— Убью! — подорвалась я, не уточняя — кого, где и сколько раз. «Должна быть в женщине какая-то загадка».[13]

— После конкурса — пожалста! — отрезала бабуля, ставя ограничения моей активности топором. — Кого угодно, лишь бы не здеся.

— Дай поносить, будь человеком! — умильно попросила я, указывая на заветный топорик.

— Не могу! — Кувырла пожадничала и спрятала «аксесюр» за спину. — Это нарушит целостность моего наряда.

— Что она сказала? — вытаращилась Шушу.

— Имидж она испортит! — пояснила Миримэ, высовываясь из гардеробной.

— Еще одна умная! — фыркнула Эсме.

— Всем молчать и завтракать! — нарисовалась шмырг.

Всё! Банда в полном сборе. Утро в дурке продолжалось…

Меня, как звезду сегодняшнего шоу, утащили умываться и приводить себя в порядок.

Я вспомнила соседку по дому — незабвенную Манюню, племянницу покойного участкового. Девушка выдающихся способностей и объемов, Манюня была одинока и жестоко страдала по этому поводу. Всем-то она удалась — и характером, и статью… Только слишком уж ее было много даже для хорошего человека. Мужчины, окидывая взглядом даму с размером бицепса с мою голову, восхищались… но восхищение свое благоразумно держали подальше. Себя, впрочем, тоже.

Так вот, возвращалась однажды Манюня с работы усталая и раздраженная. Соседка подвизалась в трамвайном депо на ремонте путей. (У меня всегда было стойкое подозрение, что ее там использовали в качестве автопогрузчика.) По дороге домой на нее абсолютно случайно, видимо, спьяну или сослепу, выскочил маньяк и, угрожая зажигалкой в форме пистолета, потребовал тела.

Тела у Манюни было с избытком, и она с радостью согласилась с дефективным маньяком поделиться. Тот понял, что крупно попал, и, шустро спрятав в карман заветную зажигалку, тут же пошел на попятный. Поздно! Когда вожделенный мужчина включил задний ход, Манюня насторожилась и встала в низкий старт.

На робких словах маньяка: «Ну я пошел?..» — Манюня жестоко оскорбилась и сграбастала мощной дланью неудачливого поклонника.

Как тот выкрутился — я до сих пор не знаю, но бежал мужик быстро, ставя по дороге в полицию все возможные мировые рекорды. Но и там бедолагу настигла наша русская женщина, за неимением коней и горящих изб переключившаяся на захватывающую в прямом смысле слова игру в догонялки с весомым призом на финише.

Маньяк в отчаянии предпочел сдаться полиции, нежели подвергнуться угрозе быть мучительно раздавленным в нежных объятиях местной культуристки. Полиция страшно обрадовалась добровольной явке с повинной и раскрытию доброго десятка «глухарей»,[14]но наказание выбрала своеобразное, выдав незадачливого извращенца Манюне на перевоспитание.

Когда девушка выносила несчастного мужика на плече, тот цеплялся за все дверные косяки и верещал на всю полицию:

— А еще говорят, что у нас самый гуманный суд в мире! Требую пожизненное!!!

До сих пор, наверное, требует. Дома у Манюни. Она девушка бдительная и на улицу его не выпускает. Вдруг еще кто-то позарится и уведет.

— Ты меня слышишь? — видимо, не в первый раз повторила свой вопрос Кувырла.

— Что мне нужно делать? — успела я спросить между ложками с йогуртом, запихиваемыми мне в рот няней.

— Счас расскажу! — довольно потерла ладошки Кувырла. И рассказала… Еще раз повторила, когда увидела, как у меня перестал закрываться рот. И еще раз… после того как челюсть мне подперли, но забыли надеть смирительную рубашку.

— Ни за что! — твердо сказала я, оказавшись в коконе из покрывал.

— Тебе же нужна победа? — искушала меня бабуля.

— Не ценой моего позора! — не сдавалась я.

— Это как мерить, — пожала плечами няня. — Позор — понятие относительное.

— Относительно чего?.. — повернулась я к ней и получила в дыхательные пути еще одну ложку йогурта. — Кхе-кхе-кхе!

— Относительно цели, — пояснила Ар'Инна, вытирая мне лицо. — Стоит твоя большая цель маленького позора?

— Не знаю, — смешалась я.

В конце концов, проделать треть пути и теперь думать о… Нет! Не знаю. Может быть. Скорей всего. Да!

— Хорошо, — покорилась я судьбе и отправилась в гардеробную.

Платье я отхватила элегантное до простоты. Муаровый черный топ без бретелек до талии и белоснежная плиссированная юбка из струящегося шелка длиной в пол. Внизу подола с правой стороны прицепили белый же кокетливый бантик, вроде как намек на мнимую легкомысленность хозяйки. На поясе черная роза — частично из стекляруса, частично из блесток.

Как говорится, одета просто и со вкусом. Если рассказывать — почти примитивно. А в жизни — сногсшибательная вещица. Я в ней выглядела словно королева парижских подиумов. Настоящая хищница и женщина-вамп, вольная охотница за мужчинами.

Прическа. Ну, с прической было все несложно. Мне элегантно приподняли волосы сзади, прихватив шпильками, а спереди разделили прямым пробором, пропустив на лбу тоненькую косицу из моих же отрезанных прядок. Ее прикрепили с помощью заколок под легкую вуаль, чисто символически.

Пока меня причесывали, я изучала либретто первого выступления и мученически морщилась.

— Мне обязательно это петь? — Последняя попытка остаться в своем уме.

— Да! — отрезали путь к отступлению окружающие, сплотившись единым фронтом.

— Это сумасшествие, — поделилась я своим мнением.

— Зато представь, как это отразится на князе! — посоветовала мудрая няня, одергивая мне подол и застегивая ремешки черно-белых туфель.

Я представила и… успокоилась. Мне-то один раз позориться, а ему с этим жить! Страшная-престрашная месть!

В дверь робко постучали. Фикакус пошел открывать, поскольку был единственный незанятый в процессе.

Вернулся мой питомец через пару минут, недоуменно шевеля листиками.

— Кто там был? — поинтересовалась я, подкрашивая губы розовым блеском.

Фикакус продемонстрировал: мол, никого.

— Странно, — дружно удивились мы. — Зачем тогда стучали?

Спустя пару минут в окно начали кидать камушки. Попали в фикасу. Та обиделась и вышла на разведку в сад. Сад опустел…

Чуть позднее в окно прилетел почтовый голубь с надушенной запиской: «Прекрасная Леля, скоро ваша очередь! ПыСы. Не берите с собой фикакусов, а то выступать будет не перед кем».

Путь до гильотины повторился в точности как вчера. Только глашатай не рискнул здоровьем и просто объявил:

— Прекраснейшая, неповторимая, изумительная, восхитительная Леля! — И посмотрел на меня преданным собачьим взглядом.