Не совсем правда — но и не ложь. В разных странах она старалась быть другом детей, была представителем интересов детских учреждений и их спонсором.

— Тогда понятно.

— Ну да.

— Думаю, завтра мы узнаем наверняка.

Она вымученно улыбнулась.

— Я не в силах ждать.

— Правда?

— Правда.

В его глазах мелькнуло что-то, похожее на удовольствие. Он взглянул на ее пшеничную лепешку с карамелью и шоколадом.

— Ты собираешься есть?

Она с радостью вернулась к шутливым вопросам-ответам, которые помогли бы ей забыть, что этот вечер, вероятно, последний, когда они с Дэном по-настоящему вместе, когда он смотрит на нее как на обычную девушку.

— Вы, шериф, хотите отобрать у меня «слюнки текут»?

— И не только их.

— А-а, значит, мы хотим одного и того же.

Что-то есть в этом человеке, во всей ситуации, что побуждало ее к рискованным, безрассудным поступкам. Она почти не сомневалась, что в Лландароне, в атмосфере чопорного двора, ей не пришло бы в голову показаться на людях с губами и щеками, измазанными жидким шоколадом, который стекал вниз, на грудь.

Но сейчас она не в Лландароне.

Сейчас она здесь, она сидит у гудящего камина, прислушивается к стуку дождя по крыше — и к своим мыслям, за которыми должны последовать действия.

— Ангел, ты что делаешь?

— Ты согласился, что мы хотим одного и того же.

— Согласился.

Она улыбнулась.

— Так иди сюда и возьми то, что нужно нам обоим.

Дэну показалось, что его мозг вот-вот взорвется. А она склонилась к нему, одетая в его чистые шорты и его же белую майку. Ее волосы рассыпались по плечам. Она близка, от нее исходит невообразимый запах, к которому примешивается аромат горячего шоколада, а полузакрытые глаза соблазняют и искушают.

Он задрожал от нетерпения всем телом.

Сладость шоколада, ее сладость проникли в его кровь, его ладонь нашла ее шею, и он притянул к себе ее голову. Тосковать им предстоит потом, а пока у них еще много времени. Сейчас ей необходимо быть поглощенной им, а он жаждет взять свое.

Дэн наклонил голову, захватил ее губы, и при ее стонах грудь его наполнили гордость и радость: он вышел победителем из битвы, в которой оба участника были союзниками.

Потом ему понадобилось нечто большее, и он двинулся ниже, целуя ее в подбородок, в шею. Его поцелуи сделались жарче, когда он оказался около ключицы, там, где билась жилка, где кожа была горячей и гладкой.

— Еще, — жадно прошептала она.

Она получит все, чего хочет и когда захочет. Дэн вновь двинулся вдоль ее тела, следуя за полоской шоколада, оставленной для его языка. Ее дыхание сделалось неровным, ее пальцы нащупали край рубашки, и ее грудь обнажилась.

Дэн уже был тверд, как гранит.

Он забрал в руку маленькую полусферу, помассировал ее, наклонился и стиснул сосок. Из горла у нее вырвался крик, такой неподдельный, рожденный в такой глубине ее существа, что ему захотелось издать такой же — по причинам, которых ему не хотелось ни осознавать, ни анализировать.

Его ловкие пальцы быстро освободили их обоих от одежды.

— Да, да, — шептала она, пока его пальцы исследовали ее тело, не пропуская ни кудрявых прядей, прилипших к его бедрам, ни грудей, прильнувших к его груди. Время остановилось, когда ее ноги обвили его.

Он рухнул на нее и медленно вошел внутрь. Дождь стучал в бешеном ритме по крыше и оконным стеклам, и Дэн подчинился этому ритму, забрал Ангела и унесся с ней вместе в мир неведомого наслаждения.

Они уносились все выше и выше, а когда за окном вспыхнула молния, тогда же вспыхнула Ангел, и Дэн, накрыв ее губы, последовал за ней.

— Ангел…

— Что?

— Ты не спишь?

— Н-нет…

Кэти лежала у угасающего камина, завернувшись в одеяло, уютно устроившись в руках Дэна. Она подняла голову и взглянула на стенные часы: два часа сорок пять минут. Ну почему время бежит вперед?

Дэн запустил пальцы ей в волосы и опустил ее голову себе на грудь. Удивительно, но ее сердцебиение тут же усилилось при прикосновении.

— Может, пойдем в кровать?

— Не сейчас.

— Тебя что-нибудь беспокоит?

Дэн помедлил с ответом, только крепче стиснул ее.

— Помнишь, ты спросила меня, убивал ли я людей?

Ее сердце тут же откликнулось на тяжелые удары молота в его груди.

— Помню.

Он выдохнул.

— Четыре года назад убили мою девушку. Я лежал в больнице после ранения и не мог быть рядом с ней.

Мышцы живота у Кэти сжались.

— Ее убили?

— Да.

— Она ведь была не просто твоей девушкой?

— Не просто.

Комната начала вращаться вокруг Кэти.

— Она была моей невестой.

У Кэти остановилось дыхание, но ей все-таки удалось выговорить:

— Что же случилось?

— Мы преследовали одного преступника. Отменный негодяй. Я не успел его захватить, он всадил в меня пулю и отправил на койку. Дженис была полна решимости дожать его и отправилась на охоту в паре с одним новичком.

— Ох, Дэн…

— А меня, Ангел, не было рядом, и я не мог ее защитить.

Кэти ничего не говорила, только крепко держала Дэна за руки. Внезапно все происшедшее за последнюю неделю обрело значение, стало понятным отношение Дэна к жизни, к браку, к людям, равно как и его стремление защищать ее.

— Парень, который ее убил, сумел скрыться. Четыре года я его выслеживал, выжидал момента, когда он оступится. В конце концов я накрыл его на станции мойки рефрижераторов.

— И что было потом?

— Была борьба, и я скрутил его. Сейчас он в тюрьме.

— Ты ранил его?

— Несколько шрамов у него осталось.

Она села.

— Дэн…

— Ему наложили несколько швов.

— Ты искалечил его.

— Да, черт возьми! — рявкнул Дэн, также садясь на кровати, и глаза у него угрожающе заблестели. — Адом клянусь, он заслужил куда больше.

— И из-за этого ты здесь?

Он кивнул.

— В подвешенном состоянии. Полная неопределенность. Предполагается, что я обдумываю то, что натворил. Как будто я могу не думать об этом.

Кэти тронула его ладонь. Она не станет судить слишком хорошо она понимает человека, мучимого прошлым.