Правительство также понесло потери. По версии ФОМа, только 6 % готовы оценить его действия на «хорошо», 28 % выставляют «удовлетворительно» и 28 % — «неуд» («Независимая газета», 31.01.2005). Респонденты ВЦИОМа еще более взыскательны: 58 % относятся к политике кабинета отрицательно и лишь 24 % — положительно («МК», 07.04.2005).

Страшно сказать: потерял сторонников президент! До сих пор Путину удавалось сохранять завидный рейтинг при любом повороте событий. Взрывались самолеты, тонули подлодки, в заложниках оказывались целые города, а граждане с неизменной готовностью выражали поддержку линии президента. Виноватым всегда оказывался кто-то другой. Да и сегодня больше всего достается Думе и правительству. Но — внимание! — по данным старейшего российского социолога Ю. Левады, «сейчас уже процентов 30–35 полагают, что виноват президент» («Независимая газета», 07.02.2005). Соответственно, рейтинг Путина упал до рекордно низких для него 42–43 %.

Услужливые социологи спешат успокоить: «С точки зрения населения снижение рейтинга не является событием, потому что разница между 48 % в декабре и 43 % в конце января невелика», — приводят «Известия» слова руководителя ФОМа А. Ослона. Тут же помещена диаграмма, из коей следует, что деятельность президента оценивают на «хорошо» 32 %, 44 % выставляют ему «удовлетворительно» и лишь 17 % готовы поставить «неуд» («Известия», 4–6.02.2005).

В сравнении с показателями министров и депутатов проценты и впрямь отличные. Но зададимся вопросом: каким образом люди, отказывающие в доверии Думе и правительству, демонстрируют широкую поддержку президенту, который опирается на такую Думу и назначил такое правительство?

Этот казус давно занимает меня, а в последнее время, может быть, не без влияния «пенсионного восстания», им заинтересовались и другие аналитики.

Нет, я не обвиняю социологов в подтасовках, хотя выборы на Украине, а отчасти и в России показали: данные соцопросов таинственным образом соотносятся с политическими предпочтениями регистраторов общественного мнения. Куда большее влияние на результаты оказывает постсоветский менталитет. И не та примитивная вера в «доброго царя», которую настойчиво приписывают русскому народу, а вполне конкретные опасения репрессий в случае «неправильного» ответа. Как я покажу в дальнейшем, опасения эти отнюдь не беспочвенны.

Только представьте: подходит к вам (или еще хуже — звонит по вашему телефону) незнакомый человек и спрашивает — одобряете ли вы деятельность президента? Относительно депутатов и даже министров вы можете сболтнуть что угодно, но тут наверняка поостережетесь. Если не одобряете, то что же это получается? Вы — противник режима, инакомыслящий, чуть ли не подрывной элемент! Такая логика существует еще с советских времен, и далеко не каждый отваживается высказать собственное мнение.

Правда, когда социологи ставят вопрос мягче, оставляя респонденту пространство для маневра, его ответы становятся осмысленнее и откровеннее. Обратите внимание: даже по данным ФОМа, при общем положительном отношении к деятельности Путина оценку «хорошо» ему готовы выставить всего 32 %. Основная масса ограничилась «троечкой». Как известно, с тройками из школы не отчисляют. Видимо, из Кремля тоже. Однако ни в школе, ни тем более в Кремле присутствие троечника энтузиазма не вызывает.

Конечно, и тридцатипроцентная поддержка — это не мало. Но и не так много, чтобы борьба с Путиным (или его преемником) за президентское кресло воспринималась как заведомо безнадежное занятие.

Кстати, опросы тех дней показали, что люди не поддержали бы намерение президента баллотироваться в третий раз. «За» высказались всего 26,7 %, «нет» сказали 67,5 % («МК», 23.04.2005). С одной стороны, Путин и сам заявил, что уйдет в 2008-м. С другой, если бы нынешний хозяин Кремля по-прежнему воспринимался как «президент надежд», общество могло бы попросить его остаться. Тем более, что формальное ограничение в два срока для русского сознания не представляется препятствием непреодолимым. И то, что большинство опрошенных не захотело удерживать Путина, показывает: общество уже не связывает с ним прежних ожиданий.

Подтверждений тому множество. По данным Аналитического центра Левады, 57 % считают: Путин «не оправдал надежд на улучшение положения в стране» («Независимая газета», 07.02.2005). Некоторые социологи, к примеру, директор Всероссийского центра общественного мнения В. Федоров, объясняют такие настроения тем, что «в этом году в массовом сознании включился так называемый негативный фильтр: позитивные моменты в предлагаемых реформах общественное мнение отбрасывает, сформировалась установка: любые действия власти несут скорее зло» («Известия», 25.02.2005).

Думаю, дело не в мифическом «фильтре» и тем более не в прихотливости общественных настроений. Соцопросы показывают: ожидания людей, обращенные к президенту, предельно конкретны и мотивированны. Главные — а) «Вернуть России статус великой уважаемой державы», б) «Обеспечить справедливое распределение доходов в интересах простых людей». Причем если в 2000-м последнее требование не значилось в числе приоритетных, то в январе 2004-го оно уже стало вторым по важности («МК», 03.02.2004). А в мае того же года вопросы «улучшения жизни, повышения благосостояния» вышли на первое место («МК», 08.05.2004).

Результаты того майского опроса следует рассмотреть особенно пристально. Вот где общественное разочарование сказалось с беспрецедентной наглядностью! На вопрос «Что вы ждете от президента?» 9,3 % ответили «ничего», а 44,7 % затруднились ответить. Иначе говоря, более половины опрошенных не связывают с Путиным никаких надежд. Того и гляди задумаются: а зачем он вообще нужен?

Напуганные падением авторитета, власти принялись перекладывать ответственность друг на друга. Тон задал президент. Выждав без малого две недели, Путин выступил перед министрами, обвинив в плохом проведении реформы руководство регионов и кабинет.

Аналитики оценили президентский демарш как «исключительно слабый». Электронный «Еженедельный журнал» саркастически отмечал: «Владимир Путин растерялся. И неудивительно. Привычную процедуру перекладывания с президентской головы на здоровую в случае с монетизацией льгот провести не удалось. Выступая перед членами правительства, Владимир Путин сказал, что ответственность за эту, с позволения сказать, монетизацию должны разделить губернаторы и правительство..…. Взвалить всю вину только на губернаторов было бы неплохо, но бессмысленно: те уже успели первыми обвинить во всем Москву…… Пришлось к губернаторам пристегивать правительство. Но ведь и правительство не с неба свалилось. Казалось, что у Владимира Путина всего два варианта: или разделить ответственность с кабинетом, или отправить кабинет в отставку…… Но президент и на радикальные меры не пошел, и свою часть вины признавать отказался».

Между тем губернаторы с неожиданной прытью выпростались из-под карающей президентской десницы и с неподобающим азартом продолжили полемику с Центром. Даже путинская креатура — Валентина Матвиенко поспешила заявить себя противницей реформы: «Я, как губернатор, не раз обращала внимание федеральных властей, что закон о монетизации — недоработанный, сырой, непродуманный, страна не готова к его введению с 1 января 2005 года» («Независимая газета», 07.04.2005).