— А теперь убирайся отсюда.

Хлоя покинула библиотеку настолько пораженной, что у нее даже не было сил плакать. Казалось, она потеряла способность дышать, как будто ее погрузили в ледяное озеро. Спотыкаясь, она дошла до холла, постояла там немного, пытаясь вздохнуть, пока не затихла резкая боль где-то под ребрами. Затем инстинктивно двинулась в сторону открытой двери в поиске тепла и солнечного света, которые согреют ее окоченевшее тело и вдохнут жизнь в скованную ужасом душу.

Хлоя заняла свое обычное место на дождевой бочке и замерла, уставившись в одну точку.

Где-то далеко в ее сознании мелькнуло удивление оттого, что она не плачет, но рана была слишком глубока, и слезы не могли ее залечить. Она хотела убежать отсюда, от этого человека, который смог ранить ее так больно, но ей некуда было идти, не к кому было обратиться. За исключением Джаспера. Она недолюбливала своего сводного брата, но он был ее единственным родственником. Ее мать боялась его, Хлоя это знала, как знала и то, что о нем говорили в округе: он жестокий человек и противоречить ему опасно. Но он никогда особенно не обращал внимания на свою маленькую сводную сестру, и она не помнила, чтобы он когда-либо ее обижал. В детстве она гораздо больше общалась с Криспином.

Ее мрачные размышления были прерваны стуком копыт, и она без интереса посмотрела в сторону арки. Как будто угадав ее мысли, во двор въехал Криспин Белмонт. Он был один и восседал на великолепном черном жеребце, явно имевшем безупречную родословную. Он осмотрелся, заметил Хлою и приподнял свою касторовую шляпу с закругленными полями. Он елейно поклонился ей, как бы приглашая вместе посмеяться над такими церемониями.

Хлоя медленно встала:

— Добрый день, Криспин. Что привело тебя сюда?

— Не особенно радушный прием, — сказал ее гость с такой сердечностью, что она показалась Хлое несколько фальшивой. — Я прибыл с самыми добрыми намерениями, как друг, Хлоя.

Его взгляд скользнул по ней, и лицо несколько оживилось при виде копны сияющих волос, тонкой талии, подчеркнутой поясом ее пышного муслинового платья, мягких очертаний груди и изящного изгиба бедер. Эта Хлоя сильно отличалась от школьницы, одетой в грубую коричневую саржу, которая прошлым утром жевала хлеб с ветчиной.

Он спешился, перекинув поводья через руку, и улыбнулся ей:

— Ты всегда ходишь босиком?

Хлоя взглянула на ноги и пожала плечами:

— Мне так захотелось. — Она стояла, ожидая, пока он изложит цель своего визита.

Криспин пытался подавить раздражение, вспыхнувшее в нем от столь прохладного приема. Ему нужно было выполнить поручение, а он во всем был покорен своему отцу. Новый план, который они придумали за завтраком, на первом этапе предстояло осуществить будущему жениху в одиночку. И сейчас он загнал поглубже гнев, напомнив себе, что восемьдесят тысяч фунтов вполне компенсируют любое оскорбление. Да и, кроме того, подобное неуважение к нему под крышей Джаспера просто немыслимо.

Он опять улыбнулся и протянул сверток:

— Моя мать прислала тебе пряники. Она тут вспомнила, как ты их любила, когда еще маленькой навещала нас. По-моему, там есть еще кое-что. Ленты или что-то в этом роде. Дамские безделушки, моя дорогая, — засмеялся он.

— О! — несколько озадаченная, Хлоя взяла сверток. — Тогда, пожалуй, поблагодари леди Грэшем за ее доброту. — Она собралась уходить.

Криспин раздумывал, как бы задержать ее внимание, когда на ступеньках дома показался Самюэль. Он наблюдал за ними из окна наверху и, помня о необходимости не спускать глаз с подопечной, поспешил вниз.

— На пару слов, мисс, — позвал он.

— Извини, — сказала Хлоя с небрежной вежливостью и направилась к Самюэлю.

— А это еще кто? — спросил он без обиняков.

— Криспин, приемный сын моего брата. А что?

Самюэль почесал голову: отчего же ей было не поговорить с родственником? А что до ее тона, то его резкость можно простить, взглянув в ее печальные глаза.

— А где шастает этот твой пес? Сэр Хьюго велел тебе следить, чтобы он не учудил чего-нибудь.

— Он заперт в моей комнате. Я совсем забыла о нем, — вызывающая резкость исчезла.

Она уже забыла, что сама наказала одиночеством Данте, решив, что он будет несколько лишним в ее плане, который собиралась осуществить в библиотеке.

— Так я выпущу его. — Самюэль снова повернулся к дому. — Но не смей выходить со двора.

Хлоя повернулась к Криспину, все еще стоявшему рядом со своим конем.

— Больно много на себя берет для слуги, тебе не кажется? — спросил он, нахмурясь.

Хлоя пожала плечами:

— Он не просто слуга, скорее компаньон.

Данте кубарем скатился с лестницы, заливаясь радостным лаем. Он встал на задние лапы, а передние положил Хлое на плечи, лизнув ее в лицо.

— Поверишь ли, кто-то пытался украсть это несносное животное, — сказала Хлоя, смеясь и отталкивая его, на мгновение забыв свое подавленное настроение. — Он такой беспородный, вряд ли кто-нибудь мог позариться на него.

— Он необычен, — сказал Криспин уклончиво, пытаясь не обращать внимания на Данте, который обнюхивал его ботинки и тыкался носом ему в пах, что было крайне неловко. — И потом в округе столько браконьеров. Кто знает, может, он кому-то приглянулся. Из него мог бы получиться хороший охотник на кроликов.

— О, я уверена в этом, — согласилась Хлоя. — Он страшно умный… Данте, прекрати сейчас же! — Она оттолкнула его ногой от Криспина.

— А где твой опекун? — Криспин небрежно оглядел неухоженный двор.

«Напивается до потери сознания». — Хлоя сильно прикусила губу, сдерживая и слова, и слезы.

— Где-то в доме, — сказала она. — Мне нужно идти. Дела… — Она сделала неопределенный жест рукой. — Спасибо, что заехал, и передай своей матери мою благодарность за имбирный пряник.

Она повернулась и легко взбежала по ступенькам, не дожидаясь, пока Криспин попрощается.

Молодой человек вновь сел на коня и выехал со двора совершенно довольный тем, как продвигается дело. Если сэр Хьюго считает, что пес был предметом нападения, то тогда он еще больший глупец, чем полагал Джаспер, но в любом случае, что бы он ни думал, у него не было доказательств. Да и он, Криспин, сделал маленький шаг в приручении Хлои. Джаспер будет доволен.

Хлоя побрела в кухню и, проходя мимо закрытой двери библиотеки, отвела глаза. Она положила имбирный пряник на стол и начала разворачивать его.

— Подумать только, леди Грэшем вспомнила, как я их люблю, — сказала она, выбирая кусочек.

— Ну-ка, не смейте есть перед полдником, вы перебьете себе аппетит, — сердито сказал Самюэль, выхватывая сверток.

Хлоя нахмурилась: