В состав Дуата входят двенадцать различных «Разделов», в каждом из которых странствующая душа встречает новое испытание в загробном путешествии. Многие из этих испытаний символизируются огромными кобрами в угрожающей позе с раздутым капюшоном, огнедышащими змеями, зачастую, как Нага, многоголовыми, причем иногда у них имеются оперенные крылья и султаны. В Четвертом и Пятом разделе паломника называют «скрытым странником на пути в святую страну, чьи секреты также сокрыты», и целью его является обнаружение этих тайных и скрытых вещей: «скрытая вещь, которая находится на этом тайном пути», «тайные проходы, что ведут в камеру Ахет», «образ, который скрыт и не может быть ни увиден, ни ощутим».

Подобно барельефу, на котором изображено взбивание Молочного Океана, весь пейзаж Четвертого и Пятого раздела (вместе они именуются «Царством Сокара») делится на три параллельных полосы-регистра, между которыми иногда бывают точки соприкосновения. В египетском варианте, как и в Ангкоре, присутствует явно выраженная змеиная образность; нижний регистр Пятого раздела изображен затопленным водой, так что получается что-то вроде океана, весьма похожего на Молочный Океан, фигурирующий на барельефах Ангкора. Самое удивительное, что Прямо в центре композиции мы наблюдаем следующие компоненты:

1. Пирамидальный холм или гора, сопоставимая с горой Мандеры, из которой выглядывает голова божества.

2. Канат, обмотанный вокруг холма, — совсем как туловище Васуки вокруг горы Мандера.

3. Шеренги тянущих за этот канат с двух сторон горы — наподобие дэвов и асур в Ангкоре.

4. Над холмом — цилиндрический объект со скругленной верхушкой, а над ним — иероглифическая надпись, означающая «тьму» или, возможно, «небо», либо «темное небо», на котором сидят две черные птицы. Это представляет особый интерес, так как у древних египтян знак, изображающий двух птиц, обращенных клювами друг к другу, был «стандартным иероглифом для обозначения параллелей и меридианов». Историк науки Ливио Катулло Стеккини считает, что сам этот цилиндрический объект является омфалосом, «маркером для обозначения геодезических фокальных точек», который был хорошо известен в древнем мире. В храме Дельфийского оракула в Греции такой каменный омфалос можно видеть и сегодня. Дельфийский омфалос — конический, со скругленной верхушкой, очень похожий на египетский; скульптор окружил его чем-то вроде декоративной сетки.

5. Пониже холма — а) овал, наводящий на мысль об инкарнации Вишну в виде черепахи; холм стоит на этом овале, который охраняют два льва — сфинкса с человеческими головами; б) канал, напоминающий Молочный Океан.

6. Внутри овала — гигантский трехглавый Пернатый змей, именуемый «великим богом», который напрашивается на сравнение с царями Нага, также имевшими ранг богов.

7. Верхом на змее — «бог ориентации» с головой ястреба Сокар, чье «дело — защищать собственную форму»; в каждой руке он держит по оперенному крылу змея, совсем как Вишну, управлявший Васуки и направлявший его.

Самая потрясающая особенность Пятого раздела Дуата состоит в том, что в описывающих его текстах содержатся многочисленные ключи и намеки, связывающие его с тремя Великими пирамидами и Великим Сфинксом в Гизе. Это дает основание уважаемому египтологу Селиму-Хасану утверждать, что «некрополь Гизы является географическим аналогом» Пятого раздела Дуата. Марк Ленер, адъюнкт-профессор египтологии в Институте востоковедения Чикагского университета, также признается, что уж очень «соблазнительно» счесть сфинксов, охраняющих таинственный овал Сокара, «отображением Сфинкса Гизы… Присутствие омфалоса в Пятом [разделе} добавляет веса суждению, что символика там сфокусирована в Гизе, поскольку Великая пирамида расположена точно на 30-й параллели и главном меридиане Египта. Она к тому же точно ориентирована по северному направлению».

Храмы Ангкора демонстрируют «одержимость ориентацией по сторонам света» — они весьма точно направлены на север, юг, восток и запад, а это могли обеспечить лишь архитекторы и маркшейдеры, вооруженные астрономическими и геодезическими знаниями высокого уровня. Архитекторы и геодезисты именно такой квалификации строили пирамиды и Сфинкса в Гизе, а Гиза и Ангкор разделены геодезически важным расстоянием в 72 градуса долготы. Поэтому вполне резонно предположить, что странное сходство между Пятым разделом Дуата и взбиванием Молочного Океана может оказаться свидетельством, хоть и обрывочным, наличия пока невскрытой связи между Египтом и Ангкором; эта потайная связь деформирована огромными пропастями пространства и времени, окрашена местными культурными контекстами, но тем не менее всегда ведет к одним и тем же истокам.

Триумф над смертью

В «Книге о том, что находится в Дуате» блуждающая душа должна разгадать загадки Пятого раздела и уловить его скрытый смысл — если собирается перейти к следующему этапу путешествия, в Шестой раздел, «местонахождение тела Осириса… те дома, что сокрыты и хранят образ Осириса». Во многих вариантах книг о преисподней Шестой раздел Дуата, как мы видели в части второй, является местом, где вершится суд над душой в присутствии Осириса, бога мертвых, владыки воскрешения и возрождения. Среди барельефов Ангкор-Вата, в галерее, непосредственно примыкающей к изображению взбивания Молочного Океана, аналогом Осириса служит индуистский бог смерти Яма, который также восседает во главе суда над душами мертвых.

Оба бога, египетский и кхмерский, а также сцены, в которых они фигурируют, настолько сопоставимы в подробностях, что просто неразумно считать все это простым совпадением. Подобно Осирису, Яма — «смертный, который умер [Осирис был убит]; обнаружив путь на тот свет, он стал проводником для тех, кто расстается с этой жизнью». Подобно Осирису, его часто изображают зеленого цвета. Подобно Осирису, в его присутствии взвешиваются сознание, дела и познания умерших. И, подобно Осирису, Яме помогают выносить приговор ряд других существ, в особенности Дхарма, бог справедливости, обязанности и всеобщего закона, который сидит от него по правую руку и оглашает приговор, и Читрагунта, «регистратор душ», который «знает дела, совершенные каждым», и должен составлять приговор в письменном виде. Если приговор — отрицательный, «обреченных хватают слуги Ямы и швыряют вниз головой в ад».

Те, кто знаком с египетскими текстами, легко обнаружит сходство между Дхармой и богиней Маат, между Читрагунтой и богом Тотом и, разумеется, между слугами Ямы и чудовищным гибридом Аммитом, «пожирателем мертвых», в чьи адские челюсти суждено попадать всем душам, которым не удается «взвесить слова». При этом для того, чтобы преуспеть во взвешивании слов (а этот процесс занимал и египетских фараонов, и кхмерских царей-богов), душа должна была адекватно отобразить великие космические циклы «вечного возвращения», что могло даже потребовать от посвященного знания математических и астрономических законов, управляющих этими циклами. И снова возникает предположение, что только следуя по этой прямой и узкой тропе знаний («схватив небо») посвященный может уберечься от ужасного приговора.

Есть все основания считать, что во имя этой цели — победы над смертью — и были построены храмы Ангкора и Великие пирамиды Гизы. Действительно, на одной из многочисленных стел Джаявармана VII, строителя Ангкор-Тома и Ангкор-Байона, есть надпись, объясняющая предназначение этих гигантских «добрых свершений». Его целью было пролить на людей «целебную амброзию, позволяющую обрести бессмертие», и таким образом «спасти всех, кто борется в океане существования». На другой стеле Джаяварман просит богов вознаградить его за великие строительные труды, позволив ему беспрепятственно перейти «от существования к существованию».