Третье транспортное стоит намертво. На набережной ситуация не лучше. Машины дергаются, водители жмут на клаксоны. А толку?

Я немного нервничаю, но как всегда вида не показываю. Не показываю, а Баринов мое состояние определяет.

— Арина, спокойствие, только спокойствие, адвокат едет с Площади Ильича, на месте будет вовремя. Даже с запасом.

— Надеюсь. Не укладывается у меня все это в голове. Не понимаю как так можно….

Информатор Константина, кажется так и не узнал, в каких прегрешениях покаялся Журавлев, оформляя явку с повинной. Наверно это и не важно уже, потому как показания бывший муж поменял. Написал заявление на свою маму. Якобы она давно высказывала всякого рода угрозы в мой адрес. Дойдя до предела негативного отношения ко мне, перешла от слов к действиям, где-то раздобыла серную кислоту, поделилась с сыном намерениями — плеснуть кислотой мне в лицо. Сын решил предотвратить противоправные действия, попытался бутылку с бесцветной жидкостью у агрессивной матери изъять. В результате борьбы, мать каким-то образом проливает на себя часть жидкости. Журавлев пугается, что оставшееся в бутылке содержимое, мать выплеснет на него: в испуге покидает квартиру. От страха идет сдаваться в полицию, находясь в состоянии шока, сам себя оговаривает.

— У меня только одно предположение: Журавлев не хочет уезжать из Москвы. Вот и воспользовался ситуацией, для того чтобы потянуть время. Он же понимает, что его не привлекут к ответственности. Максимум неделя, и отпустят. А если против Лидии Петровны возбудят дело, сынок пойдет по делу свидетелем. Есть уважительная причина не покидать столицу. А там, пока идет следствие, глядишь несостоявшийся тесть успокоится, забудет об обещании ноги переломать, или что он с Журавлевым собирался сделать.

Константин замолкает, выкручивает руль, лексус теснится вправо, пропуская автомобиль с проблесковыми маячками.

Я смотрю в лобовое стекло на вереницу машин растянувшуюся до светофора.

Светофор проскочим, и движение должно ускорится.

— Очень надеюсь, что никакого дела против нее не возбудят, — говорю вздохнув.

— Не возбудят, не сомневайся. Я вспомнил, Артем говорил: Андрей реально отличный юрист, и кстати у него в практике было что-то связанное с ложным доносом и клеветой. Не избежать Журавлеву срока по этим статьям. Сам себе яму вырыл. — уверенно произнес Константин.

Мне вдруг вспомнилось где-то прочитанное: — »Иногда твой мир рушится, превращается в руины. Не отчаивайся. Появится человек, ценность которого в том, что он сможет выстроить твой мир заново.»

Может он у меня появился? Константин Баринов.

Светофор проскочили. Напрасно я рассчитывала на оживление трафика, впереди авария, продолжаем пробираться с затруднениями. До самой Вешняковской. На территорию пятнадцатой городской, заезжаем на полчаса позже намеченного времени.

В бокс Лидии Петровны, я ворвалась, пробежав по больничному коридору бегом.

Симпатичный блондин, лет тридцати, придерживая одной рукой мою бывшую свекровь за спину, поил ее соком из пакетика.

— Здравствуйте, мы опоздали? Где следователь? — перевожу дыхание, подхожу к кровати.

— Следователь ушел, сейчас я к нему поеду. Вы Арина? Было бы неплохо обеспечить Лидию Петровну связью, сможете купить телефон?

— Не нужно, я попрошу у соседки попользоваться, у нее был старенький, она завтра обещала прийти, — хрипит моя бывшая свекровь…. Вид у нее еще хуже, чем был вчера. Лицо бледное, осунувшееся, черные круги вокруг глаз. В глазах тоска безнадежная.

— Что сказал следователь? — спрашивает вошедший вместе со мной Константин.

— Пожелал Лидии Петровне выздоровления. Обещал больше не беспокоить. А мы с ней тоже заявление составили, будем его в ход пускать.

— Да. Сергей должен остановиться, и подумать. Пока еще кому-нибудь жизнь не сломал. Спасибо вам… Ариночка я может вчера говорила, не помню: прости меня, прости за все….

Дикая жалось пронзила меня насквозь. Сердце болезненно сжалось.

— Арин, ты побудь с Лидией Петровной, я ненадолго отлучусь, куплю телефон и…. Я быстро. — Баринов развернулся, стремительно вышел из бокса.

— Мне тоже пора, — поднялся со стула блондин Андрей. Собрал какие-то бумаги с тумбочки, попрощался тепло и удалился.

— Арин… — безучастно начала Лидия Петровна.

— Не нужно. Не теребите рану. — остановила я.

Как же мне захотелось порадовать эту раздавленную женщину. Присаживаясь на стул, непроизвольно сжала сумочку…. Наткнулась на телефон. Вынула трубку, полистала фотографии. Нашла снимок дочки моей с прошлого Дня рождения.

— Лидия Петровна — это Ксения. Она родилась через семь месяцев, после развода с вашим сыном. Биологически — она его дочь. Ваша внучка. Если хотите, я вас обязательно с ней познакомлю.

Я хотела показать фотографию, не давая ей в руки телефон, понимала, что ожог на локтевом сгибе, при малейшем движении доставляет сильную боль. Но, Лидия Петровна, прерывисто вздохнув, робко спросила: можно? И сама потянулась к трубке.

Подслеповато щурясь бабушка смотрела на улыбающуюся с экраны смартфона внучку. Улыбалась внучке в ответ, и плакала. Слезы дорожками катились по щекам.

— Внученька…. Моя….Кровинка. Зачем же он так? Почему говорил — не его ребенок? Как можно было усомниться? Неужели сердцем не чувствовал? Малышка…. — Лидия Петровна всхлипнула, — Волосы цветом, как у мамы моей в молодости были…..Внученька…. Арин… Ты прости, я спрошу один раз и больше не полезу: почему вы развелись? Сергей мне рассказывал, только я в его версию уже не верю. Столько лжи мой сын вокруг нагромоздил. Я жила и не знала, что у меня внученька….

Она говорила, срывающимся шепотом, а потом, осторожно коснулась экрана губами. Непередаваемая нежность была в этом прикосновении. Нежность к маленькой девочке не понадобившейся её сыну.

Я не стала посвящать Лидию Петровну в подробности развода. Незачем это ей. Ответила общими фразами:

— Большинство ранних браков распадается. Мы с вашим сыном не исключение. Слишком молоды были. Ну, а дочка…. Он о ней знал. Решил, что не готов к воспитанию ребенка. К счастью это уже неважно. Совсем не важно.

— Не готов. — эхом вторила бывшая свекровь, — дитя растить не готов, а к пакостим подготовился. Я сама и подготовила. Эх… Тоже хороша, не додумалась сразу с тобой поговорить. Помогала бы тебе, если бы ты конечно позволила. Арин, у меня нет вредных привычек, я дурному не научу. Спасибо за внученьку, спасибо…. Я уж думала, для чего жить? А тут внученька, лучик солнечный….

Рука, та в которой Лидия держала трубку — задрожала. Видимо ей действительно больно, но терпит.

— Я вам распечатаю фотографии. А вернется Ксения с моря — вживую увидите. Она будет очень рада, что теперь у нее целых две бабушки.

Дверь приоткрылась, в бокс заглянула девушка в голубоватой униформе медработника.