Более того, Вебер считает, что такие вспышки и изменения в обществе мотивируются не экономическими интересами, а ценностями: «Харизма — это „власть антиэкономического типа“, отказывающаяся от всякого компромисса с повседневной необходимостью и ее выгодами… Харизма обнаруживает эмоциональную нагруженность, напор страстей, достаточный для того, чтобы выйти из непосредственной реальности и вести иное существование».

Московичи привел аналогию. Атомы некоего элемента бомбардируют частицами в ускорителе. При ударе ядро атома-мишени выбрасывает элементарные частицы (нейтроны и др.). Мы считаем, что в ядре сосуществуют эти частицы — протоны, нейтроны и др. — и какие-то из них вышибаются из ядра. Но в действительности ядро при ударе порождает ту или иную частицу.

Надо вспомнить, что и в начале нашей Гражданской войны возникли общности извергов. Пример — самое мощное рабочее восстание против советской власти летом 1918 г. в Ижевске под руководством эсеров. Эти рабочие казенных заводов были благополучным традиционным обществом, их потрясла Февральская революция. В Ижевск было передислоцирована часть с фронта, близкая к эсерам. Как только чешский корпус поднял мятеж и туда отправился гарнизон Красной армии, эсеры начали восстание.

Сразу началась расправа со сторонниками советской власти, а потом бессмысленные массовые убийства. Вот описание из множества эпизодов: «Среди полениц дров выкапывали глубокие ямы. Через каждую яму перекидывали доску. На доску вставал узник, а по краям ямы стояли палачи и кололи штыками свою жертву до тех пор, пока он замертво не сваливался в яму на трупы заколотых раньше его. За убитым на доску становился следующий».

Повстанцы ижевских заводов были самыми отважными отрядами Колчака. Военный министр Колчака А.П. Будберг писал: «Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями („чтобы не убежали“); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых („чтобы мягче было лежать“)».

Эти люди были одержимы идеей абсолютного равенства и социалистической революции, ими руководили эсеры и меньшевики, их морок развеялся уже в рядах Колчака, когда они воочию увидели интервентов с Запада и из Японии. Наверное, еще в 1916 г. никто бы не мог бы представить себе такой фанатизм.

Точно так же, удары, разрушившие ядро советского строя, вовсе не освободили из него необычных людей типа убийц, террористов или «бандеровцев», которые, как некоторые считают, были «генетически» предрасположены к таким ролям. Их «выбросил» взрыв общества, эта их инновация имеет «неисторическую природу». Из истории эти частицы и осколки лишь подбирают культурные атрибуты и грим (исламистов, неофашистов, троцкистов и пр.).

На мой взгляд, понятия и аналогии Вебера и Московичи гораздо адекватнее тех представлений, которые обычно употребляются у нас для объяснений явлений типа краха СССР и того, что мы наблюдаем сегодня на Украине.

Что касается Украины, то, похоже, взрыв Майдана осени 2013 года привел к выбросу нескольких сгустков «необычной материи» (захватив и Россию), приведя их к столкновению. Историческая задача — «институциализировать харизму», ввести энергию взрывов в рациональные рамки, но рамки созидания или приемлемой оппозиции, а не убийств и мародерства. Об этой фазе как раз много рассуждал Вебер и, кстати, огромный опыт «обуздания взрыва» был накоплен в русской революции 1917 года. Иррациональной утопической идеей была как раз попытка установить в России государство по типу западного. Начав гражданскую войну под патронажем интервенции Запада и Японии, либералы и эсеры выполняли примерно такую же миссию, как группировка ИГИЛ в Сирии. Возможно, опыт той гражданской войны помог в России дезактивировать взрывную энергию 1993 года.

Но здесь я выскажу такое предположение: в среде гуманитарной интеллигенции в ходе перестройки и потом сформировалась общность, из которой мало кто уезжает в ИГИЛ или в «Правый сектор», но которую можно назвать «авторами доктрин иррационального содержания». Это те, у кого «сверхценной идеей мистического, содержания» стала ненависть к СССР и России. Похожее изменение произошло в 40-е годы с молодыми троцкистами, которые, получив культурную травму холокоста и катастрофы, приведшей к власти фашизма, эмигрировали из Германии в США. Они собрались в сообщество «неоконсерваторов» и из радикальных коммунистов превратились в иррациональных антикоммунистов.

В 70-е годы в нашей среде эрудитов возникла необъяснимая ненависть к СССР. Их жалели, в них не видели угроз. После 1985 г. они как будто разбудили какой-то вирус и устроили эпидемию. Они оставили массу текстов, особенно в художественной литературе и в обществоведении. Их ненависть доходила до очевидной глупости. Но они теперь стали практиками с ресурсами, и их надо изучать как социальный и культурный феномен, несущий уже активную угрозу, а также изучать историю аналогичных явлений. В разных культурах искали и находили способы успокоить кипящий разум таких людей.

Типичные ошибки политологов

Постсоветская российская политология и обществоведение сложились как «сравнительные», они приняли понятия и логику западного обществоведения, явно или скрыто соотнося российскую реальность с описаниями западных политических и общественных институтов. Основные труды западных ученых и написанные ими учебники берут за «чистую модель» общества и государства равновесное, стабильное состояние этих систем. Наши современные ученые и авторы учебников в основном повторяют эти модели. Но уже в 1990-е годы эти западные институты стали совершенно иными — с чем же обществоведы сравнивали нашу реальность?

Более того, уже в 1970-е годы западные представления, принятые у нас как методологическая основа, были подвергнуты критике на самом Западе. Один из ведущих политологов США Дж. Сартори писал в программной статье (1970): «Политическая наука как таковая в значительной мере страдает методологическим невежеством. Чем дальше мы продвигаемся технически, тем обширнее оказывается неизведанная территория, остающаяся за нашей спиной. И больше всего меня удручает тот факт, что политологи (за некоторыми исключениями) чрезвычайно плохо обучены логике — притом элементарной» [Сартори Дж. Искажение концептов в сравнительной политологии // Полис, 2003, № 3].

Причины типичных ошибок в политологических (шире, обществоведческих) учебных текстах — дипломные работах и диссертациях — в основном заключаются в изъянах всей когнитивной структуры этой сферы знания. Это наша общенациональная проблема.

Осторожно приступим к этой проблеме со стороны сравнительно простого и не слишком конфликтогенного раздела — описания и представления СМИ как политического и общественного института. Поскольку мы не имеем целью критиковать конкретных авторов, мы не называем их имен и не даем ссылок на авторские работы. Методология — проблема сообщества, а не личностная.

Первое общее утверждение, задающее тон рассуждениям, таково:

1. Исходная и господствующая посылка политологии в представлении СМИ ошибочна.