– Дороговато, – прокомментировал я, так как интересовался этой темой.

Увы, под себя амулетов пока не подобрал, хотя страшные сказки о ведьмаках, которые половину своих амулетов даже под кожу вшивают, не давали мне покоя. Но за таким добром нужно ехать в Новгород.

– В том-то и дело. А с вулканическим каучуком твои противогазы будут стоить сущие копейки. Кстати, я вычитал в «Имперском вестнике» за январь прошлого года, что мировая общественность была возмущена, когда войска Австро-Венгерской империи вытравили буковинских повстанцев, закачав газ в пещеры.

– Жаль буковинцев.

– Жаль, конечно, – чуть сбившись с настроя, сказал Дава, но тут же вернулся в прежнюю колею мысли: – Но это повод намекнуть кое-кому в комиссариатском департаменте военного министерства, что к подобным проискам врагов империи нужно быть готовым заранее.

Если честно, я уже пожалел, что рассказал Даве о химическом оружии даже в плане защиты от него. Мало ли что щелкнет в головах под генеральскими фуражками после намеков шустрого еврея. С другой стороны, как сказал Дава, пальму первенства в этом деле уже отжали австрийцы. И все равно как-то неуютно стало.

– Честно, Дава, мне не очень хочется заниматься этим делом.

– Так я все сам сделаю. – Мои слова не остудили, а, наоборот, распалили молодого стряпчего. – Только тогда от патента мне пятьдесят процентов, тебе сорок и Боре десять.

Он явно собирался торговаться и был удивлен моим быстрым согласием. Хорошо, что в трактире появился Леха: данный разговор становился мне неприятен. Мой бывший коллега и первый в этом мире друг вроде вел себя как обычно, но с небольшой натяжкой, так что нужно вытаскивать его на откровенный разговор.

Еще через десять минут пришел Боря, и мы толкнули первый тост. Затем опять пришлось пересказывать сказочку о неудачной прогулке сквозь кусты, которую очень вовремя скомкал Дава. Он принял горделивый вид и выложил передо мной и инженером по банковскому чеку.

Так, что тут у нас? Неплохо. Шесть тысяч пятьсот рублей в Первом промышленном банке. Интересно, за что? В разработке у нас уже три патента. Дава скромничать не стал и все выложил сразу:

– Я продал привилегии на пневматический молоток по всей территории САСШ. Это, конечно, не пятьдесят тысяч за каучук, но ведь только на одну страну, и основные права остаются у нас.

– Дава, может, хватит? Я же говорил, что решать нужно было быстро, и не я выбирал стряпчего.

– А что тебе мешало сказать этому самому стряпчему, что для деловых переговоров у тебя уже есть доверенное лицо?

– Наглое, хитрое и упрямое.

Как я и ожидал, Давид не обиделся, потому что первые два пункта он считал похвалой, а третье скорее упреком, чем оскорблением. Так что с этим другом все в порядке, тогда почему такая кислая морда у Лехи? Неужели его поведение обусловлено нашими финансовыми успехами, в которых он единственный из компании не учувствует! Это нужно срочно утрясать. Так что, решив не откладывать это дело в долгий ящик, я без обиняков вытащил его подышать свежим воздухом.

О наличии проблем я догадался верно, а вот насчет того, откуда растут ноги, ошибся. Красивые такие ноги и наверняка изящные. Хотя откуда мне знать – от моего взора ножки Елизаветы Викторовны Бабич всегда скрывала длинная юбка.

– Какие у тебя намерения в отношении Елизаветы Викторовны? – без предисловий огорошил меня вопросом Леха, который явно хотел все утрясти не меньше меня.

– Судейской дочки?

– Не называй ее так.

– Хорошо, не буду. А что касается твоего вопроса, то не было у меня никаких намерений, нет и не будет.

– А как же твое признание в любви?

Ну и что мне ему ответить? Лизу домогался мой предшественник в этом теле, и как именно это происходило, мне совершенно неизвестно. Ну, или известно приблизительно.

– Она отказала, а я не из тех, кто просит дважды. Леша, ты же сам все знаешь, ведь мои мытарства проходили у тебя на глазах.

– Я не могу знать, что творится у тебя в голове, – хмуро заявил мой друг.

– Я тоже не понимаю, что происходит с тобой, но могу догадываться. Похоже, это у тебя появились какие-то намерения в отношении госпожи Бабич.

– Да, – упрямо мотнул головой Леха, – и если это тебя задевает, я готов дать сатисфакцию.

– Ты же вроде выпил не так уж много? – настороженно уточнил я. – Какая к чертям сатисфакция?

– Значит, ты не возражаешь против наших с ней отношений? – поняв, что взвинтил себя слишком резко и без повода, начал остывать Леха.

– Каким боком? У меня нет к ней никаких чувств… – Заметив изменения в лице друга, я все же решил чуть подправить заявление. – Ну, может, что-то и было, но оказалось лишь сиюминутным увлечением. Елизавета Викторовна барышня красивая и все такое, а мне в столь романтическом возрасте положено увлекаться. Как и тебе.

– Это не увлечение! – опять вспыхнул Леха.

Да что же ты такой впечатлительный! Меня настораживает подобный пыл. Не дай бог это внешняя накрутка.

– Да ради бога, совет вам да любовь. С удовольствием погуляю на вашей свадьбе.

– Ну, до свадьбы еще далеко… – стушевался Леха и немного покраснел.

Вот и ладушки, а то наш разговор начал меня серьезно напрягать.

Закончив наши разборки на вполне дружеской ноте, мы вернулись к остальным, и вечерника продолжилась с еще большим размахом. Драки так и не случилось, зато возникло дружное желание посетить «Русалку». Влюбленный Леха конечно же откололся от коллектива, но я не стал ему пенять и притормозил возмущение остальных, не вдаваясь в подробности. Если наш Ромео захочет, сам все расскажет.

Чем мне нравится Топинск – так это своей стабильностью. Будь то извечное и какое-то равнодушное отношение к перманентной угрозе со стороны Стылой Топи или же неизменность уклада увеселительных заведений. Как и в «Старом охотнике», в «Русалке» все было по-прежнему – псевдовосточная атмосфера и одетые как гурии вполне славянские девушки. Изменилось только отношение моих друзей к подобным развлечениям. Дава и без того был человеком с ослабленными моральными устоями, а Боря из скромника превратился в записного ловеласа.

Нужно не забыть проконтролировать, чтобы эта его развязность не перешла в манию. И так чуть не проворонил момент, когда одна из девиц хотела познакомить парня с миром грез. У Бори хватило ума не нюхать опиумную пыльцу и к тому же рассказать о случившемся мне. На следующий же день я навестил заведение и устроил там утро стрелецкой казни. Теперь все в этом заведении немного побаивались меня, за исключением Глаши. И это было хорошо. Очень хорошо.

Если сравнивать со вчерашним утром, этот рассвет я встретил просто в чудесном настроении. Из сна выплыл мягко и, увидев на своей груди русую головку спящей Глаши, прижмурился как сытый кот. Конечно, то, что у меня было с княжной, имеет свои плюсы, но и вот такое постельное блаженство дарило большую радость. Я вообще любитель разнообразия во всем. Возникал закономерный вопрос: что же делает любитель этих самых разнообразий на посту полицейского видока в провинциальном городе? И если учитывать сумму на моем банковском счету, вопрос становился очень злободневным.