К счастью, Фёдор соорудил для волкодава особую сбрую, так что теперь бедный Патрик мученически заводил глаза, пока я облачал его в невиданные доспехи. Тело собаки прикрывал толстый кожаный панцирь, испещрённый магическими символами с торчащими во все стороны серебряными шипами. Мощными шипами ощетинился также ошейник собаки. Голову пса прикрывала маска с торчащим рогом, такой же рог, но поменьше и помощнее, помещался посредине медного нагрудника. Таким образом, беззащитными оказались лишь хвост да лапы, но вряд ли Патрик позволил бы схватить себя за эти части тела.

Я успокаивал себя, полагая, что принятые меры сумеют обезопасить собаку. Значительно меньшую уверенность я чувствовал в неуязвимости Насти. Теоретически хлороформ мог вывести девушку из-под влияния вампиров, нейтрализовав её мозг. Но наркоз не гарантировал полной невосприимчивости к постороннему воздействию, ведь гипнотическое влияние до сих пор исследовано далеко не достаточно. А что, если парализовав мозг девушки, я одновременно парализую её волю, сделав её послушным орудием в руках упырей? Такая перспектива меня не радовала, но ничего более эффективного я не сумел придумать, а посему решил положиться на волю случая.

Я ещё раз вычистил и проверил оружие, осмотрел дом вместе с подворьем. Раз за разом я проигрывал про себя возможные варианты нападения, искал слабые места в созданных мною защитных укреплениях, обдумывал возможные действия своих противников. В конце концов я добился лишь того, что у меня разболелась голова. Выругав себя за непозволительную нервозность, я сварил крепчайший кофе, выпил пару чашек, после чего занялся своей трубкой.

Наступила ночь. Я поднялся на чердак, чтобы внимательно осмотреть подходы к дому. Вокруг царила безмятежная тишина. Я вспомнил, что дом отца Никодима теперь остался единственным обиталищем во всём Болотове: моё мрачное пророчество следователю Путилову сбылось на удивление быстро, правда, не без моего активного участия.

Спустившись вниз, я разбудил Настю. Несколько мгновений она сонно хлопала глазами, а потом с тревогой огляделась по сторонам.

— Который час? — шёпотом спросила она и с извиняющимися нотками в голосе добавила, — мне очень страшно.

— Мне тоже, — «успокоил» я девушку.

— Они уже у дома? — как-то обречённо поинтересовалась Настя.

— Не знаю. Пока я их не вижу, да и звери ведут себя спокойно. Подождём немного.

Настя встала, подошла к столу. Увидев на нём пузырёк хлороформа и свёрток ваты, она поёжилась.

— Вы не передумали?

— Нет! — излишне резко ответил я. — Давайте не будем больше обсуждать это.

— Я хочу есть, — неожиданно заявила девушка.

Доставая бутерброды и наливая чай из термоса, я искоса поглядывал на свою гостью. Конечно же, она боялась, но ни малейшего признака страха не отражалось на её лице. Держащая чашку рука не дрожала, голос звучал ровно. Меня восхитило её самообладание. Только я собрался затеять с ней непринуждённую беседу, как из леса раздался волчий вой.

Это был вой одинокого волка, лишённого стаи и надежды. В нём звучала какая-то жуткая обречённость, но одновременно неукротимость. Эта одинокая песнь показалась мне куда более страшной, чем тот волчий хор, который звучал на подворье предыдущими ночами.

Патрик почувствовал в голосе волка вызов, сразу же отозвавшись на него яростным лаем. И опять-таки я услышал в интонациях своего пса нечто совершенно новое. Никогда прежде волкодав не выражал так явственно личной неприязни к противнику.

— Всё, Настя, пора!

Девушка покорно села на спальник, а я, вытряхнув содержимое флакона на кусок ваты, запрокинул ей голову и держал её до тех пор, пока тело девушки не расслабилось. Прикрыв Настю пледом, я помчался на чердак. Боевой клич Корвина недвусмысленно оповестил меня о начале штурма. Periculum in more!24

Выглянув в слуховое окно, я увидел несколько крупных нетопырей, атаковавших моего ворона. В неверном свете луны Корвин умело маневрировал, отбиваясь от нападавших, но не допуская их слушком близко к дому. Я рванул рубильник. Свет прожекторов осветил подворье, сразу же предоставив преимущество могучей чёрной птице.

Нетопыри засуетились, сбились в кучу, а я, выждав, когда ворон поднимется для атаки сверху, распахнул слуховое окно и несколькими выстрелами из винчестера полностью дезорганизовал воздушные силы противника. Три из пяти моих выстрелов достигли цели. Пока я перезаряжал винчестер, Корвин свалил на землю ещё одну летучую мышь, оторвав ей крыло. Остальные поспешили укрыться под защитой леса. Корвин не стал их преследовать, предпочитая баражировать над крышей дома. Мысленно я одобрил тактическую прозорливость мудрого ворона.

Некоторое время подворье казалось совершенно безжизненным. Даже алхимические свечи, вспыхнувшие при появлении в воздухе нетопырей, потускнели после их отступления. Тогда я направил луч одного из прожекторов на опушку леса, вглядываясь в каждый кустик. На мгновение мне удалось поймать силуэты двух волков, сразу же бросившихся под прикрытие леса, откуда опять зазвучала их нестройная песнь, прервавшаяся, когда луч прожектора ударил им в морды.

Предостерегающий крик Корвина заставил меня оставить прожектор и перебежать на другую сторону чердака. Взглянув в слуховое окно, я увидел две фигуры, отделившись от стены сарая, они медленно приближались к дому. Огонь алхимических свечей сдерживал их, но они продолжали шаг за шагом подбираться к моему жилищу.

Сначала я не понял смысла этого, на первый взгляд, идиотского маневра. Но затем разглядел, как затрепетало, а потом погасло пламя одной из свечей. Направив вниз луч мощного фонаря, я увидел кишащую массу мышей, крыс и ещё каких-то тварей, пропахивающих землю около магического круга. Такой поворот событий меня не устраивал. Для начала я двумя точными выстрелами из винчестера положил на землю вурдалаков, посмевших подставиться под прицел.

— Похоже, в промежутке между нападениями они почитывали «Фауста» бессмертного Гёте, — пробормотал я себе под нос, поспешив вниз.

Здесь меня ждал встревоженный Патрик, рвавшийся на подворье. Но я оставался неумолимым.

— Охраняй! — приказал я псу, указывая на Настю.

Торопливо запихнув в сумку несколько готовых гранат, я вернулся на чердак. Магический круг в нескольких местах оказался прорван, алхимические свечи накренились. Но тела подстреленных упырей лежали на прежнем месте, а на подворье суетилась лишь мелкая живность.

Выбравшись на крышу, я забросил несколько гранат подальше от стены дома, потом быстренько нырнул на чердак, захлопнув за собой окно. Соединение слезоточивого с нервно-паралитическим газом — штука малоприятная, поэтому, когда внизу заклубился лёгкий дымок, я стал судорожно принюхиваться. Полицейские гранаты всё-таки не боевое оружие, а заряженный в них газ не обладает достаточной стойкостью, чтобы проникнуть в избу. Лёгкий ночной ветерок, по моим соображениям, должен был быстро выгнать остатки отравы. К счастью, мои расчёты оправдались полностью: в луче прожектора лежали дохлые грызуны, а свечи, поддерживающие магический круг, вновь уверенно теплились, набирая силу.