– Приносите мне поесть. Когда деньги кончатся, скажите – дам еще.

С тех пор он общается с научным сообществом через Интернет – кратко и с неизменным сарказмом.

Нет, надеюсь, мой сын не будет гением. С другой стороны, не хотелось бы впадать в другую крайность и делать вид, что рядом никого нет, хотя он тут – куда уж ближе, я его чувствую всеми внутренними органами, по которым он попадает порой весьма чувствительно. Я как-то попробовала почитать вслух, но мне показалось это глупо – читать неродившемуся младенцу. Поэтому я просто думаю о нем ласково, бормочу что-нибудь, особенно когда он брыкается. И вообще, я придумала такой компромисс: стараюсь вроде как для себя, но очень-очень. Ем то, что полезно. Тут единственная радость: творог и кефир еще никто из диетологов отобрать не додумался, а потому я с чистой совестью питаюсь любимыми блюдами. Еще я слушаю хорошую музыку – исключительно диски романтической коллекции. До классики, увы, не доросла.

Читаю любимые книги: Вудхауса, Желязны и Даррелла. Набокова обожаю, но не читаю – неизвестно, как на него дитя отреагирует. Эротическое кино тоже не смотрю. Покаюсь, чего уж там: сделала такую глупость пару месяцев назад. Дело в том, что муж, когда сроку у меня исполнилось три месяца, спать со мной отказался. В смысле – трахаться. Не могу, говорит, когда знаю, что там кто-то есть. И вообще, говорят, это вредно. Я ему и так и сяк: если тонуса нет и он обещает на мне не прыгать, то совсем не вредно. Нет, уперся как бык. И еще надулся – вроде как он обо мне заботится, ущемляя собственные желания, а я не ценю столь тяжкие жертвы. Знаем, слышали. Сачок. Через некоторое время муж высказался в том смысле, что для орального секса он препятствий не видит. Приперло, злорадно решила я и, будучи уже на взводе, посоветовала ему заняться сексом мануальным. Не забыл небось еще, все они этим грешат по молодости. Муж обиделся. Ну и фиг с ним. Однако трудно вот так сразу отказаться от того хорошего, к чему уже привыкла. И мне просто невтерпеж стало. И вот в выходной мой обиженный пупсик умотал к своей мамочке, а я решила оттянуться. Нет, оргию устраивать и в мыслях не было. Дай, думаю, фильмик погляжу.

Имеется у нас на верхней полке шкафа пара кассет, купленных в переходе у Курского вокзала. И почему бы нет? Ничего особо выдающегося. Муж как-то очень прохладно относится ко всему, что отклоняется от привычной схемы. Я, например, с интересом посмотрела бы что-то не совсем ординарное, ну там… э-э, хотя бы пару мальчиков. Смотрит же муж на девиц, ласкающих друг друга. Но, услышав мою просьбу, он вытаращился на меня так, что прямо неудобно стало. Чертов ханжа. И вообще, в жизни должно быть разнообразие… хотя бы теоретическое, ну, в плане посмотреть, я же не предлагала ему в этом участвовать. А на прошлый Новый год я ему с намеком на необходимость новизны подарила пару наручников, симпатичные такие, леопардовой расцветки. И что? Они до сих пор в коробочке лежат на верхней полке рядом с кассетами. Вот интересно, детей у нас пока нет, от кого он кассеты запрятал наверх? От своей мамочки, что ли? Пришлось тащить табуретку и шарить наугад. Но кассету я все же нашла. Хо-хо. Так вот, налила я себе кефирчику, кассету поставила, завалилась на диван. Честно сказать, я кассету эту уже видела – обычная немецкая порнуха, но с претензией на юмор и сюжет. Клиника там какая-то, медсестры, осмотры, все дела. Я уж собралась похихикать, и тут – мама дорогая – как у меня живот свело! Я перепугалась, кино вырубила, но-шпу проглотила и ноги задрала. Лежу ни жива ни мертва. Потом вроде отпустило, но я весь день просидела дома, а на следующее утро поскакала к врачу. Та посмотрела и сказала, что матка в тонусе.

– Что вы такое делали? Быстро ходили? Подняли тяжелое?

Я что-то такое невнятное промычала. А что сказать-то? Правду? Как-то неловко за собственную глупость. Врачиха долго и нудно читала мне мораль, выписала кучу всякой фигни и велела беречься. Да уж, сексу физкульт-привет. До нескорого свиданьица.

Звонила мама, долго расспрашивала, как я, как мы, как он. Про мужа я сказала, что все как обычно – работает, мне помогает. Мама фыркнула, хотя, чего уж там, если я что-то прошу, он все выполняет беспрекословно. Другое дело, что если не попросишь – так полы месяц не мыты, сам он потребности выгрести из дома мусор не ощущает. Должно быть, это нечто, присущее только мужикам. Вот сто раз наблюдала: лежит носок на полу. Или даже майка. Он перешагнет, обойдет – но поднимать не станет. Словно бардак априори воспринимается как часть дизайнерского решения интерьера.

Ну и фиг с ним, с другой стороны. Не буду сейчас заводиться.

Про мелкого я сказала, что вроде все ничего. И про себя тоже. Мама спросила, сильно ли я набираю в весе. Пришлось соврать, чтобы она не расстраивалась. Потому как набираю я, честно сказать, о-го-го! Но что делать, если кушать хочется всегда? Правда, до ночного питания я еще не дошла. Ночью я только писать хожу регулярно, а вот Светка, помню, рассказывала, что, когда она ждала двойню, ее пробило на ночную жрачку. Получалось что-то вроде затяжного Рамадана. Днем девушка носилась колбасой, и ничего в нее не лезло. А ночью, стоило ей заснуть, как невесть откуда к спящему организму коварно подкрадывался голод.

– Ты не поверишь, – делилась подружка, округляя глаза. – Днем человек как человек – ни тебе токсикоза, ни тошноты, ничего. Как только засну, вот прям во сне чувствую – есть хочу. И я тащилась на кухню и хомячила все подряд – курицу, салат, кефир. Муж придет, посмотрит, глаза закатит – и уползает, чтобы этого безобразия не видеть. А я наемся, лягу, посплю пару часов – и опять есть хочу. Опять иду в кухню и все кастрюльки по новой обшариваю. Потом уж, правда, приспособилась. Один раз ела горячее, а потом клала на тумбочку всякий перекус: черный хлебушек с подсолнечным маслом, банку с оливками, ну, банку с кабачковой икрой. Курагу еще, она полезная. Так и спала: глаз приоткрою, пожую – и опять бай-бай.

Я, слава богу, сплю прилично, и это хорошо, потому что дни становятся все длиннее и, если и ночи будут бессонными, я просто с ума сойду.

Все – август подходит к концу, и вчера в лес Петр Михайлович увез последнюю группу змееловов. Не знаю, что бы я без него делала, – золотой дядька. Вернутся они через пять дней – и сразу в аэропорт. Может, и без меня справятся. А я буду отдыхать. Живот вырос – ужас. Спину ломит. Пожалуй, надо отдохнуть.

Как чудесно находиться дома одной. Никто не видит, как безбожно человек может потакать собственным слабостям. Вот, например, я только что сидела и с идиотским видом обнюхивала тетрадку, в которой теперь пишу. Ну что делать – с детства обожаю запах новых письменных принадлежностей. Тетрадки в разноцветных обложках, папочки с резиночками и кнопочками, карандаши, особенно кохиноровские, и ручки всех мастей – это просто прелесть. Почему-то отдел канцтоваров в магазине, если я попадаю туда накануне 1 сентября, всегда вызывает у меня предвкушение праздника.

А теперь, твердо решив потакать собственным слабостям, я отправилась в магазин и убила там кучу времени, выбирая самую красивую тетрадку, стильную ручку. Не удержавшись, купила много всякой разноцветной мелочи – дискеты, скрепки, блокнотик. Глупо, но, может, это у меня вместо тяги к соленым огурцам. Хочу, вот и покупаю.