Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дэнни быстро взмахнул руками, и Джейд перевела:
– Шесть, включая двух, которые погибли. Оставшиеся четыре здоровы. – Джейд посмотрела на меня, пока пальцы ее отца продолжали двигаться. – Он говорит, что сожалеет, если встревожил вас.
Я постаралась придать своему лицу спокойное выражение. Внутренне сжалась от досады. Оказывается, ничего плохого за обеспокоившим меня визитом к Миллеру не стояло. Брат Кори – ветеринар. Альма и ее щенки. Резкая манера общения Хоба была вызвана переживанием за собаку.
– Я совсем не встревожилась, – сказала я Дэнни, вспоминая, что он может читать по губам. Я понимала, что говорю слишком громко, но снова хотела произвести определенный эффект. – Я что-то в этом роде и предположила… в смысле, не подумала, что вы серийный убийца или сбежавший маньяк, только потому, что вы были в крови.
Мне удалось остановить поток своей бессвязной речи, когда на лице Дэнни отразилась растерянность. Нахмурившись, он посмотрел на дочь, которая быстро ответила жестами. Он повернулся ко мне, озорно улыбнулся, и его пальцы снова замелькали.
Джейд подавила смешок.
– Он говорит, что вы тоже застали его врасплох. Он, вероятно, напугался больше вашего.
Загрохотал гром, и на тротуар вокруг нас начали падать первые капли дождя. Школьный двор погрузился в тень, небо потемнело еще сильнее, и в нем теперь набухли лиловые тучи. Я поймала взгляд Дэнни, который рассматривал меня, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.
– Что ж, приятно было познакомиться, – сказала я, затем постаралась искренне улыбнуться его дочери. – С тобой тоже, Джейд.
Джейд улыбнулась, внешние уголки ее миндалевидных глаз приподнялись.
– Тетя Кори сказала, что мы едем к вам в выходные. Тогда мы, наверное, и увидимся.
– Жду не дождусь. Вы с Кори будете первыми за долгое время гостями в Торнвуде.
Джейд, видимо, приятно было это услышать.
– Думаю, тетя Кори забыла сказать вам, что мы вегетарианки.
– Да, твоя тетя об этом не говорила, но я еще ничего не покупала. Что мне для вас приготовить?
– Ой, не волнуйтесь, мы привезем колбаски из тофу и чечевичные бургеры, как мы обычно делаем. Кроме того, тетя Кори говорит, что приходить с пустыми руками невежливо.
– Для меня не важно, даже если вы и придете с пустыми руками, – сказала я девочке, и на сей раз улыбка далась мне легко. – Лишь бы вы сами приехали.
Я украдкой бросила взгляд на Дэнни. Он с надеждой смотрел на меня.
– Почему бы и вам не приехать? – как можно непринужденнее предложила я.
Дэнни кивнул, не сводя глаз с моих губ. Жестикулировать он не стал, да и Джейд все равно не смотрела. Девочки тихонько переговаривались, без сомнения, торопливо прощаясь и строя планы на следующий школьный день.
Я попыталась улыбнуться под близким, изучающим взглядом Дэнни. Воспользовалась неловким затишьем, чтобы отругать себя: почему не догадалась надеть хорошие джинсы, а не эти старые, с заплатками? И о чем я думала, когда надевала такую затрапезную футболку?
Дэнни лениво сделал знак, прекрасно зная, что я не могу его понять. У него были большие кисти рук, кое-где в веснушках, изящные. Наши взгляды вновь пересеклись, и меня вдруг проняло. Он был красив настолько, что это вызывало тревогу, но дело было не только в этом. Может, в его молчании, напряженной сосредоточенности, а может, в той интимности, с которой он вглядывался в мое лицо, словно пытаясь забраться под кожу. Что бы это ни было, я занервничала. Похлопала Бронвен по руке и сделала шаг назад.
– Увидимся в субботу, – сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, и торопливо направилась прямиком к машине.
* * *
– Он тебе нравится. – Бронвен барабанила своими длинными пальцами по приборной панели. – А Джейд думает, что ты нравишься ему.
Я усмехнулась, радуясь, что сижу в знакомом укрытии своей «Селики» и не под дождем. Голову ломило – не от боли, а от путаного клубка мыслей, для приведения которых в порядок потребуется всерьез пораскинуть мозгами.
– Да я и двух слов с этим человеком не сказала.
– Мам, ты разливалась соловьем.
– И это преступление, да?
– Не преступление… Просто ты себя выдала. Он тебе нравится.
– Я только пыталась проявить вежливость, потому что он глухонемой.
– Джейд сказала, что он смотрел на тебя влюбленным взглядом.
Я снова усмехнулась, изображая недоверие.
– Это заставляет меня думать, что у Джейд чрезмерно разыгралось воображение, как и у тебя.
Дождь барабанил по крыше автомобиля. Из брюха туч протягивались сверкающие огненные нити.
Бронвен спросила:
– Ты знала, что мама Джейд умерла?
– Да, мне сказала Кори.
– Она была глухонемой, как и папа Джейд. Это было так грустно: она попала в грозу, и на нее упала большая тяжелая ветка.
Я ошеломленно посмотрела на Бронвен.
– Это ужасно.
– Джейд сказала, что ее папа так и не оправился после этого. Ее отец и мама поженились молодыми. Познакомились на митинге в защиту мира в Брисбене. Любовь с первого взгляда, в таком духе.
– О-о-о! Ясно.
– Джейд считает, что ему пора с кем-то познакомиться. – Она многозначительно посмотрела на меня: – Ну ты понимаешь. Жить дальше.
Я кивнула.
– А ты, мама? По мнению Джейд, ты идеальная кандидатура, и ее папа, очевидно, увлекся.
Я заморгала, глядя на блестящий черный гудрон, ложившийся под колеса, и желая, чтобы дождь припустил сильнее, небеса разверзлись и затопили дорогу – что угодно, лишь бы отвлечь от настоящей темы разговора. Когда небеса не ответили на мой мысленный призыв, я вздохнула.
– И у вас было время все это обсудить, да? За те несколько секунд, пока мы прощались. Вот уж не знала, что скоростные сплетни теперь входят в школьную программу.
– Не входят. Просто у меня хорошо получается понимать язык жестов, – загадочно проговорила Бронвен.
– В самом деле? После десятиминутного урока?
– Язык жестов – это не только знаки руками, мама. Джейд говорит, что благодаря своей глухоте и немоте ее отец хорошо понимает выражение лиц людей и движение их тел. Еще он чувствителен к тени и температуре, ощущает даже движение воздуха. Джейд говорит, что у глухих обостряются другие чувства, чтобы компенсировать недостающее.
Я переключила скорость и разогнала «Селику» до девяноста километров.
В студенческом общежитии я жила в одной комнате с глухонемой девушкой – много лет назад, еще до Тони, в начале первого курса в художественном колледже, – и на расшифровку ее громких, несвязных высказываний уходила целая вечность. В то время мне пришло в голову выучить несколько фраз на австралийском языке жестов, но, несмотря на мои усилия, девушка была полна решимости говорить, а не пользоваться знаками, пусть даже это означало бесконечные повторения и тренировки. Дэнни Уэйнгартен являл собой противоположный пример – судя по тому, с какой легкостью его дочь исполняла роль переводчика, он, похоже, был полон такой же решимости молчать.