повела себя с ним как порочная самка. Текла и умоляла о большем. С цепи сорвалась. И ведь специально все это сделал со мной. Только зачем? Чтобы свою власть продемонстрировать?

Зажмуриваюсь. Теперь, когда удовольствие отпустило, хочется плакать.

– Открой глаза, – следует жесткий приказ.

– Можно мне в свою комнату? – спрашиваю жалобно. Опять глупость, знаю. Но после пережитого чувствую острую потребность побыть одной.

– Мы еще не закончили.

– Вам… то есть тебе, нужна перевязка, – смотрю на покалеченную руку.

Очень хочу спросить, кто это сделал. С кем же Демид подрался?

– Спасибо за заботу. Мне нужна ты. Сейчас. В моей постели.

Глава 20

Обхватывает меня за талию, закидывает себе на плечо, словно ничего не вешу. Несет в свою спальню.

Наверное, странно было бы ждать другого развития событий. У Ярцева плотный график, времени мало, так что хочет попользоваться мной максимально. От этой мысли и горько, и в то же время, в дрожь бросает. Кажется, я становлюсь порочной. Он делает меня такой. Настолько, что это пугает.

Кладет меня на постель. Голую, все еще разомлевшую после оргазма. Зажмуриваюсь, не хочу смотреть как нависает надо мной. Как смотрит жадно, требовательно.

– Открой глаза, Яна. Хочу, чтобы ты смотрела на меня, – пылающий взгляд и заострившиеся черты лица делают его похожим на злого демона, жаждущего утащить свою жертву на темную сторону.

Поражает другое. Я хочу пойти за ним. Как он это сделал? Как можно измениться за столь короткий промежуток времени?

Мягко и неспешно целует мои губы. Короткие, легкие поцелуи, как будто щекочет перышком. Затем глубокие, он словно пьет меня, посасывает мой язык, играет с ним. Ласкает мои груди, сжимает, втягивает соски в рот, прикусывает. Посасывает на грани боли, оголяя каждый нерв, взрывая чувственностью. Каждое прикосновение болезненно-сладкое. Это полное сумасшествие, но мне не хочется, чтобы он останавливался. В крови закипает предвкушение, издаю стон прямо в губы Демида, когда он медленно проникает в меня пальцем. Глубоко. Губами ловит вырвавшийся из меня крик, приглушая его. Убирает руку, затем снова, проникает уже двумя. На всю глубину, лаская при этом клитор большим пальцем.

Упираюсь ладонями в мощные плечи, царапаю их. Глаза широко распахиваются. Выгибаюсь, пытаюсь оттолкнуть. Мне снова страшно.

Демид прихватывает губами кожу на щеке и скользит по ней губами. Снова находит мои губы.

– Расслабься, – пристраивается между моих ног, широко разведя их. Чувствую, как его пальцы заменяет налитая, обжигающе горячая головка члена. – Тише, – добавляет сквозь стиснутые зубы, когда дергаюсь от накатившей паники.

Ему легко говорить! Больно.

Успокаивающе поглаживает пальцами клитор, легонько бьет по нему, снова высекая искры. Боль и невероятное наслаждение одновременно. Нестерпимо все это ощущать сразу. Сердце вот-вот разорвется.

Прикусываю губу, когда делает первый толчок, продолжая стимулировать клитор. Снова толчок, рвущая боль возвращается. С каждым проникновением задыхаюсь, теряюсь в сумасшедших, острых ощущениях. Вскрикиваю от уже знакомой режущей боли. Стараюсь глубоко дышать, не поддаваться панике. Изо рта вылетает сиплый стон. Ладони Демида стискивают мои бедра. Он начинает двигаться во мне.

От каждого удара бедер, с моих губ срываются жалобные стоны. Может быть стало чуть менее болезненно, но все равно. Ничего общего с тем, что я испытывала, когда он просто ласкал меня. Может быть, мы просто не подходим друг другу физически?

Ощущение, что член Ярцева рвет меня изнутри. Снова жалобно всхлипываю.

Демид приподнимается выше надо мной, кладет ладонь ниже живота. Снова начинает надавливать на клитор пальцами, гладить. Пристально смотрит мне в глаза, возвращая в безумие наслаждения. Заставляя кусать губы и содрогаться, отвлекая от неприятных ощущений.

Постепенно теряюсь в этом огненном океане, пытаясь цепляться за его плечи, в качестве хоть какой-то опоры, пока он продолжает вбиваться в меня, заставляя плакать и стонать от пронзительно сладких спазмов.

– Уже полегче? Расслабься, девочка. Ты такая влажная… Тебе не может быть больно, правда?

Он так глубоко, что я схожу от этого с ума. Задевает какую-то особую точку внутри, погружая в полное безумие. Кусаю губы, чтобы не кричать и не стонать беспрестанно, но это сильнее меня. Удовольствие слишком сильное и острое.

Кажется, что и Ярцев сейчас полностью погружен в охвативший нас хаос, зациклен на желании брать и подчинять, делать меня своей. Он ведет себя как голодный бешеный зверь.

Закрываю глаза, когда его движения становятся совершенно сумасшедшими. Он наклоняется, прижимается ртом к моей шее, втягивая кожу. Кусая. По телу проходит горячая пульсирующая волна. Содрогаюсь всем телом. Мышцы сводит сладким спазмом, внутрь ударяет горячая лава.

Расслабленное тело Ярцева придавливает меня, так что трудно перевести дыхание из-за его тяжести. Странно приятно ощущать его на себе. Все еще в себе.

Вскоре он освобождает меня от своего веса. Выходит из меня с влажным звуком, от которого смущенно краснею. Я безумно мокрая. Вся. Особенно между ног. Подо мной тоже влажно… Подняться и пойти в ванную нет сил. Последнее что помню, это его внимательный взгляд, словно желающий проникнуть в самые потаенные уголки моей души. Всматриваюсь в жесткие черты лица, продолжаю думать об этом и… отключаюсь.

* * *

Просыпаюсь, чувствуя, как уверенные руки гладят мое тело, проникают между ног, начинают ласкать меня. Требуется несколько секунд, чтобы осознать где я и что происходит.

Все еще работаю игрушкой, оплачивая долги. Эта мысль причиняет боль куда сильнее, чем то, что Ярцев заставляет испытывать в его постели.

Он наклоняется, целует меня в шею. Его волосы влажные, насколько капель попадают мне на грудь. Наклоняется и слизывает мокрый след с соска. Прикусывает его.

Похоже, Демид уже успел принять душ. В то время как я так и уснула, вся в его сперме. Это очень тревожит и смущает.

– Проснулась?

Кажется, не ждет ответа на свой вопрос. Обхватив мою талию, Демид ставит меня на четвереньки.

Всхлипываю, пугаясь новой позы. В ягодицы упирается каменный стояк.

– Ноги раздвинь, – требует хрипло.

Его пальцы надавливают, гладят половые губы. Дергаюсь, чтобы отстраниться, но он не позволяет.

– Тихо. У меня мало времени, девочка.

Головка надавливает на припухшие и болезненные половые губы, я снова дергаюсь. Ярцев подается вперед, начинает входить в меня, одновременно собрав мои волосы ладонью, наматывает их на кулак. По телу проходит дрожь от этой грубости. Только почему-то возбуждения лишь добавляется. Чувствую, как становлюсь мокрой. Почему, ну почему, каждый раз так позорно проигрываю ему?

Толкается вглубь меня, проникая жестко, так что всхлипываю.

Сначала несколько медленно-тягучих толчков, но ритм нарастает. Теперь вколачивается глубоко, сильно, проникая максимально.

Так горячо. Так мокро. Больно, я