Остапчук вынул трубку изо рта, положил на стол и расслабленно обмяк в кресле. «Лейтенант, вы читали рукопись?» – «Конечно, шеф». – «Изложите нам вкратце суть. Только ради бога без литературных красивостей». Остапчук приготовился слушать, усталым жестом прикрыв глаза рукой.

«Как скажете, шеф. Вкратце суть такова: некая группа молодых людей, увлекающихся мистикой, одержима идеей магического преобразования мира. Иными словами, им до зарезу хочется стать чародеями-гэндальфами…» – «Лейтенант, что за отсебятина?» – «Виноват. И для этой цели они используют некую разработанную ими же самими систему медитации, связанную с символами. Тут я не вполне разобрался, каков механизм обретения магической сущности…» – «Лейтенант, не отвлекайтесь». – «Да, шеф. Они назвали свою систему Сатан-йога. А занимались ребята этой своей магической йогой в заброшенной каменоломне. Или в катакомбах. Не очень понятно по тексту. А потом кто-то из них случайно узнал, что в тех же катакомбах пару веков назад было капище масонов-люцифериан, где проводились всяческие ритуалы и служились черные мессы. Ну и йоги, само собой, решили прибрать капище к рукам, обосноваться там всей компанией. Поддержать, так сказать, традицию. Отыскали его, вроде бы, по архиву. Этот момент в тексте тоже смазан. Потом идет пропуск. А затем описывается, как они нашли в одной из стен капища замурованную шкатулку. В ней находился древний манускрипт на непонятном языке. Каким-то образом они выяснили, что это санскрит. И вполне справедливо решили, что манускрипт имеет непосредственное отношение к той области, в которой они сами увязли по уши. Поэтому вознамерились во что бы то ни стало узнать его содержание. Для этого они отыскали в городе некоего профессора университета – обратите внимание, госпожа Димарина, – специалиста по санскриту. Наплели ему чепухи относительно происхождения документа и попросили расшифровать. У профессора при виде неизвестного науке манускрипта, как полагается, радостно заблестели глаза и усы встопорщились от предвкушения…»

Остапчук издал невнятный всхлипывающий звук. «Лейтенант, я же просил, без излишеств». – «…и конечно, он взялся за это дело совершенно бескорыстно. А когда перевод был готов, профессор уразумел, что не простой документик к нему попал, а очень даже специфического свойства. И для каких целей он понадобился тем ребятам, тоже уразумел. Умный он был, профессор. Ум-то, видимо, его и погубил. Вместо настоящего перевода подсунул йогам фальшивку, белиберду, имитирующую древнее заклинание, с описанием ритуальных действий. Что-то там такое простенькое, вроде обращения к духам тьмы с просьбой наделить участников ритуала магической силой и принять взамен жертву. Тоже какую-нибудь простенькую. Профессор, не будь дураком, написал там, что жертву специально закалывать не надо – духи тьмы сами выберут, что им по нраву и сами все сделают. Чтобы, понятно, не вводить молодых людей в искушение. Чтобы чего доброго не прирезали кого». – «Лейтенант, покороче. Ваш талант рассказчика будете демонстрировать где-нибудь в другом месте, договорились?» – «Договорились, шеф. Уже заканчиваю. Обе стороны остались довольны: профессор, ловко втеревшись в доверие, под незначительным предлогом временно завладел культурной и исторической ценностью, йоги ушли готовиться к обретению магической силы. Провели ритуал, произнесли заклинания. А оно возьми да и сработай. Причем своеобразно. Духи тьмы выбрали себе жертву по вкусу – самого профессора. И аккуратно нахлобучили ему на голову его же собственный компьютер. В его же собственном кабинете, запертом изнутри. Милиция, разумеется, терялась в догадках. Мораль, я полагаю, такова: магия – это не слова, вернее, слова просто декорация; магическое преобразование мира базируется на прямом обращении понятно к кому с конкретной просьбой. Скажите, госпожа Димарина, я правильно уловил вашу мысль?»

Ди боролась с дурнотой. Она не видела лейтенанта, он расхаживал туда-сюда позади нее, и эти маятникообразные движения, которые она почти физически чувствовала спиной, оказывали дурманящее воздействие. В глазах на несколько мгновений позеленело, и Ди поспешно сделала пару глубоких вздохов. Если они предполагали ошеломить, раздавить, уничтожить ее – они своего добились. Ей с трудом удавалось сохранять внешнее, очень приблизительное спокойствие. Еще сложнее было заставить себя отвечать на вопросы. «Я не знаю, что бы сказала вам еще месяц назад, но сейчас думаю, что мне нужно согласиться с вашей трактовкой, лейтенант. С одной поправкой». Она замолчала. Вспомнила слова, услышанные в бытность свою блудницей. Все гораздо проще. К темному духу нет причин обращаться – он сам предлагает и сам дает. «С какой поправкой?» – «Все гораздо проще. Просьба понятно к кому – тоже декорация. Достаточно лишь стать интересным понятно кому». – «Вот как? А, например, я могу стать интересным понятно кому? Поделитесь опытом, что нужно сделать, чтобы обрести магическую сущность?» – «Лейтенант, прекратите немедленно». Голос следователя звучал глухо, но грозно. Однако Ди не стала лишать лейтенанта удовольствия познания. Два слова едва ли не зримо отпечатались в воздухе. «Лишиться иммунитета».

Лейтенант угомонился и примолк – то ли ему хватило такого объяснения, то ли подействовал оклик начальства. В комнате повисло колючее молчание – как если бы сам воздух был здесь под напряжением и швырял во все стороны иголки тока. Ди заторможенно прикидывала в уме, когда ее арестуют – сейчас или чуть погодя. И как будет звучать обвинение. Преступное предвидение событий, повлекших за собой насильственную смерть? Халатное невмешательство? Соучастие в магических игрищах? Но чьих?

«Вы не удивлены? Мне кажется, тут есть о чем поговорить». – «Да. Но о чем? О сатанистах? Магии? Разве вы…» Она осеклась и посмотрела на следователя расширившимися глазами. «Автоответчик! Вы давали мне прослушать запись. Кто-то угрожал моему мужу… манускрипт… храм… капище?… Так это…» Она не закончила фразу, испугавшись того, что стояло за ней. «Вот именно. А еще мы нашли среди бумаг вашего мужа вот это». Остапчук протянул ей помятый, истрепанный лист бумаги. «Какой-то черновик». – «А вы присмотритесь внимательней». Ди присмотрелась. Скачущий, размашистый, малопонятный почерк, строчки лепятся одна к другой почти без пробелов. «Взываю… Владыка Многоликий… Правитель Мира Неисчислимый Ратью… Сосуд Души Стоит Пустой… Ждет Тебя… Собой Наполни… Стать Как Ты… Возьми и Дай… Жертву Малую Взамен Большого… Всемогущества… Венчай Венцом Твоим…».

Ди вернула лист с каменным лицом. «Белиберда какая-то». Лейтенант за спиной оживился. «Вот и я говорю – белиберда. Но кто-то очень хотел, чтобы в нее поверили. И в угрозы на автоответчике тоже». Ди подскочила на стуле с оборотом в сто тридцать градусов. И едва не зашипела на лейтенанта, как кошка в боевой препозиции. «Хотите сказать, что этот кто-то – я?! Не слишком много у вас однообразных теорий на мой счет?» Лейтенант опасливо шатнулся в сторону. «Госпожа Димарина, прошу вас, держите себя в руках. Обвинений вам никто пока не предъявляет. Мы просто хотим разобраться во всем этом. А вас, лейтенант, я бы попросил…» – «Да, шеф».

Куницын послушно стушевался. Ди приняла исходное положение на стуле. «Согласитесь, госпожа Димарина, ситуация очень странная. Запутанная ситуация… мгм… Должен признаться, не только у лейтенанта создалось впечатление, что кто-то нарочно попытался запутать ее. Не без этого. Н-да. А как бы вы объяснили все это?» Ди запальчиво дернула плечом. «Откуда я знаю? Мне известно не больше вашего. Кстати, вы не допускаете мысли, что у мужа от меня не было секретов и он мог попросту подарить мне идею сюжета об этих… йогах-сатанистах?» Остапчук принялся заново раскуривать трубку. Выпустил пару колечек и отрешенно полюбовался ими. Потом покачал головой. «Нет. Ваш муж не мог знать заранее подробностей собственного убийства… И вот еще интересная деталь. Очень характерная, я бы сказал. Вы заметили – роман называется „Отражение“? Красноречивое название, не так ли?»