— Вёл! — буркнул Хомутов. — Не помогло. Как ты и сам знаешь.

— Я надеюсь, что в ближайшее время Марина…

— Не знаю, на что ты там надеешься, — перебил Хомутов, — но имей в виду: моё терпение на исходе! Я серьёзно, парень! Всё это слишком затянулось. На кон поставлено слишком многое, чтобы ты мне и дальше лапшу на уши вешал! — он слегка наклонился и понизил голос: — Предупреждаю на полном серьёзе: если…

— Привет, Ростик! — раздался справа звонкий голос Каминской. — Вы чего тут шушукаетесь? Девчонок обсуждаете?

Мы дружно повернулись к ней. Вообще, встревать в подобные разговоры, когда люди явно отошли на тет-а-тет, не принято, но Глафира безмятежно переводила взгляд с меня на Хомутова, а на её лице играла лукавая полуулыбка.

— Э-э… Привет, Глаш, — наконец, промямлил Хомутов. — Ты что тут делаешь?

— Учусь. Перевелась вчера.

— С какого это?!

Девушка обвила руками моё плечо, слегка прильнула.

— Чтобы быть поближе к своему жениху, конечно! Не знала, что вы друзья. Надо же. Хотя лица у вас какие-то хмурые. Надеюсь, не поссорились? Смотри, Ростик, не вздумай наезжать на моего парня, — она шутливо погрозила Хомутову пальчиком, и тот почему-то изменился в лице. Глаза у него забегали. Он даже переступил с ноги на ногу, словно у него внезапно появилось желание свалить подальше. — А то я за тебя возьмусь, — понизив голос, добавила Глафира. — Мне будущий муж нужен в самом лучшем виде, целый и здоровый.

— Она и есть твоя невеста? — после паузы спросил меня Хомутов. — Реально?

— Ага. Представлять вас друг другу, как я понимаю, не нужно?

— Мы с Ростиком давно знакомы, — отозвалась Каминская. — Почти с самого детства. Так что, вы поссорились или как?

— Нет, — мотнул головой Хомутов. — Всё отлично. Просто дела обсудили. Ну, не стану мешать влюблённой паре. Покеда, — кивнув, он развернулся и пошёл прочь.

Довольно резво, надо заметить.

— Это что было? — спросил я девушку.

— Прости, я вам помешала? Просто увидела строго друга и решила поздороваться.

— Друга? Да он тебя, похоже, боится.

Глафира пожала плечами.

— Ну, что ты, Коля! Как этот дылда может меня бояться? Я же хрупкое, нежное создание. Пойдём лучше в буфет.

— Погоди. Что-то тут не так.

— Так-так. Идём, я есть хочу! Просто ты ещё не понял, как тебе со мной повезло. Но обещаю, ты оценишь.

И девчонка потащила меня в столовку.

Наворачивала она, кстати, пироженки только так. Одну за другой. Не знаю, как в неё столько влезло эклеров, буше и корзинок с кремом. Наконец, Глафира довольно похлопала себя по животу и улыбнулась, словно кошка.

— Кайф! — поделилась она с нами. — Шикарный буфет!

— Не боишься набрать вес? — поинтересовалась Аня.

— Неа! У меня быстрый обмен веществ. Ничего не откладывается.

— Это сейчас. А потом выработается привычка, и начнёшь с годами толстеть.

— Этого мне нельзя, — серьёзно качнула головой Глафира. — Муж разлюбит, — она покосилась на меня. — Верно?

— Святая правда, — согласился я.

— Вот видишь? Придётся взять себя в узду. Но чуть попозже. Со следующего года, например.

В конце дня моя невеста отправилась в кружок рукопашки «крушить морды», как она выразилась, а я пошёл на парковку в компании Кирилла.

— В чём именно твоя сестра вундеркинд? — спросил я, пока мы спускались по лестнице. — Кроме предметов.

— Во всём. У неё медалей и грамот больше, чем страниц в учебнике по физике. А что?

Я рассказал о случае с Хомутовым.

— Мне показалось, он её попросту боится.

— Как огня! — кивнул Кирилл. — Наши роды сотрудничают, и его часто оставляли у нас. Глашка лупила его всё время. А потом они пару раз встречались на турнирах по боевым искусствам. Она его жёстко размазала. Было просто больно смотреть на парня.

— Он же старше. Не то, что её, а и нас.

Кирилл развёл руками.

— Потому и гений.

— Значит, хорошо дерётся. Понятно.

— Не совсем верное слово. Глашка на ринге просто монстр. Буквально раскатывает противника в блин. А в жизни, честно говоря, ещё страшней. Там-то правил никаких нет.

— Небось и тебя поколачивала?

Кирилл тяжело вздохнул.

— Три сломанных ребра, два пальца и рука. В локте.

— Ничего себе, у вас домашние развлечения!

— Да уж! Сёстры её боятся, как чумы.

— А ведь и не подумаешь.

— Не подумаешь, — согласился Кирилл. — Так что ты сделал интересный выбор.

— Ты это так называешь?

Парень пожал плечами.

— Что сказать? Удачи, Коля.

— Да ладно, перестань. Уверен, жена из неё выйдет отличная.

— Вполне возможно. За тебя я тоже, если честно, не переживаю. Муж это муж. А вот насчёт остальных твоих будущих жён… Боюсь, несладко им придётся.

Чёрт, а ведь он может оказаться прав. Этакая фурия наведёт диктатуру в моём гареме. Если дать ей волю, конечно.

— Думаю, рано или поздно Глашка предложит тебе побороться, — сказал вдруг Кирилл. Мы уже вышли на улицу и шагали к машинам. — Наверняка захочет выяснить, кто из вас сильней. Лучше отмажься.

— А вдруг мне повезёт?

— А если нет? Получится, тебя побила будущая жена. Нехорошо. Впрочем, тебе Глашка может и поддаться. Она далеко не дура. Но всё равно будет знать, что сильнее, как боец.

— Ладно, посмотрим. Спасибо за заботу. До завтра.

От школы я поехал в госпиталь навестить Марту. Представляю, как она расстроена, что пропустила атаку гулей и не получит вассалитет. Хотя для меня главное, что жива и пришла, наконец, в себя.

В больнице я прежде всего переговорил с лейб-медиком.

— Прогнозы положительные, — сказал он. — В принципе, идёт на поправку. Думаю, через недельку выпишем. Можете зайти, только ненадолго, пожалуйста. Она ещё быстро устаёт. Очень тяжёлое состояние было.

— Спасибо, Евгений Васильевич. Вы просто кудесник.

— Ерунда. Тут от целителя далеко не всё зависит. Настоящие чудеса случаются редко. Лечение было плановым и дало оправданные результаты. Но повозиться поначалу пришлось, конечно. Когда девушка вернётся домой… в смысле, в замок, не нагружайте её сразу. Дайте окрепнуть.

— Само собой. Главное, чтобы она сама не надорвалась. Но это уж моя забота.

Зайдя в палату, я помахал Марте рукой и направился к тумбочке, чтобы поставить в вазу охапку пионов. В Камнегорске розы были редкостью, и дарить их полагалось только по большим праздникам и лишь большим людям, так сказать, но никак не подчинённым. А вот пионы считались цветами универсальными и в то же время благородными, ибо символически связывались с императорским домом. Я подозревал, что в этом плане город когда-то испытал японское влияние.