— Тащ старший лейтенант, вот… — сержант Цыпа, которого я послал проверить трюм, притащил какой-то ящик. Открываю… Сюрприз! Блин, да это же полевой телефон, может даже самый первый из серийных. Ну не помню я, когда их начали выпускать, но уже на русско-японской их кажется уже применяли.

— Ну, Цыпа, и много там этого добра?

— Штабеля до потолка, тащ старший лейтенант. А еще мотки провода и ящики побольше… А в грузовых трюмах ящики вообще большие, метра три в длину и полтора в высоту и ширину. Штук десять будет.

— Ну, мистер — повернулся я к капитану, — как ты это объяснишь? Давай-ка сюда грузовой манифест. Быстро! Или ты хочешь, что бы мои парни перетряхнули всю твою галошу?!

— Тащ старший лейтенант, — вмешался в разговор мой сержант, — а может мы сами посмотрим, в его каюте, там наверняка есть сейф. Пластит на замок и все, тип-топ.

Цыпа как всегда проявляет ненужную инициативу.

— Отставить, игры в медвежатников, на то у нас начальство есть, — я поправил гарнитуру рации, и вызвал «Трибуц» — На связи Слон, обнаружил груз армейских полевых телефонов, и еще какую-то хрень в ящиках. Что там — непонятно. С грузовым манифестом капитан не мычит, не телится.

— Слушай старлей, — ответил Карпенко, — ты там лишнюю инициативу не проявляй, сейчас подойдет мой старший, он с этим капитаном разберется, в белых перчатках.

— Ну, мистер Голдсмит, писец тебе, — говорю я капитану, — придет кавторанг Дроздов и петь тебе до конца жизни тонким голосом. — Во блин, зеваю, спать охота, сил нет, после такого нервного дня еще и ночная смена. А на палубе какой-то шум и гам… вылезли наверх растревоженные мистеры и их миссис. Правда, наверное, из-за сурового вида моих ребят, права пока никто не качает. А шум поднялся из-за одного довольно моложавого мужчинки. Понять не могу, кто он такой, и чего хочет от моих ребят.

— Сержант. — Оборачиваюсь к Цыпе, — охраняй капитана, к приходу Дроздова, он должен быть жив, здоров и невредим! Ясно? А я пойду, разберусь с тем типом, что пристает к ребятам.

Подхожу ближе к источнику шума, мужик-то, кажется, корреспондент, по крайней мере блокнот с карандашом налицо. Что поделаешь, мобильные фотоаппараты и диктофоны еще не изобрели. Жаль, язык я знаю лишь с пятого на десятое.

— Старший лейтенант Рагуленко, ваши документы, — представляюсь, блин, получилось как у мента. Американец протягивает паспорт, фотографии в паспорте конечно нет, прогресс не дошел, читаю Джон Гриффит Чейни… уж не предок ли он тому упитанному поросенку, что был вице-президентом при Бушике-младшем. А так эта фамилия мне ничего не говорит. Послал запрос на «Трибуц», их замполит большой любитель истории, если этот корреспондент, где-то засветился, то на компе замподушам есть на него данные. А тем временем этот самый Джон Чейни быстро — быстро чиркает что то в блокноте. На войну значит ехал, что характерно к японцам, освещать их борьбу против русских варваров. Ну, мы вам еще покажем русских варваров… Вызов с «Трибуца», на связи опять Карпенко, — Ну что ты за человек, старлей? Ты хоть знаешь, кто тебе попался? Джон Гриффит Чейни это настоящая фамилия Джека Лондона. Ты, деревня, знаешь кто такой Джек Лондон?

— О, Yes! — видно корреспондент тоже что-то услышал из слов Карпенко, — Jack London, Yes!

— В общем, старлей, узнай, чего он хочет? — Карпенко хмыкнул, — Только его нам и не хватало!

— Интервью хочет, товарищ капитан первого ранга.

— Ну, товарищ Слон, вот и дай ему интервью! — Карпенко закашлялся, — Хотя нет, отставить! Ты дашь, потом концов не найдем!

— Товарищ капитан первого ранга, он вашего интервью хочет…

— Вот это номер, развели тут журнализдов. Деваться от них некуда, ты сюда, а они за тобой. — примерно минуту капитан первого ранга молчал, — Хочет, перехочет, это еще надо посмотреть какой он Джек Лондон. Ответь ему стандартным «No comment» и отправь пинком в каюту, сны досматривать, не до него сейчас. Да, вот еще что, придай, моему, старшему одно отделение, и оставь там на него все дела. Остальные пусть отдыхают, и ты тоже. Но, короче, молодец! Рукопожатие перед строем!

Так, отключил я связь, млять, японский городовой, что-то еще не так… какой то…

— А-а-а-пчхи! — ну точно, рядовой Иванюта, весь в соплях и чихает, гад, на меня и Джека Лондона впридачу.

— Боец! Ах ты… сын! Ты на кого начхал, на своего командира? Бегом в санчасть на «Трибуц» и пока не будешь абсолютно здоров, на глаза не показывайся! Цыпа, чтоб тебя… зае…ли! Почему у тебя больной боец в деле?! Хочешь, чтобы он тут всех подряд перезаразил, и своих и чужих. Короче мое неудовольствие тебе, с занесением в грудную клетку. После задания получишь!

Вот, втык я дал по самое «не хочу», и оставил на пакетботе Цыпу, вместе с его отделением, остальных отправил спать. Тем временем пришел Дроздов и принял у меня заботы об этой «Принцессе Солнца». Мистеров и миссис банально разогнали по их каютам, объяснив, что никто их топить или брать в плен не собирается, просто на корабле обнаружена военная контрабанда, и необходимо оформить некоторые формальности.

2 марта 1904 года. 08–05 по местному времени

Тихий океан, 34 гр. СШ, 157 гр. ВД.

БДК «Николай Вилков».

Павел Павлович Одинцов.

Утреннее солнце разбросало по поверхности океана мириады солнечных зайчиков. Идем кильватерной колонной. Скорость полная, шестнадцать узлов. Прямо перед нами движется эта самая «Принцесса Солнца». Капитан Голдсмит, узнав, что, в связи с невозможностью перегрузки военного груза на борт наших кораблей, его корабль будет отконвоирован в Порт-Артур или Дальний, моментально вышел из себя. Дело чуть было не дошло до стрельбы и мордобоя, старшему офицеру «Трибуца» кое-как удалось уладить ситуацию, заявив, что если не будет оказываться сопротивление, то жизни и свободе пассажиров и членов команды ничего не угрожает. В Порт-Артуре же дело «Принцессы Солнца» будет рассмотрено призовым судом и даже может быть судно будет отпущено в знак доброй воли русского командования к правительству САСШ. Капитан удалился с мостика, оглашая окрестности самыми замысловатыми проклятиями на головы русских, японцев, президента Рузвельта и заверяя всех, что больше никогда и ни за что он не свяжется с военной контрабандой.

Теперь телефонное оборудование, кабеля, прожектора поплывут в Порт-Артур, где станут неплохим подспорьем для русской армии. Но самое главное, это лежащие на дне трюмов десять больших деревянных ящиков. В каждом из них находился новенький станок по нарезке ружейных стволов. Этому подарку обрадуются и в Туле и в Ижевске, да и новый завод на Дальнем востоке можно будет построить. Конечно, эти станки завод не делают, но кто знает, как карта ляжет.

3 марта 1904 года. 13–15 по местному времени

Тихий океан, 32 гр. СШ, 151 гр. ВД.

БПК «Адмирал Трибуц».

Вот уже почти сутки океан оставался девственно-чистым, ни дымка на горизонте, ни отметки на радаре. Вчера, около полудня, мирно разошлись со встречным трампом примерно на три-четыре тысячи тонн, идущим под американским «матрасом». Его даже не стали досматривать, и на глаз было видно, что он идет в балласте. Корабельная группа по-прежнему, сохраняет шестнадцатиузловый ход. Капитан первого ранга Карпенко решил, не придерживаться первоначального графика, и потратить все сэкономленное время на охоту за грузовозами в Восточно-Китайском море. Там их курс будет перпендикулярен нашему и перехватывать их будет гораздо легче. Да и движение там куда оживленнее.