– Но… но ведь они действительно никому не причинили вреда.

– Полагаю, здесь ты прав. Не тревожься, сэр Гондемар, скорее всего, никогда не выполнит свою угрозу. Он слишком боится колдовства. И приходит в ужас от одной мысли, что они проклянут его перед смертью.

– Но почему тогда он им угрожает?

– Надеется, они соберут свои пожитки, уйдут в другую часть страны и больше не будут ему докучать.

– Но ведь они этого не сделают, ты и сам это знаешь.

Отец Ноттидж кивнул.

– Эндрю, ты должен держаться подальше от этих людей. Иначе все те прозвища, которые ты получил при рождении, вернутся, а теперь, когда ты стал взрослым юношей, принесут тебе куда больше вреда и опасностей.

– Я знаю это.

– Вот и хорошо.

Пришла весна, и деревенские мальчишки теперь помогали родителям в полях, на мельнице, при забое скота или выполняли другие поручения. Гарет, Джон и Эндрю провели долгие зимние месяцы в безделье. Зима – неподходящее время для рыцаря, чтобы ездить по округе. Он сидит перед жарким очагом, ожидая, когда вернется тепло. Его слуги и последователи поступают так же. Только когда в полях начали распускаться первые цветы, сэр Гондемар послал двоих своих оруженосцев на север, в Йорк, в качестве охранников обоза с зерном. Для этой миссии были избраны Эндрю и Гарет.

Оба юноши были изрядно взбудоражены предстоящей поездкой – первое серьезное поручение Эндрю, и он чувствовал себя взрослым мужчиной, сидя на лошади, идущей рядом с телегами, которые ему надлежало охранять. «Пусть только попробуют ограбить наш обоз! – говорил он себе. – Им придется ответить за это перед Эндрю из Крессинга!» Он испытывал гордость за свою доблесть, пусть еще и не проверенную на деле. Вот так раздуваться от самомнения и тщеславия – привилегия юности, и в особенности неопытной юности. Гарет вел себя точно так же. Они оба походили на двух задиристых кочетков среди старых петухов, оба уверенные, что знают все на свете и превосходят всех прочих бойцов, которых когда-либо знал этот мир. Они искренне считали, что готовы умереть друг за друга, за своего лорда и свое королевство.

Путь их каравана пролегал через Шервудский лес в графстве Ноттингем. Шервуд славился тем, что в нем часто устраивали засады разбойники, и солдаты и всадники, сопровождающие караван, зорко следили даже за шуршащими кронами деревьев, пронизанных солнечными лучами и тенями. Поначалу двое юношей подпрыгивали при каждом порыве ветра, от которого зловеще скрипели сучья, но через некоторое время немного расслабились и стали куда более дельными охранниками. Усмирив разум и страх, оруженосцы проявляли настоящую бдительность и наблюдательность и были теперь куда лучше готовы к возможной засаде знаменитых разбойников, населяющих этот лес.

В полдень на обоз и впрямь напали – бандиты спрыгнули с ветвей, нависавших над головой, выскочили из тенистых зарослей терновника с оглушительными воплями, от которых кровь стыла в жилах.

– Справа, Эндрю, – у него дубина!

– А ты, Гарет, береги спину!

В сумрачном лесу никто толком не понял, что происходит, – особенно охранники обоза, подвергшиеся нападению. Солдаты бестолково метались между телегами, размахивая мечами, из-за чего у них было больше шансов попасть в товарища, чем в бандита. Стрелы и арбалетные болты, выпущенные в панике, летели в разные стороны, отскакивая от деревьев и рикошетя куда попало. Разбойники выскочили из засады, крича и завывая, и двое захваченных врасплох воинов в ужасе бросились прочь. Запряженные в повозки волы помчались вместе с зерном, не разбирая дороги, перевернув несколько телег. Лошади, храпя, приплясывали на месте от ужаса, издавая почти человеческие крики, когда в них попадали стрелы. Один охранник, уверенный, что на них напали ведьмы и колдуны, все время призывал святых обрушить на этих волосатых нехристей с безумными глазами гнев Божий. Многие получили раны пониже спины; испуганные лошади метались между телегами, наступая людям на пальцы; некоторых сбили с ног бросившиеся прочь волы; струсившие удирали, не разбирая дороги, врезаясь в деревья, и, в конце концов, без сознания падали наземь. Царящая суматоха ничем не напоминала славное сражение, каким всегда представлял себе схватку с бандитами Эндрю.

Один гибкий и проворный разбойник высоко подпрыгнул и схватил его за шею своими волосатыми ручищами. Кашляя и задыхаясь, Эндрю ударил напавшего рукоятью меча, угодив прямо в живот. Но вонючий, отродясь немытый тип оказался упорным и только крепче сжал пальцы. Тогда Эндрю сунул меч в ножны, вытащил кинжал и ударил еще раз. Раненый разбойник соскользнул с лошади и упал на землю, прямо под копыта коня Гарета. Эндрю, пытаясь отдышаться, ощупал быстро покрывавшееся синяками горло, прекрасно понимая, впрочем, что уклоняться от боя нельзя. Снова обнажив меч, юноша бросился вперед, раздавая удары направо и налево. Разбойники, охваченные яростью боя, превосходили их числом, но оружие у них было куда хуже.

Кто-то из напавших исхитрился ударить Гарета дубиной, и оглушенный оруженосец свалился с седла.

– Держись, Гарет! – заорал Эндрю.

Быстро спрыгнув с лошади, он встал над упавшим товарищем, отгоняя взмахами меча разбойников, рискнувших приблизиться. Наконец Гарет пришел в себя и снова поднялся на ноги, и двое оруженосцев, встав спиной к спине, сражались до тех пор, пока разбойники не сдались и не бежали в лес, захватив с собой лишь одну телегу из двадцати, составлявших обоз.

В стычке погибли трое охранников каравана и семеро бандитов. Шервудский лес был темный и дремучий, через его чащу вели узкие дороги, и ветви могучих дубов нависали прямо над ними. Впереди по-прежнему опасный путь, несмотря на одержанную победу. Оба оруженосца вздохнули с облегчением, когда обоз выбрался из леса без новых потерь.

Эндрю впервые обнажил меч с твердым намерением ранить человека. Схватка оказалась весьма волнующей, но при этом совсем не походила на картины, которые рисовало воображение юноши. Он не предвидел неразберихи, воцарившейся из-за внезапности. Эндрю представлял себе ясные, четкие героические действия, но на деле все вышло по-другому. Воцарился сущий хаос.

И все же он оправдал возложенные на него ожидания. Его поздравил рыцарь, скачущий во главе обоза и возглавляющий отряд охранников. Через некоторое время Эндрю и сам начал понимать, что сражался мужественно и доблестно, и преисполнился заслуженной гордости. Обоих солдат, бежавших с поля битвы, поймали, допросили и без лишних отлагательств повесили на дубе. Это поразило Эндрю куда больше, чем само сражение. Как быстро, оказывается, можно лишить жизни! Когда человек внезапно сталкивается с опасностью, возможны два варианта: либо он застынет на месте, не в силах действовать, либо побежит прочь. Эндрю знал, что мог поступить и так и эдак. То, что он застыл на месте, вовсе не свидетельствовало о его храбрости. Разумеется, когда первое потрясение схлынуло, он стряхнул с себя оцепенение и бросился в бой. Но если бы он отреагировал по-другому, бросился наутек, мог бы сейчас болтаться рядом с дезертирами. С какой легкостью чаша весов могла склониться в ту или иную сторону!