– Ты поняла? – повторяет она.

Измученная, я киваю головой.

– Д-да, моя госпожа, – вырывается у меня с хрипом.

– Хорошо. Итак. Что сказала Курфюрстина?

– Она сказала… сказала, что убедит его с помощью своего тела. – Мне неловко произносить это, и я краснею.

Герцогиня слегка округляет глаза и ухмыляется.

– В самом деле? Что ж, пожелаю ей удачи. – Странное выражение мелькает на ее лице, отчего на миг она кажется какой-то беззащитной. Но оно быстро исчезает, и она снова смеется. – Надевай халат. Мы идем к врачу.

Я будто проваливаюсь в пустоту.

– Сейчас? – еле слышно спрашиваю я.

– Да. Сейчас.

Герцогиня, кажется, не замечает моего подавленного состояния. Когда я надеваю халат, у меня такое чувство, что мое тело стало полым, и только сердце бьется в этой гулкой пустоте, и его удары эхом отдаются в ушах.

Не ожидала, что это случится так скоро. Я не готова к этому.

Через оранжерею мы попадаем в открытую галерею, увешанную красочными картинами. Оттуда сворачиваем направо, потом налево и оказываемся в небольшом холле, отделанном дубовыми панелями. Он упирается в позолоченную решетчатую дверь с изысканным орнаментом, и, подойдя ближе, я вижу, что это лифт. У нас в Южных Воротах тоже был лифт, но, конечно же, не такой роскошный. Герцогиня открывает решетку, и мы ступаем в кабину. На полу лежит толстый синий ковер. Герцогиня нажимает медный рычаг, двери закрываются, и лифт спускается в темноту.

Я вжимаюсь в стену, мечтая раствориться в ней и исчезнуть. Нам говорили, что процедура имплантации совершенно безболезненная, но сейчас это не очень-то обнадеживает.

Я не хочу, чтобы хоть какая-то частичка герцогини жила во мне.

Полоска света ложится на мои ступни, поднимается выше по икрам и коленям, когда лифт замедляет ход и останавливается.

Двери открываются в стерильную чистоту медицинского кабинета. Он похож на тот, что был в Южных Воротах, только гораздо меньшего размера и рассчитан на одного человека. Рядом с белой больничной кроватью стоит лоток со сверкающими серебряными инструментами, а сверху льется яркий свет от ламп, гроздьями свисающих со стальных опор. Конструкция напоминает многоглазое насекомое.

Я не могу двигаться. Не могу проглотить ком, что стоит в горле.

– Доктор Блайт, – говорит герцогиня и, хватая меня за руку, выводит из лифта. Я вижу сгорбившуюся фигуру доктора за столом в левом углу кабинета.

– Добрый день, моя госпожа, – говорит он. – Вы на редкость пунктуальны.

Доктор Блайт – пожилой, с глубокими морщинами вокруг глаз и рта и похож на большинство врачей, к которым меня водили. У него смуглая кожа, и шоколадного цвета веснушки горстями разбросаны по щекам и переносице, что добавляет мальчишеского задора его немолодому лицу. Его черные с проседью волосы зализаны назад, хотя волна все-таки пробивается. Светло-каре-зеленые глаза излучают тепло, и это, пожалуй, отличает его от других докторов. Он видит во мне человека, а не подопытного кролика.

– Ага, – говорит он. – Привет.

Он улыбается мне. Я не знаю, что делать. Голова идет кругом, и я близка к обмороку.

Улыбка меркнет на его губах.

– Ваша светлость, вы, конечно же, сообщили своему суррогату, что это сугубо предварительный осмотр? Она что-то… бледная.

Предварительный осмотр. Эти слова возвращают меня к жизни, хотя от облегчения подкашиваются ноги.

– Я не сочла это необходимым, – отвечает герцогиня.

Доктор качает головой.

– Моя госпожа, мы ведь уже говорили об этом, и не раз. Вы согласились следовать моим указаниям, и я вынужден настаивать на том, чтобы вы их исполняли.

Я тотчас проникаюсь симпатией к этому человеку. Любой, кто смеет давать указания самой герцогине, мне по душе.

– Очень хорошо, – жестко говорит она. – Я жду вашего отчета сегодня вечером.

Доктор склоняет голову.

– Конечно, моя госпожа.

Она входит обратно в кабину лифта, и он медленно исчезает из поля зрения. Доктор дожидается, пока она уедет, и только тогда обращается ко мне.

– Доктор Блайт, как ты уже, наверное, догадалась, – говорит он, протягивая мне руку. – Я буду твоим лечащим врачом.

Я беру его за руку – она мягкая и теплая.

– Как тебя зовут? – спрашивает он. Я не решаюсь назвать свое имя. – Все в порядке, мне ты можешь сказать.

– Вайолет.

– Какое красивое имя, – говорит он. – Кто его выбрал?

– Мой отец, – отвечаю я. – Это из-за моих глаз.

Доктор Блайт улыбается.

– Да, они у тебя самого необычного цвета. Никогда не видел ничего подобного.

– Спасибо.

– В каком инкубаторе ты жила?

– Южные Ворота.

– Доктор Стил там по-прежнему главный врач?

Я киваю.

– Какой странный он человек. Блестящий доктор, но… – Доктор Блайт качает головой. – Давай, начнем, Вайолет? Как я уже сказал, это только предварительный осмотр, но мне придется попросить тебя снять ночную сорочку. Ты можешь оставить нижнее белье, и, если захочешь, надень вот этот халат.

Он отворачивается, пока я раздеваюсь и облачаюсь в халат, не одноразовый, как те, что нам выдавали в Южных Воротах, а из белой махровой ткани, хотя и без пояса. Я обхватываю себя руками, нервно поглядывая на лоток с инструментами.

– Пожалуйста, сядь, – говорит доктор Блайт, указывая на больничную кровать.

Я несколько успокаиваюсь, пока он проводит осмотр, похожий на сотни других, которые мы проходили в Южных Воротах. Он осматривает мои уши, нос, глаза, горло, измеряет температуру и кровяное давление, проверяет рефлексы. Задает привычные неприятные вопросы о моем месячном цикле.

– Разве у вас нет этой информации из Южных Ворот? – спрашиваю я.

Доктор Блайт улыбается.

– Я люблю все тщательно проверять. – Он помечает что-то на своем планшете, потом начинает закреплять крошечные электроды на моих висках и внутренней стороне запястий, после чего порывается распахнуть мой халат. – Ты позволишь?

Я изумленно смотрю на него.

– Вы первый, кто спрашивает разрешения.

Он улыбается и аккуратно кладет два электрода по обе стороны моего живота, чуть ниже линии трусиков, а еще один электрод крепит к груди, над сердцем. Он осторожно приподнимает мои ноги, устанавливая электроды под коленками и на щиколотках. И, наконец, размещает электроды на затылке и в основании позвоночника.