мнении, что эту Мавшу, или кто она там, теперь точно не переубедить. Для неё я — Хмарок, северный бог, и мне только что посчастливилось это доказать. Смердящий свет, а раньше этот цербер вырваться не мог?

Да, для неё я Хмарок. Который куда-то там свалил на сотни лет, и она думала, что он развлекался с Сияной. И вот он, то есть я, вернулся… и надо было мне ляпнуть про Сияновы персики. Вот уж, действительно, вестник тупости!

Я, Всеволод Тёмный, ещё никогда ни от кого не бежал. И не отступал… если только это не тактический, изрыгни его Бездна, манёвр.

* * *

Я нёсся через траву, размахивая перед собой руками в попытках увернуться от хлещущих по лицу стеблей. Где-то позади рычала и вопила кикимора, время от времени чистым женским голосом обещая мне кастрацию с некоторыми нюансами.

Но что творилось в моей душе, не хватило бы слов во всех Тёмных Писаниях!

Во-первых, я, только-только привык, что женщины снова распаляют во мне страсть, и даже строил планы относительно любовных похождений. Поэтому отдавать свои «северные яйца», чтобы они украшали вход в её «подводные чертоги», совсем не собирался.

Во-вторых, неужели это и вправду богиня? Если чертоги у неё подводные, то я правильно понимаю, что эта Мавша имеет отношение к морю? Она — богиня морей?

И глупцу ясно, что кикимора просто исполняет волю хозяйки, захватившей её разум. По виду несущейся за мной твари было заметно, что кожа у неё подвялилась под жарким солнцем, водоросли висели высохшими лохмотьями, а мох кое-где уже отваливался. Кикимора от воды-то не отходит, а тут попёрлась в чистое поле.

Рядом река Восточная Шейка, а значит, Мавша повелевает и реками. У-у-у, Всеволод, да какая, в Бездну, разница, чем повелевает эта богиня⁈

Ведь главное другое! Если есть Мавша, то и вправду где-то существуют эти самые Моркаты и Сияны? Откуда мне знать, кто из них — выдумка, а кто есть в реальности⁈

Эта мысль раскалывала мне сознание. Привычные для меня законы мироздания осыпались с каждым моим шагом через заросли, разлетались в пыль с каждым воплем разъярённой Мавши.

Я всегда знал, что есть только Небо и Бездна, повелители Света и Тьмы. Свет и Тьма — две основы, вечно ищущие равновесие. Но вспомни, Всеволод, ведь были и глупцы, которые считали, что это тоже всего лишь стихии. Одни из многих…

Стихия, она же сама по себе. Бездумная природная сила.

Какая ирония, я же смеялся над этими глупцами. Ну да, любой достаточно сильный маг может и сам повелевать Тьмой, не спрашивая у Бездны. Совсем чуть-чуть. Но ни у кого не возникало сомнения, что Бездна сотворила Тьму.

А теперь у меня были сомнения… У меня, расщелину мне в душу, была теперь куча сомнений!

— Значит, Сияна, да⁈ — истерический визг в спину хлестал по ушам, — Груди у неё аппетитнее⁈

Рядом свистнула водяная струйка — тонкая, как нить, и несколько стеблей срезало, будто ударом клинка. Я едва успел подпрыгнуть, переваливаясь над водяной нитью всем телом.

— Я сотру тебя с лица земли!

Вскочив, я понёсся дальше. Да какого-же хрена меня угораздило ляпнуть, что я — Хмарок!

Ну, ладно хоть, эти двое живы, и остались там. Эй, Отец-Небо, отметь там, что я — Всеволод Спасающий. Вот только мне от этого теперь ни жарко, ни холодно.

Самое обидное, что крошечный цербер где-то так и тявкал в зарослях. Мелькала его чёрная тушка, бегущая с нами, но бросаться меня защищать он не спешил — скорее облаивал всех, кого видит.

* * *

Я слёту наткнулся в траве на камень и, кое-как сгруппировавшись, перемахнул через него. Упал, вскочил на ноги, и едва взял разбег, как сзади послышался грохот. Мне в спину ударил мелкий щебень — это кикимора просто разнесла валун в крошки.

— Я не Хмарок! — нервно бросил я через плечо.

— Я тебя убью, кобелина ночная! А ведь как заливал про любовь!!!

Её шаги уже слышались прямо за спиной, и яростный рёв колыхал волосы. Ещё миг, и мне снова пришлось прыгать в сторону — совсем рядом свистнули когти. Да твою ж Мать-Бездну!

Кикимора, промахнувшись, унеслась вперёд по инерции, да ещё кувыркнулась, словно споткнувшись, и пропала в зарослях.

Моя рука нащупала удачно попавший под ладонь обломок камня. Схватив его, я сразу вскочил на ноги.

Тут же раздвинулись стебли, и тварь вылетела на меня. Со скрежетом когти воткнулись в нагрудный диск. Мне удалось заехать ей по зубам камнем, но она только тряхнула головой, а потом, оскалившись, резко приподняла меня над землёй. Оттянула вторую когтистую лапу для замаха…

— Я ведь знала! — кикимора кричала, забрызгивая мне лицо слюной, — Я тебе верила!

— Тихо, тихо…

Я выставил руки в успокаивающем жесте, да заодно чтобы поймать лапу, где на пальцах красовались страшенные когти, каждый размером с нож. Такие же сейчас царапали мне грудь сквозь доспех.

— Мавша… — просипел я, — Нам надо поговорить!

— Нам не о чем разговаривать! — и лапа ударила.

Я перехватил удар, но это было всё равно, что пытаться остановить цербера. Ну, настоящего… Мои руки подогнулись, остановить когти я смог только у своего лица, но они заметно вдавились мне в щёки.

Вот сейчас неплохо было бы, если б щенячье исчадие Тьмы вгрызлось бы в глотку кикиморе. А он только тявкает и тявкает где-то.

Кикимора, тряхнув меня, как куклу, повалила и прижала к земле. В паре сантиметров от моего носа раскрылась ужасная клыкастая пасть.

— Смердящ-щ-щий свет, — прошипел я.

Сейчас снова скажу, что не Хмарок, и тогда мне точно конец. Ну же, Всеволод, варварская твоя задница, включай мозги! Что должен сказать девколюб, который гулял несколько столетий на стороне?

Нужно подобрать слова, которые сразу же дадут начало деловой беседе. Что-то остроумное, и в то же время нестандартное, что подстегнёт в ней рассудок и прекратит истерику.

— Мавшенька, радость моя, — выдавил я, — Это не то, о чём ты подумала.

Кикимора закрыла пасть, снова открыла… Кажется, в этой Вселенной это не те слова.

Но этой заминки мне хватило, чтобы вывернуться, захватив её лапу ногами и уперевшись пятками в морду. Всего-то и надо заломить конечность до смачного хруста, и тогда она уже ничего и никогда не сможет сделать этой лапой.

Кикимора легко подняла меня над головой и снова шарахнула об землю, будто не почувствовала моего веса. Искры ударили из глаз, мир зазвенел на все лады, и я распластался, раскинув руки.

Несколько мгновений я таращился в голубое небо. Да, задачка оказалась нелёгкой… Какое там каплю крови, я тут сейчас несколько вёдер бросской крови спасти не могу.

— Во имя Моркаты! — яростный крик Креоны едва донёсся сквозь тяжёлый гул в моей голове.

Краем глаза я видел, как из травы выбежала чародейка. Она вскинула руки, растопырила пальцы… Голубой огонь вспыхнул в её глазах, заискрился воздух.

И тут же колдунью смачной струёй воды унесло обратно — только осыпался иней с травы, в которой она исчезла.

— А вот этой шлюхи мне тут не надо, — процедила кикимора и сделала шаг в ту сторону, где исчезла колдунья, — Пусть сидит у себя на Севере!

Кое-как очухавшись, я перехватил её заднюю лапу.

— Стоять, любовь моя!

— А⁈ — чудище явно растерялось, — Любовь?

Призвав Тьму, я снова ощутил огненную ярость в крови. С рыком рванул кикимору на себя, но подтащить её не получилось, зато к чудищу подтянулся я сам.

Кикимора повернулась, выпуская мне в лицо струю… и просто обрызгала меня слюнями.

— Тфу-тфу-тфу! — её язык беспомощно болтался между высохших крокодильих губ, но мощная струя так и не появилась.

Она непроизвольно коснулась пасти когтистой лапой, и с морды вместе с высохшими водорослями посыпалась чешуя. На здоровый симптом это было непохоже.

— Ага, — оскалился я, — Так значит, богиня, на тебя действуют те же законы⁈

Было прекрасно видно, что силы кикиморы на исходе. И я просто запрыгнул ей на спину, пытаясь заломить передние лапы. Буду держать её до полного бессилия, пока не высохнет.

* * *

Тёмный Жрец знает, что боги не могут быть долго в мире смертных. В своём обличье это для них вообще считанные минуты… А вот так, захватив чей-то разум, как у кикиморы, например, время увеличивалось.

Но всё равно