– А потом эта тварь опять откуда-нибудь выскочит! – сварливо заметила она. – Это такая пролаза, какой еще свет не видел!

– Ну я же не виноват, что у нее лапы, как ковш у экскаватора! – огрызнулся я. – Что же нам теперь, забор из бетонных плит ставить и утапливать их в землю на метр, чтобы она к нам пробраться не могла?

– Когда у нас появятся деньги, это будет первое, что я сделаю! – грозно пообещала она. – И пусть соседи над нами смеются, но больше я ее партизанские набеги терпеть не собираюсь!

– Когда у нас будут деньги, мы купим себе другой участок и вот там уж... – начал было я, но она не дала мне продолжить:

– Продать родительскую дачу? В которую они вложили столько сил, денег и любви? Никогда! Даже не думай и не мечтай! – отрезала она и, повернувшись, заявила: – Ну, ты копай дальше, а я поехала! Постараюсь вернуться побыстрее!

– Куда еще? – вскинулся я.

– Куда надо! – непреклонным тоном ответила она, но, сжалившись, пояснила: – Надо же нам от шпионов избавиться!

Когда она говорит таким тоном, спорить с ней бесполезно, так что я только вздохнул, глядя вслед нашей машине, и действительно продолжил копать – охота пуще неволи!

Земля поддавалась без особого труда, и где-то часам к четырем я уже добрался до пола в подвале, поняв это по тому, как лом отскакивал от него, а потом, уже при свете переноски, я увидел, что это бетон. Расширив себе немного пространства, чтобы было где развернуться, я задумался: куда копать дальше? В какую сторону?

Пока я так стоял и размышлял, вдруг послышались неясные шорохи. В чертовщину и прочие загробные прелести я не верю, но тут меня мороз продрал по коже. Почему-то вдруг вспомнилось, что Яхонт-Изумрудов был чернокнижником и некромантом, да и помер без покаяния. А вдруг его неупокоенная душа бродит теперь по этим подвалам и алкает мести сжегшим его крестьянам, а в случае их отсутствия первому, кто попадется под руку? Ни одной молитвы на ум не приходило, да и не знал я их, но, вспомнив, что я крещеный, а значит, нахожусь под божьей защитой независимо от частоты посещения церкви, прошептал:

– На тебя, Господи, уповаю!

Не успел я это произнести, как стена передо мной обвалилась, и я увидел... Нет! Не чертей и не привидения! Предо мной с саперными лопатками в руках стояли Хлыщ и Тип. Грязные, лохматые и явно давно не брившиеся, они источали такой убойной силы «аромат», что хотелось заткнуть нос, а за их спинами виднелся проделанный ими подкоп, который они, оказывается, все это время вели с участка Жлоба. Разом воспрянув духом, я решительно заявил:

– Клад на моей земле!

– Вот мы тебя здесь и закопаем! – мрачно пообещал Хлыщ.

– В твоей собственной земле! – поддержал его Тип, и они, покачивая лопатками в руках, двинулись на меня.

Здраво оценив ситуацию, я решил, что у меня есть определенные преимущества: их лопатки были саперные, с коротким черенком, а вот моя, штыковая, с длинным, да и режущая поверхность у нее побольше. Перехватив ее поудобнее, я приготовился к бою! Их первые выпады я отбил без труда, тем более что они стояли в подкопе и развернуться им было негде. Самое главное было не пропустить их на мой пятачок земли, который я, как оказалось, себе на беду, основательно расчистил. Но их было двое, а я один, и они постепенно теснили меня к стене, захватывая мою территорию. Наверное, со стороны наше фехтование на лопатах выглядело очень потешно, но мне было не до смеха. Отстаивая свои права на землю, на клад, на Марусины грядки, которые они варварски продырявили, я впал в настоящую ярость и стал теснить захватчиков обратно в их подкоп, пользуясь тем, что моя лопата длиннее. Отбиваясь от меня, они тем не менее начали пятиться, и я уже было собрался торжествовать победу и догнать паразитов до их собственного подкопа, когда сверху на меня обвалился немалый пласт земли и погреб под собой. Удар по голове был такой силы, что свет померк у меня в глазах, а в голове промелькнуло: «Ну вот и все!»

Я гнала наш мини-вэн в Москву, и бешенство плескалось во мне, булькая и переливаясь с места на место. «Нет, ну что за наглость! – зло думала я. – На собственной даче ни минуты покоя не дают! Ничего! Я вам устрою цирк на конной тяге! – откуда у меня в памяти вдруг всплыло это выражение, сама не знаю, но оно мне почему-то понравилось, и я даже повторила: – Да-да! Цирк на конной тяге! Взяли себе моду за нами шпионить! Шагу нельзя ступить, чтобы за тобой не следили! Довели вы все меня! Достали! Так что получайте обратку! Обещаю, мало вам не покажется! А кто не спрятался вовремя, я не виновата! Сами напросились!»

Въехав в Москву, я первым делом направилась к Ленке, чтобы вернуть бижутерию.

– Вот! Привезла, как и обещала! – сказала я, отдавая ей пакет. – Все в целости и сохранности!

– Пригодились?

– Да! Очень! – честно соврала я. – Спасибо тебе огромное! Просто не знаю, что я без нее делала бы!

– Брось! – отмахнулась она. – Если еще раз понадобится, то я тебе с радостью дам! Честно говоря, я ведь ее теперь уже не ношу – муж против. Как увидит, тут же начинает зудеть, как осенняя муха: «Зачем я тебе настоящие драгоценности покупаю, если ты носишь это барахло? Ты не ценишь мои подарки! Чем тебе покупать, лучше детей в парижский „Диснейленд“ отвезти! Они-то хоть будут рады и благодарны, а ты?!» И все в этом духе! – вздохнула она.

– Мне бы твои проблемы! – усмехнулась я.

– Они у каждого свои и со стороны всегда кажутся ерундовыми, а вот для самого человека – сплошная нервотрепка! – вздохнула она и пригласила: – Пошли кофе пить!

– Извини, Ленуся! Некогда! Мне еще в пару мест заехать надо! Но в следующий раз – обязательно! – заверила ее я.

– Когда еще твой следующий раз будет! – покачала головой Ленка. – Как лето начинается, так ты над своими грядками вниз башкой торчишь и ничего, кроме них, не видишь! Если бы не бижутерия, то я бы тебя до осени не увидела, а то и до зимы.

– У каждого свое хобби, – ответила я. – А над грядками я вниз головой не торчу, а культурно сижу на скамеечке, – поправила я подругу и начала прощаться: – Ну, пока! Как буду в Москве, обязательно к тебе загляну.

– Заходи, пожалуйста! – с кислым видом попросила она. – А то у меня такая жизнь беспросветная, хоть вой!

– Нечего было с работы уходить, – напомнила я.

– Да мой настоял, чтобы я исключительно домом и детьми занималась, – опять вздохнула она. – С тобой хоть поболтать можно по-человечески, а то эти дамы, – она даже передернулась, – ни о чем, кроме шмоток и своих поездок за границу, говорить не могут. Слушаю их, и уши вянут, а на рот впору лейкопластырь приклеивай – до того зевать тянет... – Господи! – почти простонала она. – Как хорошо мы жили, пока муж не стал председателем правления банка! Пусть денег было меньше, зато были сами себе хозяева! А теперь? Одни эти корпоративные вечеринки чего стоят!