– И построили на них дом культуры, – предположил я разочарованно. И что в этом интересного. Не успел сдать драгоценности, а через много лет их нашли. Подлость и коварство Троцкого тогда были всем известны и не требовали подтверждения.

– Не ехидничай, – сделал мне замечание комендант. – Вот Троцкий, например, нашел бы этим ценностям свое антисоветское применение. Например, чтобы финансировать свою вредительскую деятельность.

– На оплату услуг своих сподвижников? На что еще он может тратить деньги, проживая за границей? – предположил я.

– Да! Или ты веришь, что «троцкисты» такие идейные, что готовы пакостить советской власти бесплатно? Нет, им Троцкий деньги платит. Очень большие деньги. Значительно больше тех сумм, что иностранные разведки дают ему на организацию подрывной деятельности в СССР. Думаешь, буржуи щедры. Нет, они очень скупые. И если бы Троцкий только на них рассчитывал, то сейчас бы милостыню просил в Париже, а не жил бы в особняке в Америке…

– Как Киса Воробьянинов в Пятигорске? – пошутил я.

– Эх, тебе бы только позубоскалить, а дело ведь серьезное. Троцкий ведь начал советской власти еще весной 1917 года вредить, когда из США вернулся. При этом он еще о личной выгоде не забывал. Любит он роскошь, буржуй недобитый. Правильно, что его товарищ Сталин из страны выслал, хотя лучше бы, если бы расстрелял этого гаденыша. Был бы пример для всех обуржуазившихся членов партии…

– А как Троцкий за полгода до Октябрьской революции советской власти начал вредить? – удивленно спросил я, когда понял, что сейчас Блохин переключится на другую тему.

– А он заранее начал готовиться. Все рассчитал, хапуга. Есть у него дядя, который сейчас в Париже уважаемый буржуями банкир. До революции он в России жил и был мелким дельцом, гешефтом занимался, как и все евреи. Когда большевики победили, сбежал он за границу, а племянник здесь остался. Кому Троцкий там нужен? Ведь кроме политики он ни на что не способен. Да и то больше языком чесать. Знаешь, как его во время Гражданской войны красноармейцы называли? – «балалайкой». Бывало, приедет он на фронт на персональном бронепоезде. Состав три или четыре паровоза тащили, такой он был тяжелый. Поездная бригада, охрана и прислуга – все в фирменные кожаные штаны и тужурки были одеты. Их специально на заказ шили. А на рукаве у каждого – специальная бляха блестящая с надписью «Троцкий» нашита. Соберет он всех на митинг, часа два поговорит, потом награды раздаст – часы и портсигары. Он их мешками возил. А тем, кому наград не хватило, газету давал. Ее в поезде печатали. В одном из вагонов типография была оборудована. Статьи в нее сам Троцкий сочинял. Очень он писучий был. – Комендант засмеялся, довольный своим каламбуром. – Из газеты отличные «козьи ножки» (самокрутки. – Прим. авт.) получались. Выступил, раздал подарки и дальше поехал. Так всю войну и прокатался по тылам. Жил он шикарно. Мужики рассказывали, что один целый вагон занимал. Была там золотая ванна и огромная кровать. В соседнем вагоне везли запас спиртного и еды всякой. Повар у него был, что до революции в шикарном ресторане в Ленинграде буржуев кормил. А теперь ему различные кушанья готовил… – Блохин внезапно замолчал, погрузившись в воспоминания о своей юности.

– А при чем тут дядя Троцкого? – нетерпеливо спросил я. – Родственник ведь за границу сбежал, а племянник здесь остался. Да и во время Гражданской войны особо и нечем было торговать. В стране голод и разруха царила. Есть было нечего. Что-то из вещей в деревне удавалось на продукты обменять.

– Слушай и не перебивай, – приказал собеседник. – Пока мы тут голодали, дядя Троцкого сумел закупить у буржуев военное снаряжение и продовольствие, что во время Империалистической войны (Первая мировая война. – Прим. ред.) страны Антанты нам должны были прислать, но так и осталось на складах Франции и США. Царский режим его оплатил, но товара не получил. Когда царя скинули с трона, то буржуи заявили, что договор был заключен с Николашкой (Николай II. – Прим. ред.), поэтому большевики его не получат. Пока мы на фронтах Гражданской войны воевали, дядя Троцкого почти задаром скупил все эти товары, а потом задорого начал их нам продавать.

– При чем тут Троцкий? – не понял я. – Его дядя ведь в Париже сидел и еще до революции различные «гешефты» проделывал. Странно, если бы он не воспользовался такой возможностью.

– Эх, молодежь, всему вас учить надо. Знаешь, кто настоял на закупке именно этих товаров для нашей страны? Троцкий. Он даже вместе с дядей банк организовал, через который все расчеты велись. Банк советский государственный, но им руководили пособники Троцкого. У этого банка контора была в Париже. Знаешь, кто ее возглавлял? Дядя Троцкого. До середины тридцатых годов через этот банк Троцкий свою деятельность финансировал.

– Это как? – в очередной раз удивился я. – Если банк советский и государственный, то как живущий за границей Троцкий мог управлять его деятельностью? И разве никто не замечал, что деньги из него неизвестно куда исчезали?

– Махровые троцкисты там на руководящих постах сидели. Они деньги и воровали. А так как они одновременно и роль ревизоров выполняли, то очень легко скрывали факт недостачи. Это один из «гешефтов» Троцкого. Думаешь, он этим ограничивался? Нет, он еще в конце Гражданской войны отобранное у царской власти и буржуев золото вместо того, чтобы сдать советской власти, контрабандно вывозил за границу и там продавал по дешевке. Знал, что ворованное дорого не купят, да и стремился сбыть все быстрее, пока чекисты про его темные делишки не прознали…

«Дядю (брата матери) Льва Троцкого звали Абрам Львович Животовский, и был он не мелким торговцем-посредником, а уважаемым и известным в Санкт-Петербурге бизнесменом – компаньоном Путилова и акционером «Русско-Азиатского банка». После революции он перебрался не в Париж, а в Стокгольм, где он стал бизнес-партнером шведского банкира Олофа Ашберга.

Как показали дальнейшие события, возвращение весной 1917 года Льва Троцкого в Российскую империю сначала создало его дяде проблему (пришлось эмигрировать на Запад), а потом позволило не только компенсировать потери, но и войти в элиту парижского «бизнес-сообщества».

Понятно, что и сам Лев Троцкий не упустил свой шанс заработать с помощью предприимчивых родственников. И вся его политическая карьера тесно переплелась с различными «бизнес-проектами». Блохин слышал о них, но не знал всех подробностей. Мы исправим этот недостаток. Начнем с эпизода, связанного с распродажей запасов военного снаряжения.

В 1919 году американское правительство оптом продало оставшиеся от Первой мировой войны гигантские военные склады во Франции и Бельгии Нью-Йоркскому банковскому консорциуму, который с огромной выгодой стал их распродавать. Эту финансовую структуру создал шведский банкир Олоф Ашберг. В молодости он увлекался социализмом, но дальше дискуссий с другими шведскими социал-демократами дело не пошло.

Ашберг наладил тесное сотрудничество с Троцким, его старшим братом Александром Бронштейном (по утверждению писателя Анатолия Рыбакова, расстрелянным в 1937 году в Курской тюрьме) и их парижским родственником. Один из совместных проектов – создание в августе 1922 года первого советского коммерческого банка, вошедшего в историю под названием «Российский коммерческий банк». Олоф Ашберг стал его первым директором. Позже контроль над банком перешел к Госбанку РСФСР. 7 апреля 1924 года банк был переименован в «Банк внешней торговли СССР» (Внешторгбанк СССР). В 1988 году банк был еще раз переименован и стал называться «Внешэкономбанк СССР»[30]. Другой, более ранний совместный проект – продажа золота Российской империи (не только принадлежащего государству, но и изъятого у частных лиц и организаций, а также церкви) на 20–30 % ниже его реальной рыночной стоимости. Какие комиссионные на этом заработали братья Бронштейны и их дядя – тема для отдельного разговора. А мы пока поговорим о другом коммерческом проекте – закупке американского военного снаряжения, обмундирования и подвижного состава.