— Ерс! — бросил короткий приказ через плечо, следующему за ним камердинеру. — Передай немедленно Торсу, что я велю арестовать «объект». Что так напрягся? Да, ты не ослышался.

— Но ваш адъютант руководит наблюдением, и то им организованно очень грамотно.

В этом генерал нисколько не сомневался — с Торсом они тоже давно были вместе и понимали друг друга как близнецы братья. Но то, что девушка никто иная, а сильная ведьма, Северин другу и своему верному адъютанту отчего-то не сказал. Зачем утаил, сам не знал. Но факт остается фактом: из-за того незнания могло всякое произойти.

— В Торсе я уверен, да девчонка подобна шкатулке фокусника. Видел на ярмарке представление иллюзиониста? Вот! Кто ее знает, что может выкинуть в следующий момент… Потому держать под рукой, а еще лучше, чтобы была в кулаке, это всегда надежнее. А у меня, сам знаешь, она является главным козырем. Представляешь, что будет, если его лишусь?

— Кхе! — как поперхнулся возникшим в воображении вариантом Ерс. — Придется идти к алтарю с канарейкой?

— Упаси, боги! — теперь закашлялся и лорд. — Этого уж точно не будет в любом случае, но хотелось бы нападать, а не отбиваться, знаешь ли. А это возможно будет лишь тогда, если буду иметь ту девочку как неоспоримое доказательство.

— Вас понял. Немедленно отправлю адъютанту вестника.

И вот они, апартаменты короля. Огромные тяжелые двустворчатые двери открылись перед генералом в тот же миг, как он к ним приблизился. А уже в гостиной его поджидал монарх. Филипп Второй, как только увидел лорда Ноймена, так раскинул руки для дружеских объятий, вот только хмурый Северин не спешил в них оказаться.

— Ваше величество!.. — шел он навстречу к королю, а на лице так и было написано возмущение. — Что творится с этим чертовым отбором?.. Кажется, затевалось веселье? А в результате?

— Тихо, Северин! — Филипп досадливо скривился. — Согласен, что развлечения не получилось. Поверь, не по моей вине. Думаю, это происки какого-то бога, что благоволит женщинам.

— Какого дьявола, за этот бардак отвечать мне? Разве не было между нами договоренности…

— Успокойся. Все я помню, — перебил генерала король. — Но жена!.. А еще надо учесть, что моя ненаглядная супруга пребывает в интересном положении…

— Стоп! Не собираешься ли ты в угоду супруге…

— Что ты! Подумал, что буду настаивать на твоей женитьбе? Ну, ты совсем в нашу дружбу не веришь, что ли?! Уверяю тебя, что все обойдется, и к алтарю ты пойдешь, если сам захочешь, когда захочешь и с кем захочешь. Клянусь! — монарх приложил руку сначала к короне, а потом к груди. — Но некоторые уступки супруге я сделать обязан. Хм, чтобы ее не волновать. Ну, ты понимаешь…

— Как бы, да, но через огромное напряжение, — скривился Ноймен. — И что это будет, такое?

— Ничего особенного. Просто последний конкурс проведем уже сегодня.

Не понравилось Северину лицо короля. Оно у него будто застыло, что ли. А под той благодушной маской могло скрываться, что угодно. Уж генерал это отлично знал.

— Просто? — брови Северина изогнулись в недоверии. — А что Ее величество надумала в отношении жалобы своей фрейлины? Если помнишь, Филипп, я высказался категорично в отношении княжны Лаурель, а та…

— Друг мой! — закачал головой король, являя образ безнадежной скорби. — Вот когда сам обзаведешься дражайшей супругой, тогда ты меня поймешь. Женщины!.. Они порой непредсказуемы, и с ними бывает так хлопотно…

— А я о чем говорил? — встал в позу генерал. — Вспомни, изначально был против этого… отбора.

— Хм, да, идея принадлежала мне — не спорю. Но женщины!..

— Ты же мне веришь? Я действительно могу доказать, хоть сейчас, что фрейлина устроила из отбора факс. Она выставила за себя другую!

— Видишь ли… — король потер висок. — Скажу начистоту. Только тебе. Уж как я балую Ее величество, ни в чем ведь не отказываю!..

— Настораживает меня твое предстоящее признание, Филипп.

— Мне самому не по себе сообщать тебе, Северин, о подобном…

— Может, и не надо?

Но король будто проигнорировал его слова.

— Моя жена имела неосторожность… да что там, дурость совершила. Все бабы, одним словом, порой бывают настолько нетерпеливы в осуществлении своих желаний, что совершают опрометчивые поступки.

— Так!! — нахмурился и заложил руки крест-накрест лорд Ноймен.

— И ведь речь-то шла о какой-то безделушке… с бриллиантами, разумеется. Кхм, с перепелиное лицо.

— Не значит ли это…

— Точно! Ты очень догадлив, мой генерал. Ее величество в долгу перед той Пышкой.

— Понял. И чем мне это грозит? Только не говори…

— Нет! Всего лишь потерпи последний конкурс, Северин.

— Но толстушку, яко бы, называют соловьем?.. — прищурился Ноймен недоверчиво.

— И что?! А княжну Вартхейна, Алчу, знаешь, как прозывают? Ха! Королевой танца! А Лючия Захрейнская, между прочим, непревзойденная исполнительница игры на арфе! И она, совершенно точно, лидирует в отборе. Укажи на нее, и Пышка останется при своем интересе.

— То есть!.. — лицо Северина как помертвело. — Ты серьезно настроен меня женить? А все предыдущие разговоры ничего не значили?

— Н-да, что-то я не то предложил. Извини, друг! — король теперь с силой трепал себя за ухо. — А если… точно! Мы объявим ничью, и дадим тебе срок на самостоятельное решение.

— Срок, значит! — с силой закуси губу Ноймен.

— Боги! Но что же мне делать?..

— Что, если просто обнародовать мои доказательства мошенничества княжны Лаурель?

И при этом глаза генерала начали походить на бритвы. Они так и резали Филиппа на пласты. Поэтому тот вздохнул.

— Доказательства бесспорные?

— Я представлю ту, кто участвовала в скачке вместо княжны, — голос Ноймена был тверд.

— Ладно. Мужская дружба тоже много стоит. Будь по твоей воле, Северин. Пошли! Призовем к ответу Пышку, а отбор закроем, как неудавшийся. Эх, а такое веселье задумывалось…

Лорд Ноймен был страшно зол. Внутри него все кипело, кровь в сосудах походила на вулканическую лаву, но приходилось из последних сил сдерживать негодование. Никогда еще генерал не был так близок к расправе над женщиной, как в тот момент. Вот уже пару раз еле остановил руки, порывавшиеся ухватить ненавистную особу и встряхнуть так, чтобы она, наконец, прикусила воистину змеиный язык и, если не захлебнулась бы собственным ядом, то хотя бы замолчала… хоть насколько.

Эта глупая баба, а по-другому Северин уже про себя и не называл княжну, начисто лишилась рассудка или его и ранее не имела, если так повела себя. Лорд представил собранные доказательства мошенничества, а она тупо от всего открещивалась. Перетянутая и подкупленная Ерсем на их сторону горничная Нюси подтвердила, что было два похожих желтых платья в гардеробе княжны, и что в переделке второго принимала участие. Она же созналась, что ее обязанности совсем недавно исполняла другая девушка по имени Лили. Далее генерал предъявил говорящую за себя улику в виде серого платья, фартучка и чепчика, вынутого при свидетелях из-под куста в дальнем конце сада. И что? Княжна Лаурель лишь шипела ответные обвинения в адрес лорда Ноймена.