Боудика поняла, что именно сейчас ее муж может подняться и выгнать друидов прочь, и потому быстро сказала:

— Возможно, именно вам, жрецы, нужно заглянуть глубже в свои сердца и посмотреть, что скрыто там. Ни мой муж, ни я не желаем быть подданными другого государства. Но мы не имеем права оглядываться в прошлое, ибо это приведет к гибели тысяч наших людей. Мы можем лишь двигаться в будущее, туда, где наш народ будет жить в спокойствии и процветании. И мы не отличаемся от других народов, которые приняли власть Рима как нелучшую, но неизбежную…

— Правда ли это, Боудика? Разве люди Германии или Галлии тоже приняли власть Рима? Или же они — как и те доблестные бритты, которые сражаются против врага, чтобы не знать стыда рабства?

— Такого, как стыд Каратака? Сколько бриттов погибло в болотах, а потом — жило в пещерах, подобно зверям, потому только, что они отказались подчиниться власти Рима?! — прогремел Прасутаг.

Друид сверкнул глазами.

— Если бы Каратак не искал убежища у злой королевы бригантов Картимандуи, которая предала его врагу, то не был бы схвачен и унижен в Риме, — прошипел он. — Каратак вел бы наших воинов и сегодня!

— Глупец! Он был схвачен, но, когда император Клавдий увидел мудрость и достоинство короля бриттов, он исполнился к нему истинным уважением и позволил ему и его семье свободно жить в Риме. Таков враг, с которым хочешь сражаться ты, жрец. Живя в мире с римлянами, все мы процветаем. Сражаясь — все умрем, — сказал король.

— Лучше умереть бриттом, чем жить рабом Рима, — отрезал жрец.

Друиды смотрели на короля и королеву с презрением, и Боудика забеспокоилась, что слуги, которые могли этот спор слышать, подумают, что жрецы одержали верх.

— Зачем же вы явились к нам? — спросила она. — Отдать дань уважения?

Старший жрец усмехнулся:

— Мы пришли, Боудика, чтобы увидеть, остались ли еще на востоке страны бритты, или все они стали римлянами. По вашей одежде и дому я вижу, что ваши глаза обратились к Риму, и вы более не видите Британии. Но я пришел сюда со своими братьями в знак примирения, потому что наступает время, когда грядут великие события. В момент смерти проклятого Клавдия в небе явились три пылающие звезды. Две из них горели несколько мгновений, а потом упали. Одна упала туда, где солнце садится в море. Это свидетельствовало о смерти старого императора. Другая падала чуть дольше, но даже она быстро умерла там, где встает солнце. Что это значило? Мы говорим, что это — предсказание о начале новой и сильной империи, которая будет гореть ярко, но падет, как только погрязнет в пороках и зле. Это — империя Нерона… — Друид взглянул на Прасутага и Боудику горящими глазами. — Но третья звезда, Боудика, — самая важная из всех. Она зажглась в небе, горела весь остаток ночи и только потом упала на землю. Эта яркая звезда упала в той стороне, где над Британией сияет северная звезда. Мы думаем, что это — верное пророчество. Оно гласит, что пришло время всей стране бриттов подняться против императора. Даже если Нерону суждено дожить до зрелости, если его проклятая мать Агриппина отнимет его от своей груди — ничто не изменится. Пришло время для Британии восстать и ударить в самое сердце римлян, которые посмели осквернить наши священные места!

Прасутаг вдруг расхохотался.

— И кто же, жрец, поднимет это восстание? Бритты все еще сражаются с римлянами на западе и потому вынуждены жить, как дикие звери. Оружие они добывают только у тех, кого смогут убить. Но они окружены римлянами, а это — уже поражение. И ты все еще веришь, что мы, ицены, регны и бриганты, мы, живущие как никогда прежде, ринемся за тобой в это безумие?

Жрец резко встал и вскинул в сторону короля свой посох. Стража тут же обнажила мечи, но король остановил их.

— Звезды, что освещают ночное небо над Британией, — начал жрец, — предрекают бриттам великую победу, нового несокрушимого короля. Мы видели, что озера нашей земли стали красными от крови римлян. Наши леса нынче сохраняли свои летние одежды еще долго после того, как должны были сбросить листву. Овцы и козы дали здоровое потомство много позднее положенного времени. Видишь ли ты, слепец, что боги предсказывают нам великую победу? — вопросил друид.

— Мой муж, король, спросил тебя, кто поведет восставших, — холодно промолвила Боудика. — Ты не ответил. У меня тоже есть вопрос для тебя, жрец.

Почему леса, озера и животные ведут себя так в других частях страны, а мы здесь ничего не наблюдали?

— Потому, Боудика, что боги больше не улыбаются иценам. Потому что, как только вы отвернулись от них, они тоже покинули вас. А кто поведет восставших бриттов — это решать богам. Пришло время сражаться, Боудика. Мы здесь, потому что истинные мужи и жены Британии страдают в горах и трясинах земли силуров. Только бритты на востоке страны могут сейчас ходить свободно, но свобода их — сон, столь же призрачный, как утренние туманы. Вот почему нужно, чтобы вы, ваши мужи и жены, присоединились к нам в этот великий момент. Нужно, чтобы вы поднялись как истинные бритты и расправили бы свои плечи в этой последней битве против могущественного врага. Потому что, если мы не сделаем этого сегодня, Прасутаг, нас снова поглотит черная ночь Рима.

55 год н. э. Рим императора Нерона

Септима Плантия ждала так долго, что собиралась вернуться домой и сказать, что он опять не пришел. Но она уже делала это в прошлые ночи и теперь знала, что, если сегодня поступит так же, отец побьет ее снова. Поэтому, несмотря на похотливые взгляды, которые бросали на нее старые пьяницы, возвращавшиеся из таверн, на полные отвращения глаза пожилых матрон, двигавшихся на своих носилках с вечерних развлечений и наверняка полагавших, что она — просто дешевая уличная проститутка, Плантия осталась на своем месте — под масляной лампой, освещавшей улицу тусклым мерцающим светом.

Уже три ночи она ждала здесь императора, и за это время ее позвали за собой и несколько пьяных всадников, и два распутных сенатора, и горожан больше, чем она могла бы сосчитать. Каждый раз она начинала кричать, и они убирались прочь, но Плантия знала, что ее, наконец, обязательно схватят, изобьют до потери сознания, а потом умертвят в какой-нибудь аллее и выкинут, как всех других мертвецов, в Тибр.

Наказ ее отца был предельно четким. Что бы ни случилось, она должна была оставаться на своем месте и ждать появления императора. И неважно, сколько предложили бы ей богатые римляне. Она должна была ждать. Однако в прошлые три ночи она стояла до утра и возвращалась домой лишь тогда, когда начинали кричать петухи, а пекари открывали свои лавки и выставляли свежий хлеб. Потом ей говорили, что император появлялся на улице, но в другой части города и развлекал себя девочками и мальчиками или мужчинами и женщинами. По слухам, во время одного из своих путешествий по ночному Риму он не пропустил даже козы в каком-то саду, но это, возможно, было уже преувеличением.

К счастью для Плантии, ночь была теплая, а она взяла с собой хлеб, сыр и белое вино из Галлии. И так она ждала и ждала. Когда голова уже совсем отяжелела от выпитого вина, а ноги дрожали от усталости, она вдруг услышала в конце улицы шум. Это не были обычные прохожие, шедшие в одиночку или с безмолвной охраной: это была компания молодых гуляк, и они громко болтали и шутили наперебой. Ей даже показалось, что она различила высокий, женоподобно-визгливый голос, который, судя по рассказам ее отца, мог принадлежать императору. С сильно бьющимся сердцем она подумала, что должна будет сказать в случае, если это и вправду Нерон и его друзья.