людей, коих поместили вы в легион неугодных по той или иной причине, принадлежат Богу, по крайней мере в части душ, поселенных Им в них, а стало быть, решать об удалении оных оттуда не вам. Я затрудняюсь возразить вам, Сир, по ратному делу, ясно, что уж если вас занесло в окоп, то надо бы и стрелять из него, а случись атака – то и колоть, но задайте себе вопрос: как и зачем вы здесь? Из вопроса родится ответ, а что до остальных, кого вы величаете наглецами и мерзавцами, так ведь и тут Бог им судия. Поищите способ наказать безумца без кровопускания и не забудьте спросить себя снова: а судия ли я?

«Мушкетер» рухнул наземь, схватившись за левый бок, шпага, подпрыгивая, покатилась по кладке и, описав полукруг, затихла.

Я подскочил к нему.

– Сир, вы ранены?

Он протянул руку и прошептал: «Флеш атак», я принял ее и… не почувствовал ладони. «Мушкетер» исчез, в стороне лежала его шпага, чуть поодаль, у стены, осиротевшая без фазаньего украшения шляпа.

– Это все, я могу уходить? – спросил я непонятно у кого.

– Можешь идти, путь свободен, – услышал я знакомый голос Совета. – Только не забудь шляпу и клинок, теперь они твои.

3

Над Булонским лесом висел туман. Солнечные лучи едва коснулись макушек дубов и каштанов, стараясь не тревожить сонных обитателей зеленого острова в столь ранний час, что совершенно не помешало двум титулованным особам прибыть в условленное место.

Сбросив с себя плащи и камзолы, они, оставшись в одних рубахах, достали шпаги и встали в позицию.

Один из них был выше ростом и титулом, слыл первой шпагой Парижа и пережил не одну сотню поединков.

Против него стоял юноша, безусый и безмозглый, не по причине слабого интеллекта, а вследствие молодости лет и недостаточной сдержанности эмоций.

Опытный дуэлянт, оценив одним взглядом положение вещей, переложил шпагу в левую руку и сменил позицию. Даже в предрассветных сумерках он заметил, как порозовели щеки его визави. Молодой человек был обескуражен, сбит с толку и не понимал, как ему действовать. Его отец, не самый опытный вояка, давал уроки фехтования сыну всего два-три раза, и они более касались учтивости приветствия, нежели техники боя.

Старший вспомнил вчерашнюю ссору – пустяк, ерунда, он готов был пройти мимо, но юнец вспыхнул, наговорил лишнего, и полбеды, если бы тет-а-тет, но рядом были дамы. Чертов сопляк, взять бы за шиворот, перегнуть через колено, отхлестать бузиной – вон сколько ее вокруг – и отпустить к отцу с матерью – уважаемые, прекрасные люди.

Он смотрел на юношу – тот трепетал, как осина на ветру, пальцы вот-вот выпустят эфес.

– Ну же, сир, начнем, довольно медлить! – вспыхнул молодой человек, готовый потерять сознание.

– Послушайте, юноша, принесите извинения – и разъедемся по домам завтракать.

– Нет, сир, я не трус, я не покину этого места из-за страха перед вашей шпагой, – и он сделал неуклюжий выпад, от которого не пришлось ни уворачиваться, ни купировать его.

«Господи, – подумал старший, – ну не подставляться же под его клинок, он и проткнуть-то не сумеет толком. Что же Ты думал, когда заповедовал “не убий” про этот случай?»

Солнце блеснуло по лицам дуэлянтов, один из них, сделав на нетвердых ногах шаг назад, принял позицию, другой с силой воткнул свой клинок в изумрудный ковер и произнес:

– Сударь, примите мои извинения.

Дар

Даруй мне Истину, из всех даров Твоих

Нет для меня желаннее подарка.

1

– Созданный Тобой Дом прекрасен, те, кто войдет в него, отличат ли от Рая? Счастливцы эти будут наслаждаться пребыванием в нем и вечно славить Тебя за дар такой.

– Нет, они скорее будут проклинать меня.

– Отчего же, Всевышний? Ты сотворил лучшее место в Малой Вселенной, другого такого нет в обозримом моим духовно-галактическим умом окружении. Это копия Рая, Твое Подобие, зачем «Наслаждающимся» проклинать Тебя?

– Посев не будет «Наслаждающимися», он задуман «Исследователями». Я сотворил Рай как оболочку, наполнение ее будет низковибрирующим.

– Для чего так, Всевышний?

– Я не объясню тебе, это Высший Луч Восприятия, ты не выдержишь, твоего духовно-галактического ума слишком мало. Восприми в Вере, не в понимании. Я погашу в Посеве десять Лучей Божественности, и он станет «Исследователями».

– Но, Всевышний, во что превратится Посев без сияния Лучей?

– В людей, но Я компенсирую дисбаланс, Я преподнесу Посеву Дар и дам Ключ.

– Ключ?

– Десять Заповедей, ключ к истокам Лучей Божественности. Забрав наличие, преподнесу возможности.

– А Дар – это планета?

– Нет, планета – всего лишь оболочка, иллюзия, мешающая зажечь Лучи.

– Для чего усложнять Посеву урок, и без того многоуровневый?

– Они – «Исследователи», и у них будет Дар.

– Ты отключаешь Посев от Первичных энергий, наделяя его при этом жилищем, которое позволяет получать энергии не извне, а изнутри, и вручаешь Ключи для нахождения энергий, которые Сам уже заменил Домом, самим его наличием, «райскими яблоками», и все это делаешь намеренно?

– Твой духовно-галактический ум лишь слегка приподнял завесу над Планом, но более не пытайся описать План, перегрузки неизбежны.

– Всевышний, так какой же Дар ждет Посев?

– Я закрываю десять Лучей, но дарую возможность открыть двенадцать.

– Двенадцать Лучей Божественности, но ведь это…

– Да, труден подъем в гору, но каков вид сверху…

2

Аид сидел на вершине холма и с унылым видом наблюдал, как огромный валун медленно ползет ему на встречу. Сизифа за камнем видно не было, но Аид хорошо слышал его многовековое, ставшее традиционным в этих местах, упорное сопение. Смотреть на сизифов труд в энный раз было невыносимо. Подняв вихрастую остроносую голову вверх, Аид, поморщившись, крикнул:

– Зевс, может, мне простить его?

– Прощение не твой конек, – прогремел голос сверху. – Или ты не Аид?

– Я – это я, но он мне надоел, видеть его не могу.

В этот момент валун коснулся лохматой ноги Аида и тут же с грохотом сорвался вниз. Сизиф отработанным движением отскочил в сторону, на секунду задержавшись безразличным взглядом на Аиде, и смиренно двинулся вслед за валуном.

– Он уже тысячу лет не ругается на меня.

– Аид, – голос сверху усмехнулся, – он даже не ненавидит тебя.

– К чему он ведет, как думаешь, Зевс? – Аид взглянул вниз, Сизиф уже прилип к камню и двинул его.

– Он извлекает зерно из шелухи, он проявляет осознание урока, это заложено в нем, он использует Дар.

– Что ты хочешь сказать этим?

– Он простил тебя, Аид, и если ты не простишь его, он докатается с валуном до того, что возлюбит тебя как