страх потерять его, не подталкивает произнести признание? Ох, ладно, хватит думать об этом, и его отвлечь надо. Лучший способом сделать это, поцеловав его, я так и сделала.

Его губы…Ох…

Было огромное желание запрыгнуть на него, хорошо, что я удержалась, ведь у него должно быть остались раны на теле. Вместо этого нежно дотолкла до дивана и оседлала. Его руки сразу же скользнули вверх по моей спине к застёжке бюстгальтера, а монах то на опыте. Даже неприятно думать, откуда мог появиться этот опыт.

– Сколько у тебя было женщин?

– Чего?!

О, впервые вижу удивление на этом красивом личике.

– Разве ты не отвечаешь на все вопросы прямо?

– Конечно, но ведь считать отвратительно.

– Ага, теперь мы знаем, что уже больше двух.

– Да?

– Кем была твоя первая?

– Ты, правда, хочешь говорить об этом?

Нет, сейчас я думаю только о горячих руках на моей спине.

– Ты против?

Сдаваться я не умею.

– Да, против.

Оу. Так страстно, с некой приятной грубостью, притянул меня плотно к себе, наши губы просто впечатались в друг друга. Дикий, дикий во мне воспламенился пожар.

– Постой.

Чего блять?

– Что?

– Это дом твоего отца…

– И?

– Это как-то…странно…неправильно.

– Точно, это не гигиенично, думаю, с прошмандовками до кровати он не доходил, идем туда. – Неохотно встала с его ног.

– Прошма…кто?

– Не будем учить тебя плохому.

– О? Хорошо…

Беру его за руку и веду на поиски неизвестной для нас комнаты, надеюсь, Элиос не думал, что он мистер Грей и не сделал там красную комнату.

Мы нашли спальню, поднявшись по лестнице вверх, на удивление, она обычная, ну, в некотором роде, если убрать излишнюю роскошь. И так считаю я? Может, в интерьере не хватает пару драгоценных камушек. Эльза, не отвлекайся. Не тратя время на поиски выключателя, в темноте опускаюсь на кровать, движением руки маню сладкого. Он приближается, склоняется, целует. Мы не прерываясь, перебираемся в лежачее положение. Наша страсть поутихла, мы оба почувствовали, что желаем нежностей. Кай осторожно навис надо мной. Боится, что мне будет тяжело. Что за очаровашка? В таком положение, даже в темноте, хорошо вижу родное лицо. Смотря на него, ощущаю покой, он весь синоним слову покой. Пока я наблюдала, милый рукой скользнул к моим волосам и поправил их за ухо

– Ты невероятная.

– Как и ты. – Тянусь ладонь к щекам.

При других обстоятельства мой ответ был бы «знаю», но сказать сейчас? Я ж не совсем скотина.

Улыбнувшись мне, приподнялся, оголил вверх. От груди до торса протягивается черный синяк. Надо не прикасаться в эту область.

Вернувшись ко мне, запустил руки к грудям, ловкач, а сам прильнул покрывать шею поцелуями, в ушах отдаются только мои стоны. Хорошо…Его ласки уже доводят меня до пика. Либо прелюдия не моё, либо это всё он…

УХ…АХ…ААА…

*Через 26 минут*

После плотских утех, мы, легко не вспоминая, что мир может вот-вот быть порабощён злом, лежали обнажёнными под одеялом. Мой мужчина крепко обнимал меня со спины…опора, которой у меня никогда не было, и думала, что не будет. Раньше я боялась, кому-то доверять, в ком-то нуждаться, а о привязанности и речи быть не могло. Но, я рада обрести это.

– Можно спросить кое-что?

– Конечно, о чем речь?

– Почему ты так остро реагируешь на своего отца?

Что? Почему он решил говорить об этом ублюдке, портя такой момент?

– Я не хочу говорить о чем-то, что связанное с ним!

Моё настроение ухудшается.

– Эльза…

Спина ощутила легкий ветерок. Он встал.

– Что?

– Я о тебе не знаю ничего…

– И решил начать с этого?! – Вышло резко, не так я хотела.

Тоже приподнимаюсь. Сажусь, облокотившись на спинку кровати, подтягивая простынь под руки.

– Да, твой отец не лучший пример человечности, но даже так, разве ты не слишком остро реагируешь на него?

– Ох, Кай, я полностью обнажена перед тобой, зачем капаться в прошлом? Тем более, если в этом прошлом есть такое дерьмо?

– Я просто хочу понять.

– Понять? Что тут понимать? Он хуже того, кто желает уничтожить мир, понимаешь, насколько он отвратительный? А самое главное во мне есть его днк, и как бы я не бежала, это снова, и снова не просто настигает меня, а бежит рядом со мной…

Спрятанный страх внутри, вырвался. Я излишне надеялась, его перебороть.

– Ты думаешь дети такие же, как родители? – Присутствовала дрожь в голосе.

– Не зря же говорят «Яблоко от яблони недалеко падает»

*Автор*

Разрезая собственную веревку, держащую дамоклов меч, за всем своим всплеском, женщина не смогла разглядеть, что стоит под ним не одна.

Кай, испытывая сейчас, что готов заплакать, стал безумно быстро собираться.

– Ясно.

И только по этому «ясно», до неё дошло, что пистолет, который держала у собственного виска, выстрел в её любовника.

– Кай…Я…

Но обращаться уже не было кому. Дверь закрылась с той стороны.

– Какая я же дура. Он спрашивал у меня, чтобы понять для себя…

Кай сбежал на улице, осознавая, что это глупо, но у него было желание спрятать слезы, которые вызваны ревущей болью внутри. Всю жизнь внутри он сдерживает булыжник, что затыкает поток. Там в потоке, боль, что он сын зла, а по последним событиям, и того, кто создал еще большее зло. Это давно могло его сломать, но семья, воспитавшая его, помогала осушить поток. Они полюбили его, не беря во внимание его происхождение. Сейчас же препятствие удерживавшее поток, вытолкали. Боли не так много, чтобы сломать, но достаточно, чтобы усомниться в себе.

Охотник пошёл вперед, надеясь, что пойдет дождь, и слёзы будут скрыты не только от любимой, но и ото всех.

На небе не облачка…

ГЛАВА 12. ВЗРАЩИВАНИЕ РОСТКА.

«Элиос» не был даже огорчен потерей своего двойника, напротив, эта была нестоящая плата за устранение мага природы, теперь же, единственный, кто мог представлять угрозу, был Элиос. Но как остановить его мысли уже были. Способ плавал на поверхности. Нужно просто надавить на единственное, что он любит…жить.

Тьма, вернувшись в свою обитель, застало, как девочка пытается допрашивать Клауса и Рахима.

– Почему вы молчите? – Надула губки. – Смертная с вами скука.

Кора не боялась окружающих созданий. Ей они были интересны.

– Они не могут говорить. Вернее, Рахим не может, Клаусу запрещено.

– Точно, Рахим же умер.

Безразличие девочки немного удивило зло. Не предполагал он, что в ней настолько скрытого потенциала.

«Что ты с ней сделал?»

«Видишь перед собой другого ребенка? Огорчу тебя, это не другой ребенок, всё та же Кора, просто осознавшая