Облачившись в костюм, Аверьянцев без промедления сел в кресло. Руки легли на подлокотники. Прапорщики сделали несколько шагов в сторону — излишняя предосторожность. Принцип действия катапульты был прост и безопасен. Кресло являлось своего рода сердечником огромного соленоида — стартовой башни. При подаче на нее переменного тока кресло с сидящим в нем человеком, в соответствии с законами физики, взмывало вверх. Чем дольше человек нажимал правую кнопку, тем дольше разгонялось кресло и тем больше была скорость отрыва.

— Спасатель, я Центр. Доложить о готовности. — Руководитель испытания начал предстартовую подготовку.

— Центр, я Спасатель. Мы готовы, — мгновенно отозвался по рации начальник отряда спасателей, которые равномерно расположились вокруг стартовой вышки в радиусе четырехсот метров.

— Олег Александрович, мы начинаем, — передал Северский по внутренней связи.

— Я готов.

Начальник испытаний со вздохом нажал большую черную кнопку. Коротко взвыла сирена, и через пару секунд раздалось легкое жужжание — автоматика включила вращение башни. Повернувшись на девяносто градусов, ажурная конструкция чуть вздрогнула и начала вращение в другую сторону. Дойдя до другой крайней точки, башня повернула обратно.

«Так, а теперь он включит наклон башни». Полковник угадал — сидящий в кресле мужчина нажал левую кнопку.

Башня довольно быстро стала отклоняться от вертикали. И наконец, мужской указательный палец решительно утопил правую кнопку. Кресло бесшумно взмыло вверх. На самой вершине башни кресло с ходу ударилось об отбойник и медленно стало сползать вниз. Могучая сила инерции, мгновение назад вжимавшая человека в кресло, теперь сдернула его, и он по крутой параболе полетел над землей. В двухстах метрах от башни хлопнул, раскрываясь, десантно-тактический парашют, секундой позже бухнул тормозной движок, и вот уже Аверьянцев, как учили, в глубоком приседе с дальнейшим кувырком вбок приземлился. «Ну, слава богу. Первый блин не комом. — Полковник устало откинулся на спинку кресла. На лбу выступила легкая испарина. Сердце возмущенно-громко бухало в груди. — А ты, Северский, даешь. Так разволновался. А что с тобой будет, когда они начнут катапультироваться без всякой страховки? Так и до инфаркта недалеко. А вторая жизнь мне, очевидно, не светит». Игорь Николаевич вздохнул, подавляя невольное раздражение на счастливчиков, которым судьба преподносит абонемент в театр, называемый жизнью. У него за душой был лишь разовый билет.

— Господин Ботков, теперь прошу вас. — Полковник Службы безопасности быстро взял себя в руки.

До двенадцати часов вся шестерка успела дважды побывать в катапультирующем кресле, а надпочечники полковника Северского — вбросить в его кровь годовую порцию адреналина.

«Что ж, теперь по расписанию обед, час отдыха и... вычисление любимца Бога». Игорь Николаевич вышел из автобуса.

С утра безоблачное, прозрачно-голубое небо начало сгущаться, быстро перекрашивая голубой цвет в серый.

«Если он, конечно, тут есть», — додумал полковник свою мысль, всматриваясь в первые тучи, неторопливо полезшие по небу.

После обеда Аркадий Исаев, стоя перед Северским, краснея и потея, отказался дальше проходить испытания:

— Игорь Николаевич, я не могу. — Бородач потупил глаза. — Не могу и все.

— Я понимаю, Аркадий Иванович. Не корите себя. На вашем месте отказались бы девять человек из десяти. Если чувствуете, что не сможете, лучше отказаться. Вы правильно поступили. — Северский ободряюще хлопнул мужчину по плечу. — И спасибо вам.

Тот вскинул удивленные глаза:

— За что?

— Одним грехом у меня будет меньше.

Испытуемые встретили известие об уходе одного из них молчанием. Лишь неугомонный Миша Чистяков со вздохом произнес:

— У него точно не будет грудь в крестах.

«Если каждый из них про себя не добавил: "Но и головы в кустах тоже", то я ничего не понимаю в человеческой психологии». Северский еще раз обвел взглядом сидящих в крошечной комнате отдыха командного пункта и вслух сказал:

— Повторяю, еще не поздно отказаться. Кстати, на это тоже требуется мужество.

Пятерка, как-то разом сгрудившись на полукруглом диване, молчала.

— Тогда не будем терять времени. Приступим к жеребьевке. — С этими словами полковник Службы безопасности положил на стол карманный компьютер. — Жеребьевка будет производиться следующим образом. Каждый из вас нажмет кнопку «Enter» на этом компьютере. Специальная программа на это нажатие сгенерирует случайным образом целое число, лежащее в диапазоне от единицы до шести. Это и будет ваш порядковый номер. Все ясно?

— В каком порядке будем нажимать кнопку? — Аверьянцев вопросительно посмотрел на Северцева. — Опять в алфавитном порядке?

— В принципе, все равно. Давайте теперь для разнообразия потянем жребий в обратном порядке.

— О, вот это я люблю! — Миша Чистяков встал с дивана. — Как катапультироваться — так последним. А как жребий тянуть — так первым. — Большой палец смачно вжал кнопку «Enter» до упора вниз. И тут же на экране вспыхнуло: «1». — О, и это я люблю, — воскликнул неунывающий Миша, — первым отстреляться и «Оболонь» пить!

Борис Ковзан молча подошел к столу и так же молча надавил на кнопку. Зеленым светом вспыхнуло «6».

Не успевший сесть Чистяков скользнул по экрану глазами и мгновенно прокомментировал:

— Боря, обещаю, пока я тебя буду ждать, больше двух бокалов не выпью!

Следующим к столу подошел Саша Кириленко.

— Четыре, — громко сказал он, взглянув на экран.

Аристократичный Ботков, получив от компьютера двойку, только пожал плечами.

— Что ж остается либо тройка, либо пятерка. — Высоченный Аверьянцев, чуть сутулясь, подошел к столу. — Вообще-то пятерки меня больше любили. И в школе, и в консерватории получал одни пятерки. — С этими словами он нажал «Enter».

Компьютер с ним спорить не стал — «5».

— О! Я же говорил.

— Что ж, господа. Жеребьевку мы провели. Тогда начинаем. Михаил Олегович, прошу к катапульте. Остальных попрошу оставаться в комнате отдыха. — Пропустив перед собой Чистякова, Северцев вышел из комнаты отдыха, заперев дверь снаружи.

На мониторе невозможно было рассмотреть выражение лица человека, сидящего в катапультируемом кресле, — мешал непрозрачный снаружи шлем. Но его поза была спокойна. Руки уверенно лежали на подлокотниках.

— Спасатель, я Центр. Доложить о готовности, — и вновь привычно закрутилась карусель предстартовой подготовки.

— Центр, я Спасатель. Мы готовы, — мгновенно отозвался начальник отряда спасателей.

— Через минуту встречайте первого.

— Понял. Ждем.

— Михаил Олегович, приготовьтесь.

— Я всегда готов. — Донесшийся из динамика голос Миши Чистякова был, как всегда, бодр и весел.