Наконец процессия достигла царского лагеря. Солдаты выстроились по обе стороны прямой дороги, ведущей от ворот до места, где установили царский трон из кедрового дерева с подлокотниками, выполненными в виде крылатых львов с человеческими лицами. Над троном возвышался балдахин, защищавший царя от жгучего солнца. Шарек, в тяжелом, украшенном вышивкой одеянии, восседал на троне, сандалии его покоились на покрытой подушкой скамеечке. Позади трона, в тени балдахина, установили большую, вытянутой формы амфору с вином. Рядом с амфорой находились двое слуг: в обязанности одного входило черпать вино и пробовать его на вкус, а затем разливать в кубки, которые второй слуга передавал женщине, стоявшей у трона. На женщине была длинная, до пола, туника с длинными широкими рукавами. Это была управительница царского дома — она принимала кубок вина из рук слуги и передавала его царю. На некотором удалении, слева от трона, прижимая к себе большую восьмиструнную лиру, сидел музыкант в длинном платье. Он извлекал из инструмента ласкающую слух мелодию.

Процессия остановилась перед троном. Подталкиваемые Житраном, трое пленников, шедших впереди, опустились на колени перед царем. Хети спрыгнул с колесницы и стал лицом к Шареку.

— Господин мой, отец мой, — сказал он, — вот они, ничтожные и посрамленные, перед тобой — царь и его командиры, осмелившиеся нарушить твою волю. Посмотри, они понесли наказание за свое непослушание — много дней провели в плену. Царь Магдиль лишился трона в прекрасном городе, жителями которого он правил! И теперь он стоит перед тобой со связанными руками. Униженный, лишенный былого могущества, не имеющий даже чем прикрыть наготу, бедняк из бедняков. Я, твой возлюбленный сын, прошу тебя, своего господина, быть к нему милосердным и решить его участь, равно как и участь остальных пленников, так, как подсказывает тебе сердце, зная, что это решение будет справедливейшим.

Казалось, царь Шарек на мгновение погрузился в размышления. Управительница царского дома по имени Ада подала ему кубок с вином. Она родилась в ханаанском племени хетьенов, которые уже давно присоединились к союзу гиксосов. Ходили слухи, что она — сожительница царя, который не захотел взять себе новую царицу. Он так сильно любил мать Аснат, что когда ту унес демон болезни, решил, что никто не займет ее место. Тем более что дочь заявила тоном, не допускающим возражений, что не потерпит ни одной женщины на троне, где когда-то сидела ее покойная мать. Что, впрочем, не лишало царя права иметь наложниц.

Шарек сделал несколько больших глотков из кубка, вернул его Аде и обратился к Хети с такими словами:

— Прикажи этим пленникам встать.

— Царь, наш господин, — сказал трем пленникам Хети, — желает, чтобы вы встали.

Когда те поднялись и замерли на месте, с опущенными головами, царь попросил Хети приказать Зилпе, носителю арфы, перерезать своим оружием связывавшие пленников веревки. По обычаю, Хети, который в данном случае являлся выразителем воли царя, повторил приказ, и Зилпа приступил к его выполнению.

Когда упали веревки, по сигналу царя Хети сказал так:

— Слуги, принесите этим людям одежды, потому что они отныне не пленники нашего господина.

В тот же миг из царского шатра, возвышавшегося позади трона, вышли слуги. Они несли длинные пестрые туники. Когда пленников одели, царь протянул Хети кубок, из которого только что отпил несколько глотков. Хети принял его в обе руки, отпил три глотка и дал по очереди каждому из трех бывших пленников, предлагая им утолить жажду в знак покорности и благодарности царю, который таким образом подтверждал, что они им прощены.

В это самое время по сигналу своих командиров солдаты, присутствовавшие при этой церемонии, стали ударять копьями по щитам, словно аплодируя решению царя. Когда установилась тишина, Хети сказал:

— Да падут путы и с других пленных! Да прикроют они свою наготу! Царь, господин наш, решил, что эти люди станут верными воинами народа гиксосов. Все они в прошлом были солдатами, все закалены в боях. Они клянутся в верности нашему господину именем Ваала, повелителя неба и грозы, и именем Хадду, бога, которого изображают в шлеме с рогами быка, — повелителя молний и войн. Да падет гнев богов на их голову, если они нарушат клятву верности нашему господину, царю Шареку!

Его речь была встречена приветственными ударами копий по щитам. И только тогда стражники сняли с пленников веревки. Каждый получил тунику и пару сандалий, а потом принес клятву на алтаре, установленном неподалеку от трона. У алтаря освобожденных ожидал жрец, он принял их клятвы. Слуги вручали каждому новообращенному воину-гиксосу кубок с вином, который воин и опустошал, предварительно пролив несколько капель на жертвенный алтарь.

Когда церемония закончилась, царь встал. Он объявил, что остаток дня пройдет в празднованиях — это событие должно оставить в сердцах новобранцев хорошие воспоминания. Под празднованиями подразумевались основательные возлияния и поглощение огромного количества жареной говядины, свинины и баранины, и заканчивались они обычно под утро. Правда, ни царь, ни его гвардия, ни Хети участия в этом не принимали. В течение ночи ворота лагеря были заперты из страха перед неожиданным нападением врага, который, как в случае с жителями города Сихема, мог воспользоваться опьянением солдат и устроить резню.

Пришло время еще раз встретиться с Якебхером — командиром, которому царь Шарек поручил охранять захваченных под Содомом пленников на пути в Мегиддо. Удивление Якебхера, когда он увидел рядом с царем пленника-египтянина, которого давно считал умершим, не поддавалось описанию.

Правда, принимая во внимание то, что бывший пленник спас царя гиксосов, это удивление могло бы быть приятным, но не для Якебхера. Нет, разочарование и ненависть заполонили его душу. И объяснение этому можно было найти только в истории жизни самого Якебхера. Якебхер родился в семье одного из старейшин племени анакимов — боевого соратника отца Шарека. Когда старый царь умер, Якебхер помогал молодому наследнику подавлять восстания в стране. Вскоре он стал одним из самых близких к царю командиров, его другом и советчиком. Они были связаны и кровными узами, правда, степень родства была неблизкой. Когда умерла супруга, Шарек решил сделать наследником зятя — мужчину, которого изберет из множества претендентов его дочь. По его мнению, иметь наследника-зятя даже лучше, чем наследника-сына. Прошел слух, что в одном из сражений Шарек получил ранение в пах и перестал быть мужчиной, поэтому и не надеется иметь наследника своей крови. Объясняя старейшинам племен свое решение, Шарек сказал следующее: сын очень скоро осознает, какую власть получит, унаследовав трон. Поэтому, особенно если сыновей в семье несколько, отцу приходится ежечасно ожидать бунта и бояться, что родные дети найдут способ от него избавиться. Часто старший сын, опасаясь, как бы отец не решил в обход него сделать наследником кого-то из младших, решается на свержение родителя, организовав заговор или, еще хуже, решившись на отцеубийство. Поэтому Шарек пришел к выводу, свидетельствовавшему, однако, о том, что и царям свойственна наивность, что избранный дочерью зять будет ему благодарен и, в отличие от законного сына, не станет строить честолюбивых планов по захвату власти. Зять будет в достаточной мере уважать его царское величество, чтобы не думать о том, как бы противоправными методами завоевать трон.