– Знал я, что бывает слепой дождь, но слепой снег вижу впервые, – разнеженно пробормотал Жора, подхватывая с тумбочки пивную бутылку. – И в каком Дубае, Люсь, ты бы на такое чудо посмотрела?

– Чудо в перьях! – сказала я своему отражению в зеркале собственного номера.

Холодные пальцы ветра изрядно пощипали мою белую шкуру. В красном берете и алых проплешинах по всему телу я смотрелась совсем уж неэстетично – как ненормальный мухомор. Поэтому я смыла остатки лекарственной пены под душем и, превратившись из пятнистого красно-белого чучела в повсеместно красное, тщательно намазалась Райкиным маслом «после загара». Это превратило меня в подобие статуэтки из лакированного дерева – естественно, красного.

– Ничего, «красный» и «красивый» – слова-синонимы, – в утешение напомнила Нюня.

Инструкция к косметическому средству обещала, что оно впитается, не оставив следа на коже, через три минуты. Две я потратила на выбор наряда, который максимально скрыл бы от взглядов окружающих мою ослепительную красную красоту, и еще одну употребила на вдумчивое созерцание браслета и сережки.

Я положила их рядом и убедилась, что вещички подходят одна к другой идеально. Более того, на металлических зажимах, фиксирующих кораллы, и там и сям был выдавлен маленький значок – вероятно, клеймо мастера, сделавшего этот комплект.

– Давайте рассуждать логично, – предложила Тяпа. – Браслет Танюха нашла под кроватью в шестьдесят девятом номере позапрошлой ночью. А серьгу обнаружили в стоке бассейна, где утонула девушка, вчера утром. Следовательно, можно предположить, что та девушка незадолго до своей гибели побывала в номере 1569.

– Почему незадолго? – спросила Нюня.

– Если бы у нее было достаточно времени, она бы обязательно сняла эти серьги, – уверенно сказала Тяпа. – Любая нормальная женщина, потеряв одно украшение из набора, поскорее сменила бы весь комплект.

– Почему? – спросила Нюня.

– Потому что любая нормальная женщина хочет выглядеть идеально! – рассердилась Тяпа. – А неполный комплект – это явное несовершенство! Кому охота чувствовать себя ущербной?

– Я согласна с тем, что утонувшая девушка была в шестьдесят девятом номере позавчера вечером, но аргумент у меня другой, – заявила Нюня. – Днем в номерах делают уборку, так что браслет, потерянный раньше, нашла бы не наша Таня, а горничная!

– Один аргумент хорошо, а два лучше! – не стала спорить Тяпа. – Я к чему клоню? Райка наша ходила к одноразовому хахалю Витьке в шестьдесят девятый номер не позавчера, а днем раньше. Следовательно, браслет потеряла не она. Значит, и утонула не она.

Некоторое время назад я уже пришла к этому оптимистичному выводу на основании того, что у Раисы не были проколоты уши, но найти лишнее подтверждение своей правоты оказалось приятно. Немного подумав, я отыскала еще один косвенный аргумент в пользу версии о том, что моя Райка и утопленница – две разные брюнетки. Я потеряла браслет, потому что он был для меня широковат, а ведь у невысокой и худощавой (за исключением бюста) Раисы запястье было поуже моего! В них-то она силикон не закачивала! Точно, это не подружкин браслет, ей он был бы не по размеру.

В общем, я старательно убедила себя в том, что жуткую смерть в сливной трубе бассейна нашла совсем другая женщина, из чего следовало, что моя дорогая подруга, вполне возможно, жива. Далее возникал закономерный вопрос: где же она пропадает уже вторые сутки? Зная Райку, я подозревала, что для решения этой задачи имеет смысл заменить «где» на «с кем». Моя подруга – чертовски компанейская девушка! Думаю, она даже на тот свет не пойдет без сексуального спутника!

– О, вот еще один оригинальный аргумент в пользу того, что одинокая ночная утопленница – это не наша Райка! – обрадовалась Тяпа.

– Довольно болтовни! – строго сказала Нюня. – Надо, наконец, пойти и расспросить дежурную по этажу и администратора на ресепшене насчет Райкиного письма!

Мысль была хорошая, правильная, но я не забыла, к каким последствиям она привела вчера, поэтому робела выходить в народ. Слишком много людей в последнее время проявляли к моей персоне деятельный интерес, причины которого мне были непонятны, и прояснять их как-то не хотелось. Чтобы что-то прояснить, надо пообщаться, чтобы пообщаться – повстречаться… А из вчерашних моих знакомых встречаться мне не хотелось ни с кем. Ни с продажным мужчиной Андрюшей, ни с его сутенером Геной, ни с изящным блондинчиком и его приятелем – уменьшенной копией Кинг-Конга, ни с теми приличными с виду господами, которым я обязана была нездоровым крепким сном под палящим солнцем.

К счастью, свободный наряд из тонкой хлопчатобумажной ткани и соломенная шляпа изменили мой обычный имидж девочки-студентки до неузнаваемости.

Эти обновки привез мне из служебной командировки в Мехико любящий папа. Шляпу он купил в сувенирной лавке аэропорта, и она не сильно отличалась от типичного для наших широт головного убора сторожа колхозной бахчи, а вот платье дышало знойным латиноамериканским колоритом, как текила – ароматом сочных кактусов. Во-первых, это было даже не платье, а подобие пончо – прямоугольный кусок экологически чистой мануфактуры с отверстием для головы и короткими боковыми швами, выше которых имелись дырки для рук, а ниже остались длинные разрезы. Во-вторых, матерчатый прямоугольник имел насыщенный лиловый цвет, который я до сих пор видела только на полотнах Рериха, и по периметру был старательно обшит лохматым галуном из красных, желтых и синих шерстяных ниток. Вырез одеяния украшал геометрический узор из бисера с вкраплением крупных разноцветных стекляшек. К пончо прилагалась маленькая матерчатая сумочка на длинной веревочной ручке, тоже расшитая разноцветными кожаными лохмами, бисером и каменьями. Все это пестрело, блестело, сверкало и переливалось – даже фантазийный микс из натурального заката над Андами, северного сияния, метеоритного дождя и праздничного фейервека не смотрелся бы столь красочно!

Пока мои лицо и руки были нормального цвета, великолепное пончо смотрелось на мне, как богатая попона султанского слона на маленьком невзрачном ослике, а вот нынешняя красная кожа сочеталась с богатой цветовой гаммой наряда вполне гармонично. Я даже нашла, что рядом с яркими красками мексиканского одеяния рубиновый цвет моих кожных покровов существенно померк, и это не могло не радовать: теперь люди будут засматриваться не на меня, а на пончо. Я надеялась, что неплохо замаскировалась, тем более что сиреневый лоскут скрывал меня почти целиком.

Помнится, еще когда папа вручил мне свой подарок, я примерила обнову и виновато подумала, что слишком редко навещаю родителей – вот, любящий отец успел забыть мои размеры! В чересчур свободном пончо я казалась себе центральным колышком туристической палатки. Понч-палатка висела на мне, как на гвоздике, свисающие края закрывали руки до кончиков пальцев, углы подола болтались на уровне щиколоток – не хватало только корзины с ягодами кофе и горной ламы на поводке, чтобы выглядеть как изможденная мексиканская крестьянка! Но у свободного покроя было одно большое достоинство: ткань почти не соприкасалась с зудящей кожей, и это спасало меня от избытка болевых ощущений. Поэтому я осталась довольна своим новым образом и пожалела только о том, что придется идти в люди с ненакрашенными губами: на общем фоне багровой физиономии потерялась бы любая помада. Мимолетную мысль намазать губы зеленкой (она бы не потерялась) я забраковала: мне еще в школьной изостудии внушили, что сочетание красного и зеленого подходит только для светофора.