class="p">Неизвестно сколько еще они будут беседовать, осмотрюсь немного.

Лево или право?

Право. Несколько узких длинных окон протянулись по левой стене, вдалеке, за поворотом, очень светло. Сразу захотелось узнать, что там.

По правой стороне всего одна дверь. Глянула на нее мельком и пошла дальше.

Стоп.

Вернулась, вчиталась в табличку внимательнее.

"Хранитель грани".

Это… Хэнтсворт, что ли? У него и кабинет есть? Официальная должность?

Занятно. А если постучать?

Резонный вопрос "зачем?" завертелся в голове.

Да просто так! Соскучилась. Мало на Отборе внимания уделил. За задание высказать хочу. Слабительного подкинуть. Тридцать три проклятья наслать. Да мало ли у меня причин? Миллион придумаю!

Он не эконг. Его не боюсь.

Правда, глупо это как-то — врываться в его кабинет объективно без повода. Но я все равно надавила на ручку и… дверь поддалась. Заглянула внутрь, быстро обежала взглядом просторный и пустой кабинет.

Адреналин потек по венам, резко поднимая настроение. Работника нет, а дверь открыта. Видимо не предполагает, что кто-то посмеет зайти без него. А я посмею. Не знаю зачем, просто любопытно. Вдруг он тут выбывших с отбора участниц хранит. В маринаде. К новогоднему столу.

Убедилась, что в коридоре никого, и тихо прикрыла дверь.

Дрожь неясного предвкушения пробежала по телу. Никогда прежде ни к кому не вламывалась.

Хэнтсворт даже не узнает, что я здесь была. Ничего трогать не буду, просто посмотрю. Не учует же он чужих по запаху.

Усмехнулась собственным мыслям, рассматривая стеллажи со стеклянными дверцами, забитые многочисленными папками. На широком темном столе стерильный порядок, ни одного лишнего клочка бумаги. Две черные блестящие ручки в выемке на краю и все. Ничего больше.

Может его вообще здесь не бывает? Заходит раз в полгода по праздникам.

На стене рядом со входом большое прямоугольное полотно. Геометрическая абстракция в темно-серых оттенках с тремя красными треугольниками.

Мрачновато. Впрочем, вполне в духе Дарка Хэнтсворта.

Скучный он, скучный кабинет, и делать здесь нечего. Но теперь хотя бы знаю, что у него есть рабочее место, помимо вполне рабочей грани.

Может, не такая уж она рабочая, раз не может отправить, куда просят.

Сделала несколько шагов в направлении выхода, и застыла. Дверь открылась, являя мне, собственно, обитателя серой пещеры.

Изобразила на лице неподдельное удивление, будто совершенно не его ждала. И вообще никого не ждала.

Злые глаза укололи. Чуть приподнятые брови выдали изумление.

Хэнтсворт вошел с немым вопросом. Подсвеченные изнутри зрачки вынудили передернуть плечами от неприятия.

— Дверью ошиблась, — пояснила спокойно, делая шаг вперед.

Нормальный, понятливый человек бы отступил, дал пройти, но к Хэнтсворту ничего из этого не относится.

Остановилась, сохраняя безопасную дистанцию.

— Читать разучилась? — жесткий ледяной голос вошел под кожу.

Расправила плечи, держа голову прямо.

— Вдруг я соскучилась? Холостяк из тебя не очень, свиданий не устраиваешь.

Будто бы они мне нужны! Век бы тебя не видела. Но внимание отвлечь надо, а то ведь предъявит, что влезла в его кабинет, и попытается найти весомую причину. Банальное любопытство за аргумент не сойдет.

До сих пор твердит про каких-то ведьм, упрямо не слышит правды. Замучаюсь объяснять, зачем я здесь.

Хотя об этом надо было думать до того, как сюда вошла.

— Что здесь делаешь?

Тон чуть смягчился. Совсем незначительно.

Хэнтсворт обошел меня стороной, бросил небольшой черный конверт на стол и развернулся всем корпусом. Дал понять, что без ответа, который его устроит, я отсюда не уйду.

— Мы на допросе, — пожала плечами.

— В моем кабинете?

— У эконга.

Даже немного легче стало. Произнести вслух то, что пугает, шаг к неминуемому облегчению.

Фигура Хэнтсворта слегка напряглась.

— Мы?

— Я и Филлия.

Это один из самых длинных диалогов, проходящий без криков друг на друга.

Прогресс!

— Повод?

Уж точно не за меня переживает. За Филлию беспокоится.

— Вчера мы встретились в ресторане с Гарднером, а потом его убили, — снова пожала плечами, в целом свыкнувшись с этой частью суровой реальности.

— Почему я об этом не знаю? — спросил тоном, будто лично я виновата в его неосведомленности.

— О чем?

Усмехнулась, не понимая, то ли он злится, что ему не сообщили об убийстве, то ли о допросе, то ли черт знает что еще. Дарка Хэнтсворта не понять.

— Где ты болтаешься. На карете Филлии летали? — он подошел к двери, толкнул ее и вышел.

Вероятно, предполагал, что я пойду следом. Мне деваться все равно некуда. Пошла. В полнейшем недоумении, с какой искристой радости должна докладывать о своих передвижениях?!

— Да, на ее. Я не обязана отчитываться, — озвучила с нескрываемым возмущением.

— Во время Отбора ты должна передвигаться на моей карете. Напитки таскать заканчивай, иначе пить тебе станет нечего.

Сама любезность! С какой стороны ни посмотри.

— Не должна.

О напитках умолчу.

Да, таскала. Подумаешь. Велика беда.

Жмот.

— Обязана, — Дарк резко развернулся, сверкая злыми глазами. — Читай регламент Отбора.

Туше.

Собиралась, но руки не дошли. Вокруг столько всего происходит, нет времени на всякие мелочи вроде изучения правил. К тому же одно я теперь точно знаю.

Хэнтсворт широкими шагам двигался в направлении кабинета эконга.

— Жди здесь. Не вламывайся ни к кому без разрешения.

Хотела возмутиться, да не успела. Дарк скрылся за дверью, оставил меня проглатывать воздух вместе с ругательствами.

Но… прав. Да, влезла. Но я ведь не к кому-то неизвестному. Жених он или кто, в конце концов? Жена какая-нибудь ревнивая вполне может заявиться с проверкой на предмет любовниц. Пусть считает это демоверсией. Тест-драйвом. И спасибо скажет. Я его к семейной жизни бесплатно готовлю. Если за него хоть кто-нибудь замуж выйти согласится.

Сомнения берут. Небезосновательные.

Часы отсутствовали, никто ни разу ниоткуда не вышел, чтобы разбавить ощущение пустоты. Или тюрьмы. Будто все тут находятся в заточении, кроме Хэнтсворта, он один болтается как неприкаянный.

Я стояла, подпирая стену, разглядывала бежевый потолок с золотистыми лампочками. В такой непрезентабельной позе меня застала Филлия.

Выглядит, как и прежде, разве что глаза зло поблескивают, а в остальном без изменений.

Она не спешила говорить, поджимала губы. Нельзя томить в такой волнительный момент, это может плохо кончиться. Для кого-то.

— Настолько ужасно? — уточнила осторожно, не стремясь отлипнуть от стены.

— Не волнуйся, иди.

Что, все?! Просто "иди, не волнуйся"? А рассказать, что говорить? Насколько эконг злой и нехороший человек? И человек ли? Это важная информация. Я не расистка, но предпочту знать, сидит