита Ларису изнасиловал.

– Как он мог ее изнасиловать, если она сама под него залезла?

– Замуж за него хотела, поэтому и залезла.

– Замуж?!

– А что тебя удивляет? Какая женщина не мечтает выйти замуж?

– Ну да.

– Лариса сначала повела себя глупо. Потом опомнилась.

– Жениться на ней Никита не собирался. Вот девочка и придумала эту сцену с изнасилованием. В итоге Никита снова за решеткой. Ну и кто она после этого?

– Не знаю.

– Что ты не знаешь?

– Никита не собирался на ней жениться. Она это поняла и отказала ему в сексе. Он не поверил, что она может так поступить. Ты же не веришь.

– Я знаю Ларису! Еще та штучка!

– Да и Никита не ангел.

– Да уж! – Трофим хмыкнул. – Нашли друг друга – черт и подпруга!

Марьяна набрала в легкие воздух и тут же выпустила его. Она хотела что-то сказать, но решила промолчать. Какие могут быть разговоры, когда словами делу не поможешь? Тут нужно действовать, а не болтать.

Лариса вопила дурным голосом и ногами дрыгала как ошпаренная. Никита насиловал ее, а она пыталась вырваться. Именно такая картинка и вырисовывалась с телефонной видеокамеры, которую получил в свое распоряжение следователь Орешин. Он прокрутил ее перед Никитой на мониторе своего компьютера.

– Это подстава! – буркнул Никита, разглядывая следы от наручников на своих запястьях.

Его взяли как особо опасного преступника, по всем правилам ментовской науки. Уложили на землю, сковали руки за спиной и сунули в машину. Все это происходило на территории завода, на парковке, где стоял его «Лексус». Все это видели люди. Если менты хотели унизить Высоковых, то они этого добились.

– Все у вас подстава, Высоков, – сказал Орешин. – Человека сбили. С наркотой попались. Следователя Симонова избили.

– Васильева никогда мне не отказывала. Все это знают.

– Мне жена тоже не отказывает. Но если вдруг я возьму ее силой, то она может написать заявление и меня посадят.

– Я еще раз говорю, что Васильева меня подставила.

Никита был уверен в этом. Более того, он даже знал, почему ему вдруг захотелось бабу. Он сам подсказал Ларисе вариант, и она подмешала ему в кофе что-то вроде «Виагры», отсюда и эта необузданная страсть. Свидетелей она подговорила. Надо будет разобраться, кто они такие, Прокопова и Швейников, в каких отношениях состоят с Ларисой.

– У Васильевой все ноги в синяках. Половой акт имел место быть, экспертиза это доказала. Заявление написано, уголовное дело возбуждено. Все, приехал, Высоков. На этот раз тебе не отвертеться.

– Это мы еще посмотрим.

– На папочку своего надеешься? Ну-ну. – Следователь невесело глянул в окно.

Он хотел отправить Никиту за решетку, но знал, что ему не позволят этого сделать. Трофим уже в курсе, скоро будет. Никуда менты не денутся.

– Может, поспорим? – спросил Никита.

– Что?! – Орешин дернулся и выстрелил в него яростным взглядом.

Он как будто дротик в круг с мишенью метнул и попал в самую десяточку. Никита вдруг понял, что переборщил, и виновато опустил глаза.

– Ты, Высоков, говори, да не заговаривайся! Отец у тебя человек уважаемый, но если мы пойдем на принцип, то ты точно сядешь.

– Но вы же должны понимать, что Васильева меня подставила.

– Может, и понимаю. Но ничего не могу поделать. Слишком уж много за тобой грехов, Никита Степанович. Накосячил ты по самое не могу. Я тебе даже больше скажу, команда сверху была, поэтому тебя мордой в асфальт и ткнули. Ты меня понимаешь? Там, наверху, никто не сомневается в том, что ты изнасиловал Васильеву.

– Но вы-то сомневаетесь.

– Сомневаюсь. Потому и не верю, что тебя смогут посадить. Сразу предупреждаю, от следствия вы откупиться не сможете. Но… – Орешин нарочно потянул паузу.

– Что но? – поторопил Трофим.

– Откупиться можно от самой Васильевой. Если она заберет заявление, то инцидент будет исчерпан.

– Как она заберет заявление?

Следователь пожал плечами, взял авторучку и продолжил допрос:

– Итак, вы утверждаете, что гражданку Васильеву не насиловали?

– Нет, не насиловал. Все было по взаимному согласию, а потом она вдруг стала кричать и появились свидетели.

Орешин тоже понимал, что Лариса все подстроила, и даже знал, зачем именно. Но кто просветил следователя? Сам догадался или в сговоре с Ларисой.

Орешин заполнил протокол. Никита прочитал текст, расписался, и конвоир вывел его из кабинета.

В коридоре он увидел брата. Трофим хотел что-то сказать, но злость и досада на Никиту душили его. Он так и не смог проговорить ни слова.

Никиту повели дальше, а Трофим зашел в кабинет. Он хотел поговорить со следователем. Тот скажет ему, как быть с Ларисой.

Никиту отконвоировали в изолятор временного содержания. Следователь не мог отпустить его под подписку, слишком уж много косяков за ним. Парень знал, что снова будет мариноваться под стражей, пока Трофим не выкупит. Как бы к уголовникам в камеру не бросили. Там насильников очень любят, причем в извращенной форме.

Ждать пришлось недолго. Дверь открылась, и Глеб увидел Ларису, стоящую за ней.

Когда-то он считал себя счастливчиком. Еще бы, с ним дружила самая красивая девушка на свете. Марьяна даже согласилась выйти за него замуж. Глеб почему-то решил, что иначе и быть не может, ослабил хватку, а потом и вовсе сотворил несусветную глупость. Надо было врезать Никите промеж глаз, а он решил наказать его по закону. Требовалось идти до конца, а он свернул с правильного пути, и Марьяна ему этого не простила.

Но так он думал, пока не узнал, с кем у Марьяны роман. Оказывается, на самом деле она раздула из мухи слона, чтобы избавиться от Глеба и закрутить со своим начальником. Марьяна поступила подло. Глеб должен был ее за это наказать и вернуть себе. Слишком уж она ему дорога, чтобы отказываться от нее.