* * *

– Так по какому вы, говорите, вопросу пришли?

Участковый, парень лет двадцати пяти, скучающе качался на новеньком стуле и, не переставая, крутил между пальцами цепочку с нанизанными на нее, как вобла на кукан, ключами. «Интересно, – думала я, наблюдая за его манипуляциями, – имеет ли практическое применение хотя бы половина из этих ключей?»

– Коровина, – устало повторила я, – Татьяна Коровина приходила к вам на днях. И вы дали ей мой адрес. По какому праву?

– А кто, по-вашему, мог мне это запретить?

– Закон о сохранении конфиденциальности оперативной информации, например. Или вы о таком не слышали? Может, и об охране свободы личности, и о презумпции невиновности тоже впервые слышите? А может быть, я не по адресу обратилась? Может, мне следовало сразу в прокуратуру идти? Там люди понятливые работают. Дважды повторять не придется.

Я поднялась со стула, собираясь покинуть кабинет. Участковый выскочил из-за стола. Всю его сонливость как рукой сняло. Забежав вперед меня, он загородил спиной дверь, отрезав мне путь к свободе.

– Не кипятитесь, гражданочка, разберемся. Я же вам в помощи не отказал? А что не сразу сообразил, что к чему, так этого с кем не бывает. Ну, успокоились?

Я продолжала молчать, а участковый, делая вид, что я согласилась с его словами, весело кивнул.

– Вот и славно. Проходите, гражданочка, в кабинет. Начнем все сначала. По какому вы, говорите, вопросу? – в очередной раз спросил он.

Мне стало смешно. Я представила себе такую картину: я, старенькая и седая, в истлевшей от времени одежде, сижу перед пожилым, обрюзгшим участковым. Трясущейся рукой он поправляет слуховой аппарат и в миллионный раз спрашивает: «Так по какому вы, гражданочка, вопросу?» Сдерживая смех, я предложила:

– Давайте зайдем с другого конца? В этом направлении мы ходили уже не раз. Результат нулевой. Значит, следует сменить направление, верно я говорю?

– Ну, давайте попробуем, – согласился участковый.

– Скажите, что вам известно о семействе Коровиной Татьяны?

– Ничего особенного, – уклончиво ответил он.

– Так, придется все-таки в прокуратуру обращаться, – пригрозила я.

– Да ладно, не кипятитесь. Скажите конкретно, что вас интересует, и покончим с этим. У меня, между прочим, через сорок минут рабочий день заканчивается.

– Вот и отлично, – порадовалась я, – будет дополнительный стимул отвечать четко и максимально правдиво.

Пытала я участкового все оставшиеся сорок минут. Думаю, за все время, что он служит в полиции, парню не приходилось работать так энергично. На протяжении сорока минут чего он только не делал! Отвечал на вопросы, копался в картотеках, названивал коллегам с коровинского участка, делал запрос в Хаймынск, якобы для выяснения подробностей дела по просьбе родственницы пострадавшей. И все это – абсолютно бесплатно! Да, я всегда говорила, из любого человека можно выудить благородные черты! Нужно только найти к нему подходящий ключик – и дело в шляпе.

В результате нашего плодотворного взаимодействия я узнала о семье Коровиных все! И даже больше. Оказывается, Константин не просто отбывал срок в колонии. Он мотал его именно за кражу. По малолетке с дружками решили ограбить магазин радиодеталей. Ночью взломали дверь, проникли внутрь, набрали всякой мелочовки, а слинять не успели. Хозяин магазина собственной персоной заявился. Как выяснилось в ходе расследования, его квартира находилась в доме напротив. Для удобства, так сказать. И на транспорте до работы добираться нужды нет, и пригляд за магазином почти круглосуточный. Так и попались. Впаяли каждому по самой высокой ставке. В настоящее время Константин ни в чем противозаконном не участвует. Живет уединенно, в скандалах не замешан. А что женщин каждый год меняет, так этого закон не запрещает.

Татьяна Коровина отличается невоздержанностью во всем. И к спиртному меры не знает, и склоки еженедельные с соседями затевает, и с братом общий язык найти не может. Только по отношению к трудовым обязанностям соблюдает своего рода кодекс чести. Является на работу точно в срок, обязанности выполняет на «отлично». За это и держат ее в коммунальном хозяйстве, несмотря на все недостатки. Стала мне известна и еще одна пикантная подробность. Молодость у Татьяны Коровиной протекала бурно. Сомнительного характера ухажеры не переводились вплоть до последнего времени. Как напоминание о страстной молодости, имелась у Коровиной дочка Тонечка. Далеко от яблоньки яблочко не укатилось. Работать Тонечка не желала. Учиться интеллект не позволял. С горем пополам окончила в Тарасове общеобразовательную школу. На том и закончилось ее образование. До поры до времени сидела у мамаши на шее. Дармовой хлеб ела. Надоело мамаше бездельницу кормить. Выгнала взашей. Где теперь обитала Тонечка, знала, пожалуй, только мамаша. Да и то по непроверенным данным.

Покидая кабинет участкового, я недвусмысленно дала понять, что прощаюсь с ним не навсегда. Привыкший подчиняться обстоятельствам, он заверил меня в безграничной преданности и обещал по мере сил и возможностей содействовать в расследовании. Напомнив, что разговор наш был сугубо конфиденциальным, я выразила надежду, что Татьяна Коровина о нем не узнает. На том и распрощались.

Я шла по улице и размышляла. В первую очередь следовало пообщаться с Константином. Со слов Коровиной я поняла, что остановился он у нее на квартире. Но после бурной встречи у меня дома заявиться к скандалистке было бы верхом легкомыслия. Нужно дать ей время остыть, иначе очередной стычки не избежать. Я решила попытаться отыскать дочь Татьяны. Кто знает, может быть, с племянницей у Константина более теплые отношения, чем с сестрой. И, если я буду убедительна, Тонечка поможет мне встретиться с ним на нейтральной территории.

Единственная ниточка, ведущая к Тонечке, – это ее школьные связи. Стоит наведаться в учебную часть и выяснить, с кем девочка тесно общалась в школьные годы. Благо, номер школы для меня разузнал участковый. Насколько я помню, школа находится недалеко от дома Коровиной. Придется возвращаться за машиной, не пешком же по Тарасову круги нарезать. Но когда я добралась до своего подъезда, непредвиденное обстоятельство помешало мне осуществить задуманное немедленно.

Войдя во двор, я оказалась в галдящей толпе, заполнившей все обозримое пространство. Дверь первого подъезда подпирал кирпич, предусмотрительно подложенный жильцами первого этажа. На крыльце толпилась разодетая молодежь. Вокруг, тряся юбками и платками, веселился цыганский табор. Молодой цыган играл на гитаре узнаваемую зажигательную мелодию, девушки помоложе строили ему глазки. Вокруг расположилась ватага цыганят-подростков. Вся разношерстная компания кого-то поджидала. Я вознамерилась пройти мимо, но одна из пожилых цыганок схватила меня за рукав и потащила в самую гущу толпы, приговаривая:

– Мангава тэ йавэс манца. Прошу, иди со мной, красавица, погадаю тебе. Всю правду расскажу. Трудности тебя ожидают. Долго счастья ждать будешь…