Поставив на столик сахар, я села. Кристоф сел рядом, и я ничего не могла с этим поделать, теперь так будет всегда. За окном начинался дождь, последний дождь, стучащий по крыше моего дома…

— И не сложно тебе было жить в этом… месте? — спросил он, беря в руки чашку и обводя глазами мою потрепанную кухонную мебель.

— Ну что ты, совсем не сложно, Кристоф, ведь тебя здесь не было, — я не собиралась спускать ему оскорбление моего любимого дома, но он лишь усмехнулся. — А с чего ты это взял?

— Просто я так хорошо помню дочь Ярослава Снегова — избалованную, нахальную, которая всегда хотела получать желаемое, и которой это удавалось.

— Ты говоришь загадками, Кристоф, — я действительно не могла понять, что он имел в виду. — Тем более что мое главное желание — чтобы ты исчез — так и не сбылось, — в его «предложении» не звучало ни слова о покорности, и я решила, что воспользуюсь этим сполна.

— Конечно, Диана, живя в моем доме, ты изменилась, но желание сбежать так и осталось твоим любимым, — он думал, что это остроумно!

— Ты так уверен? — разозлилась я. — Тогда я открою тебе секрет: были времена, когда я мечтала о совершенно ином. Было время, когда все, чего я желала — это сон, но мой чуткий хозяин внимательно следил, чтобы мне не досталось его больше, чем нужно для поддержания жизни, — усмешка чудовища увяла. — Или было время, когда я молила судьбу, чтобы мой добрый хозяин в порыве ярости убил меня быстро и перестал бесконечно терзать своей злобой, — он стал бледнее обычного, — Ты понятия не имеешь, какая я на самом деле, Кристоф, поэтому не говори, что понимаешь меня.

Я не дождалась от него ответа на свои откровения, но осталась удовлетворенной — его отточенная невозмутимость слетела с лица, это даже можно было считать успехом.

Дождь прекратился, и его последние капли медленно плыли по стеклу, создавая неуместное чувство уюта.

У меня оставался еще один важный вопрос. Переведя взгляд на окно, я постаралась произнести самым непринужденным тоном, на который была способна:

— И как долго я должна …оставаться с тобой? — насколько бы интересной не была игрушка, всегда приходит момент, когда в ней более не нуждаются.

Медленно и даже устало, как самый обычный человек, он поднялся из жалобно скрипнувшего кресла.

— Я еще не решил, — и двинулся в сторону выхода. Он открыл дверь и ожидающе посмотрел на меня.

Раздался надоедливый дребезжащий звук расшатанного стекла, и я поняла, что слышу его в последний раз. Вместе с ним в память до боли врезались родные лица учеников и Наташки, моей простоватой, но искренней подруги. Недолгая спокойная жизнь, в которой я принадлежала себе и была почти счастлива, кончилась.

И Кристоф — я в этом уверена — увидел, что мне удалось невозможное — возненавидеть его еще больше.

* * *

Его машина привлекла бы всеобщее внимание даже в мегаполисе, а в этом провинциальном городке она стянула к себе магнитом все население от мала до велика. Приглушенное уважительное бормотание взрослых разбавлялось высокими возбужденными голосами мальчишек. Среди них я узнала и своих учеников.

Мой отъезд, неожиданный больше всего для меня самой, оставил их без любимой учительницы. Но пока об этом знал один директор, который не жалел резких слов в ответ на мой внезапный вечерний звонок…

Я закрыла дверь и, не оглядываясь на дом, бывший моим прибежищем последние два года, направилась к машине. Разговоры стихли, и я почувствовала себя кем-то, вроде королевской особы под восхищенными взглядами толпы. Самое странное, что теперь это было не так далеко от истины.

А у машины меня ожидал образец идеала: чемоданы погружены, дверца распахнута, рука протянута. Мой… кем же он станет для меня теперь?

Но размышления на эту скользкую тему прервало мелькнувшее в толпе Наташкино лицо. Ее глаза издалека светились любопытством — она ожидала моих объяснений и, может быть, нового знакомства.

— Мой ужин? — лукаво спросил Кристоф, прослеживая мой взгляд.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, и резко бросив:

— Заводи машину! — быстро, чтобы избежать расспросов, села внутрь. И только потом поняла, что приказала ему легко и естественно, будто делала много раз прежде.

— Как скажете, госпожа, — снова улыбнулся Кристоф, явно смакуя последнее слово. Его настроение теперь вращалось между «хорошим» и «очень хорошим». Он получил то, что хотел. Впрочем, как и всегда.

Наташка была удивлена и даже обижена, глупая, она не понимала, чем может грозить ее жизни знакомство с таким притягательным мужчиной. Не понимала, что выделяться, как можно меньше на моем жизненном пути, было в ее интересах. Она не понимала, что лучше нам никогда больше не встречаться.

Я отвернулась от упрека в ее глазах, и в этот момент машина рванула с бешеной скоростью, оставляя позади все, что было связано с моей свободой, превращая ее саму в размытое воспоминание…

* * *

Была глубокая ночь, когда я, проснувшись, поняла, что эта безумная поездка подошла к концу: мы тихо въезжали в знакомые ворота.

Посмотрев в окно, я удивилась резко возросшему числу охраны. И без того многочисленная раньше, теперь она выглядела просто неприлично. Чего же мог так бояться всесильный Кристоф? Оценив средства, брошенные на одну только охрану поместья, я в который раз поразилась, что мне действительно удавалось столько времени скрываться от его чудовищной власти.

Машина остановилась у парадного входа. На первый взгляд могло показаться, что дом давно уснул, и нас никто не ждет. Но я прекрасно знала, что это ложное впечатление. На самом деле, именно сейчас прислуга была занята больше всего: мыла, чистила, скоблила, уничтожала следы прошедшего дня, чтобы хозяева могли встретить в безупречной обстановке день грядущий.

— Выходи, — Кристоф распахнул мою дверь.

Я не смогла удержаться от мысленного сравнения с прошлым: все было так же и в то же время совсем иначе. Слово оставалось прежним, но произнесено оно было совсем по-другому.

Как и тогда, в мой первый приезд, навстречу уже спешил слуга, но не тот старичок, которого я помнила, а молодой крепкий парень. Вся его внешность выражала все ту же болезненную предупредительность, а в его незнакомых глазах застыл привычный страх. Но сейчас было ясно видно, что боялся он не только Кристофа.

С изумлением я поняла, что меня он боялся не меньше.

— Пойдем, Диана, тебя ждут, — ровно сказал Кристоф.

Как же буднично все происходило, как обычно! Он взял меня за руку и повел к дому, засиявшему огнями, как по волшебству. Я почти видела сквозь стены, как суетится прислуга, ощущая приближение своего безжалостного хозяина. Мы вошли в холл, и, как и всегда при его появлении, все превратились в статуи, стараясь слиться с окружающим фоном, надеясь стать незаметными. Как и всегда, Кристоф не обратил на это никакого внимания. Для него это была рутина.