Тот сделал усилие, чтобы ответить хотя бы подобием улыбки. Рой пожал плечами.

— Да, в самом деле, как? Ваша аргументация убедительна. Но все-таки если бы попросили проверить каждого, кто прибыл предыдущим рейсом, вы смогли бы это сделать? Скажем, вызвать их в космопорт. Или дать нам возможность посетить любого на дому. Видите ли, у нас имеются подозрения, что один из пассажиров, и как раз профессор Брантинг, прибыл на Марс, назвавшись другой фамилией и изменив свой облик.

— Боюсь, это неосуществимо. — Диспетчер не скрывал удивления, что его ответ не удовлетворил Роя.

О том, что кто-то может скрываться под чужой фамилией и в чужом облике, на Марсе еще не слыхали. Диспетчер старался вспомнить инструкцию по обслуживанию пассажиров космических рейсов. Он был уверен, что пункта о проверке облика там нет.

— Я хотел бы знать, почему это неосуществимо? — холодно спросил Рой. — Потому ли, что вы не желаете такой проверки, или на Марсе невозможно установить, где кто проживает? Мне странно ваше нежелание…

В диспетчеры космопортов подбирали людей энергичных, ни при каких обстоятельствах не теряющих спокойствия.

Диспетчер ответил с подкупающей вежливостью:

— Мои желания значения не имеют. Всех, кто находится на Марсе, вы можете пригласить сюда или посетить на их квартирах.

— Нам больше пока ничего и не нужно. Встречи со всеми пассажирами предыдущего рейса вполне нас удовлетворят.

— В том-то и дело, что со всеми не выйдет. Вчера семь из ста восьми пассажиров, прибывших с Земли до вас, улетело дальше…

— Дальше? Куда?

— На Нептун, — торжественно сказал диспетчер. — А там, как вы знаете, действуют особые правила. Если интересующий вас человек, — диспетчер явно не мог произнести уважаемого имени Брантинга, — если этот человек на планетолете, то он мог назваться любой фамилией, и мы не имеем права доведываться, кто он реально.

Рой хорошо знал правила, установленные для Нептуна. Когда-то они имели серьезное значение, сейчас в них сквозил элемент игры, но то была игра, правила которой выполнялись с педантичной строгостью. Триста лет назад группка бежавших с Земли авантюристов, не примирившись с созданием всеземного коммунистического правительства, учредила на Нептуне свою колонию. Беглецы, вооруженные аннигиляторами, долго не подпускали к планете земные корабли. Капитулировали они, лишь когда убедились, что без помощи Земли погибнут от голода и вырождения, но поставили при этом условие, что возьмут себе выдуманные фамилии и никто не станет дознаваться, кем они были раньше. Условие это было утверждено Большим советом в качестве закона для Нептуна.

Отныне каждый поселявшийся на планете брал новую фамилию и придумывал себе прошлое, какое нравилось. У обитателей Нептуна не было биографий, только легенды. Вначале казалось, что со странным обычаем будет покончено, когда исчезнут беглецы, боявшиеся наказания за проступки перед обществом. Но вскоре обнаружилось, что многим нравится игра в инкогнито. Молодые люди, не удовлетворенные ровным течением земной жизни, нанимались на Нептун и там разыгрывали из себя тех, кого хотели бы в себе видеть. По планете, как по сцене, ходили не простые жители, но актеры. Иногда, кое-кто улетал, менял использованную и надоевшую фамилию и легенду на другие, еще красочней, и возвращался обратно на новые роли. Существование на Нептуне было трудным, работа изнурительной — игра в выдуманные существа скрашивала бытие. Теперь она была невинной, и на Земле посматривали с улыбкой на далекую планету.

Родители, отправлявшие взрослых детей на Нептун, сами с увлечением придумывали им легенды и при обмене письмами и радиограммами строго хранили святость инкогнито.

Если Брантинг бежал от розыска, то лучшего места во всей солнечной системе, чем Нептун, он найти не мог.

— Мы все-таки проверим всех оставшихся на Марсе пассажиров, — сказал Рой. — Надежда, что Брантинг здесь, небольшая, но убедиться, что Брантинга нет, мы обязаны.

Понадобилось несколько дней, чтобы такое убеждение стало твердым.

Рой вызвал в гостиницу Цвиркуна.

— Брантинг, по всем данным, бежал на Нептун, — подвел Рой итог неудачным розыскам на Марсе. — Остается, правда, возможность, что он хитро перемаскировался, а вместо него летит на Нептун кто-то, передавший ему свою внешность и биографию. Считаю такое допущение вздорным.

— Согласен, — поспешно сказал Цвиркун.

Генрих лишь молча кивнул. Рой сказал, что поиски на Марсе еще и потому бесперспективны, что здесь множество калиописовых рощ — дешифратор звенит не переставая и показывает все направления и все расстояния. Безрезультатно потрачено столько усилий! Надо решить, продолжать поиск вне Марса или отказаться. Бегство Брантинга наводит на нехорошие мысли. С Нептуна, где действует правило инкогнито, он может в любое время вернуться на Землю с гарантией, что никто не будет доведываться о его прошлом. Не открывает ли это ему более спокойную дорогу к осуществлению задуманного?

— Именно, друг Рой, точно и именно! — в страшном волнении закричал Цвиркун. — Ах, вы даже не подозреваете, даже не способны заподозрить, до чего вы правы!

— Как знать, может быть, и подозреваю. — Рой усмехнулся. — Но если мысль о возвращении на Землю с Нептуна не оставила Брантинга, то он должен взять с собой запас спор калиописа. И тогда он и на Нептуне окажется в сфере анализа нашего аппарата.

— Он взял споры с собой, он взял их, чем угодно поручусь! — воскликнул Цвиркун.

— А если он прихватил споры калиописа, чтобы рассеять их на Нептуне? — сдержанно поинтересовался Генрих.

— Совершенно исключено! — быстро сказал Цвиркун. — Даже для калиописа на Нептуне слишком низкая температура. Выделяемый калиописом кислород на Нептуне может находиться лишь в твердом состоянии. Не забывайте, что Нептун получает тепла от Солнца в триста раз меньше, чем Марс, в девятьсот раз меньше, чем Земля!

Рой вопросительно посмотрел на брата:

— Вызовем Армана? Он не очень загружен. Генрих пожал плечами.

— Как хочешь. Но мне кажется, если мы начали это дело, то мы и должны его завершить.

— Летим на Нептун, — решил Рой. — Следующий планетолет идет туда через неделю.

Генрих колебался. Преследование Брантинга лежало на его совести. Он имел достаточно причин вмешивать брата в это дело: речь шла о безопасности Земли. Но бегство профессора на Марс, а с Марса на Нептун бросало новый свет на действия Брантинга. Калиопис на дальних планетах солнечной системы не запрещен. Имеют ли они право гнаться за профессором на дальнюю планету, где в принципе исключено наведение справок и поиск?

Рой так убежденно поддержал Цвиркуна, настаивавшего на дальнейшей погоне, что Генрих оставил сомнения при себе. Лишь в полете, продолжавшемся более месяца, Генрих побеседовал с братом по душам. Роя нелегко было в чем-либо убедить, но, раз убежденный, он держался твердо. Он опроверг сомнения Генриха. Если Брантинг не замышляет ничего скверного, зачем ему скрываться? Профессор покинул марсианскую станцию, свое детище, дело всей своей жизни, — почему? Без очень уж серьезных причин серьезные ученые — а Брантинг из них — в авантюры не пускаются. Что он замыслил какую-то авантюру, неоспоримо. Его надо обезвредить, пока не совершено преступление. Чтобы его обезвредить, надо его найти. О чем, собственно, спорить?