Корнелий огляделся и неожиданно понял, что он один стоит на заваленной трупами городской стене. Все его товарищи уже набивали мешки тирренским золотом и отбирали себе лучших рабов и рабынь, а на подходах к Акрополю, где засели последние защитники, еще кипела битва. Пусть так. Все равно он слишком устал. Корнелий прислонился спиной к крепостному зубцу и сел, опершись на окровавленную гасту. Внезапно его окликнули по имени. Он привстал, радостно оглядываясь, – к нему улыбаясь спешил другой римлянин, тоже с ног до головы покрытый копотью и кровью.

– Луций!

– Корнелий!

– Ты жив, друг!

– И ты!

Товарищи обнялись, хлопая друг друга по измятым панцирям.

– Признаюсь, это было непросто. Мы небольшим отрядом шли через подкоп и как только выбрались – отбили ворота и впустили внутрь когорту Гнея Генуция. Однако эти бородатые тиррены – отчаянные воины, от моей манипулы осталось двадцать человек, когда мы прорвались к воротам… А ты?

Корнелий вытер сажу с лица и указал га-стой на запад:

– Мы штурмовали западную стену. Бородачи сражались словно бешеные, если бы вы не открыли ворота, нам бы несдобровать.

Друзья еще раз оглядели город, павший к их ногам. Он был великолепен. Великолепен настолько, что Великий Рим показался бы рядом с ним провинциальным городишком. Внутри стен на холмах высились здания и храмы, прекрасные статуи богов украшали портики, везде и повсюду были разбиты сады, устроены фонтаны, просторные площади украшены монументами. Все строения были облицованы благородным камнем, а между холмами проходил высокий, искусно выстроенный акведук.

Не в силах отвести взгляд от величия гибнущего города, Корнелий спросил друга:

– Луций, если эти тиррены были настолько велики и мудры, почему же они покорились нам?

Луций собрался было ответить, но его слова заглушил ликующий крик десяти тысяч римских глоток. Вейский Акрополь, последний северный оплот этрусков, пал.

Рим. Само это название уже вызывает в памяти множество ярких образов: грозные легионеры, сверкая бронзой и сталью, маршируют через жаркие пески и снежные пустоши чужих земель; гордые сенаторы в тогах с пурпурной каймой вызывают восхищение всего Форума лаконичностью и четкостью речей; мечутся в неверном свете факелов темные фигуры заговорщиков, вооруженных кинжалами, а в полутьме храмов проходят странные и мрачные обряды, призванные ублажить многочисленных, ныне неведомых богов. Таков Вечный город, сердце Западного мира, прародитель великих империй Европы. Но Рим был таким не всегда.

За 750 лет до рождения Христа среди пустынных холмов на берегах реки Тибр латинские царевичи Рем и Ромул спорили о месте для основания нового города по приказу своего деда, царя Альба-Лонги Нумитора. Было решено, что славу основателя получит тот, кому боги пошлют небесное знамение, и вскоре победу одержал Ромул, над головой которого воспарили двенадцать коршунов, показывая явное расположение высших сил. Но спор между братьями на этом не утих, и закончился он только после убийства Ромулом Рема. Так, на первой же странице римской истории запечатлелись две вещи, обреченные решать судьбу Вечного города, – поклонение знакам и кровавое братоубийство. Тем не менее Палатинский холм был обведен бороздой, город основан и назван по имени основателя – Рома, или, как принято в русском языке, Рим.

Шли годы, и город на Палатинском холме рос и ширился благодаря тому, что с готовностью собирал под свои знамена практически всех желающих. Так, первыми строителями Рима стали беглые рабы, изгнанники из окрестных италийских племен, и просто авантюристы, готовые рисковать своей жизнью ради гражданства и клочка земли. Действуя где-то силой и наглостью, где-то хитроумным обманом, римляне, ведомые своим отчаянным царем Ромулом, постепенно подчинили себе окрестные италийские племена. А взяв себе в союзники могучих копьеносцев сабинов из земель, лежащих к югу от Рима, молодой народ Ромула стал главенствовать на берегах Тибра. Но граждане будущего Вечного города, по сути, оставались толпой бродяг, не имеющих той великой общности, которая впоследствии и прославила Рим. Откуда же появилась знаменитая римская культура? Письменность, архитектура, нерушимые и мудрые законы?.. Свет на это может пролить история другого великого народа, который во времена становления Рима, напротив, уже клонился к своему закату. Безусловно, речь пойдет об этрусках.

Древний народ, населявший равнины Этрурии (современной Тосканы), был известен на всех берегах Средиземноморья. Умелые строители, опытные мореходы и отважные воины, этруски соперничали с греками и карфагенянами за главенство на Адриатике и в Тирренском море. Тиррены – так называли этрусков греки – были отчаянными пиратами. Их паруса, показавшиеся на горизонте, наводили ужас. Но в IV–V веках до нашей эры старая Этрурия находилась в упадке, связи между разрозненными городами слабели, а с юга напирали, с каждым годом набираясь сил, молодые италийские племена, главными среди которых стали воинственные римляне. Сплотив вокруг себя новых союзников, молодое государство покоряло укрепленные города этрусков один за другим. Эти разрозненные крепости-государства, находившиеся в соперничестве между собой, не спешили приходить друг другу на помощь и поодиночке сдавались под напором италийцев и их римских вождей. Латинские захватчики глядели жадными глазами на величественную архитектуру и разумное устройство покоренных ими этрусских городов. Чем больше территорий подминал под себя крепнущий Рим, тем сильнее была взаимная ассимиляция двух народов – латиняне все больше перенимали культуру и ремесла у технологически развитых соседей, а этруски постепенно растворялись среди других племен, теряя свою идентичность, пока ко II веку до нашей эры окончательно не прекратили существование.

Так кем же были этруски, народ, подаривший Риму основу его будущей славы и величия? Как это ни странно, но о происхождении этрусской цивилизации до сих пор не существует единой научной теории. Откуда они пришли на Апеннинский полуостров, где находилась их истинная родина? Ведь внешне они совсем не походили на коренастых, бронзовокожих италийцев и латинян. Сохранившиеся статуи и другие предметы искусства, раскопки захоронений и, главным образом, свидетельства историков того времени помогают сформировать образ среднестатистического этруска, так не похожий на преобладающий в той местности средиземноморский тип. Удивительно, но этруски были светлокожими, достаточно высокого роста, с овальными лицами, тонкими чертами и слегка раскосыми глазами. Это описание вовсе не добавляет ясности в вопрос происхождения этой цивилизации.

Древнегреческий историк Геродот, заставший расцвет Этрурии, писал, что светлокожие мореходы появились на Адриатике примерно за тысячу лет до нашей эры, приплыв из Малой Азии, охваченной голодом после длительных засух и неурожаев. Их прибытие совпадает с победой объединенных греческих сил в Троянской войне. Быть может, этруски – это жители разоренного троянского царства, скитавшиеся в поисках нового дома? Это подтверждается и текстом «Энеиды», и легендами, ходившими среди самих этрусков, однако современные ученые начисто отвергают подобную версию. Дело в том, что в их языке – главном ключе к происхождению любого народа – не было ровным счетом ничего общего ни с лидийским языком, ни с каким-либо другим наречием, имевшим в то время хождение в Малой Азии. Этрусский язык – это так называемый язык-изолят, он не относится ни к одной языковой семье и не имеет никаких языковых родственников среди существующих языков. По одной из версий, он происходит от языков древнего государства Урарту, что располагалось на территории современной Армении. Отсюда появилась гипотеза об армянском происхождении народа. Несмотря на значительные подвижки последнего времени в изучении этрусского языка, ученые-лингвисты еще очень далеки от его окончательной расшифровки, и многочисленные записи, оставленные этрусками и, возможно, хранящие тайну их происхождения, по сей день остаются непрочитанными. Также нельзя сбрасывать со счетов версию, по которой этрусский язык восходит к древнейшим языкам доиндоевропейского периода, что окутывает его происхождение непроницаемой завесой тайны.