-Будет сделано, Эмиль Васильевич, - мужчина тут же кивнул и, засуетившись,принялся доставать какие-то папки.-Ну а ты, чтобы завтра в девять находилась на месте. Будешь принимать дела,изучать мои привычки и распорядок дня, а также свои обязанности, -приказным тоном произнёс будущий босс и вышел из кабинета. На лице появилась торжествующая улыбка, и я чуть не запрыгала отрадости. «Ура, всё вышло! Значит, не зря я своего бывшего братца два разаобхамила! Ну что ж, выходит у меня белая полоса прёт по жизни, раз и здесь яполучила то, что хотела!».

Первая неделя после устройства на работу и переездак Серафиме Павловне, прошла, как в тумане. Оказалось не просто послеразмеренной жизни домохозяйки, снова втянуться в рабочий ритм. Да и на самойработе никто поблажек мне не делал. Секретарша, сдававшая дела и вводившая в курс дела, не особостаралась, а иногда и откровенно делала гадости, стараясь подставить. Не имеяопыта работы в этой сфере, я первое время вообще не знала, за что в первуюочередь хвататься. И в первые дни мне не раз перепало от шефа. Но радовало то,что он никогда не кричал и вёл себя спокойно. Хотя и это его спокойствие поройвыводило меня, потому что, тихо высказывая свои претензии, он доводил меняиногда до бешенства, а я, боясь вылететь с работы, не решалась и слово пикнуть.Однако имелись и положительные моменты - после выговора, он сдержанно объяснял,что именно я сделала не так, и в дальнейшем это позволяло мне не совершатьошибок. Лишь один раз я умудрилась довести своего бывшего братца добешенства, но благодаря этому и кое-что узнала о его личной жизни. Позвонилакакая-то хамоватая девица и потребовала соединить её с Эмильчиком, сказав, чтозвонит по личному вопросу. У меня как раз была запара и долго выяснять кто жеона, я не стала, а затем и выгребла за это по полной программе. Как потом меня просветили девчонки с фирмы, наш босс очень своеобразнорасставался со своими девицами, коих менял, как перчатки. Провстречавшись сними короткое время, он просто звонил и говорил, что больше не видит смысла вотношениях, а потом вносил телефон дамочки в чёрный список, чтобы она небеспокоила его звонками. Однако некоторые барышни не хотели упускать из своихкоготков такого завидного женишка и готовы были вырывать победу зубами, поэтомузвонили на рабочий номер, а некоторые пытались прорваться и в офис. И я имела«счастье» соединить своего босса именно с такой барышней. Тогда он чуть не стёр меня в порошок, а я впервые не стерпела ивысказала в ответ, что я ему секретарь и помощница в рабочих вопросах, а не вделах амурных. На что незамедлительно получила ответ, что от меня и требуется -не давать его отвлекать в рабочее время посторонними звонками, а тем более -амурными. В общем, победа в словесной перепалке оказалась на стороне Эмиля, и ятогда испытала горячее желание насыпать ему в кофе слабительного. Помимо этого я узнала ещё одну важную вещь, которая заставиламеня задуматься, а также познакомилась со своим бывшим отцом. Это случилось, когда моя первая рабочая неделя подходила к концу.В приёмную вошёл высокий, представительный мужчина и холодно кивнув мне, прошёлв кабинет босса, а я даже не успела преградить ему путь. Ринувшись следом, яуслышала, как Эмиль сдержанно поздоровался с ним, назвав отцом, и замерла вдверях, пожираю мужчину глазами. За двадцать девять лет мой бывший отец изменился до неузнаваемостии ничего общего с тем, кого я видела под гипнозом и на фотографиях, уже небыло. Раньше это был высокий, светловолосый, статный мужчина с открытым,добродушным взглядом. А сейчас передо мной предстал не то чтобы старик, ауставший от жизни человек. Волосы полностью поседели, в зелёных глазахчитался холод и какая-то безысходность. Осталось только статная осанка,но теперь это выглядело как-то пугающе. Создавалось впечатление, что на негодавит тяжёлый груз, но он всё равно пытается выстоять и не прогнуться под ним,но это даётся ему с трудом. Жадно глядя на него, я почувствовала, как в сердцешевельнулась жалость, и с неохотой заставила себя выйти из кабинета, когда шефсказал, что я могу быть свободна. Выйдя, дверь плотно я не закрыла и прилипла к ней ухом, надеясь,что узнаю хоть что-нибудь существенное. Но узнала только одно – Эмиль с отцомне то чтобы не в ладах, а скорее прохладно друг к другу относятся. Мой бывшийотец говорил с ним холодно и сдержанно, а братец отвечал уважительно, но неменее сдержанно. Обсудив какой-то проект, они распрощались, и когда ВасилийЗиновьевич покинул кабинет, я ещё долго пыталась разобраться в своих ощущениях.Странным казалось то, что они даже не поинтересовались у друг друга какими-толичными делами, не сказали добрых слов. Казалось, что встретились не сын сотцом, а ученик с уважаемым учителем, или малознакомые люди, у которых одинбизнес на двоих и больше их ничего не связывает. В общем, отношения у них явнобыли не как у любящего отца с дорогим и единственным сыном. Да и похожи онибыли мало. Единственное, что оказалось общим – это цвет глаз, но объясненияэтому быстро нашлось. Переехав к Серафиме Павловне и найдя в себе силы зановопосмотреть на фотографии, я расспросила её и про мать Эмиля. Оказалось, что еговосточная внешность уходят корнями в семью матери. Отец Лидии был татарином,поэтому у Эмиля, как и у его матери были черные волосы, слегка раскосые глаза иболее смуглая кожа. Остальные же полученные сведения были незначительными и не давалипока зацепок, чтобы отомстить. Хотя и просто изучать своего бывшегородственника оказалось делом интересно. На работе Эмиль являлся строгим исобранным, умеющим чётко сформулировать и поставить задачу. К сотрудникам былвзыскательным, но без самодурства и никогда не требовал невозможного. При том,что у него была репутация ловеласа, разбившего не одно женское сердце, на фирмени с кем амуров он не крутил и вообще не поощрял знаков внимания, которые емупытались оказывать некоторые сотрудницы. В общем, начальником он был хорошим,хоть и суровым. И порой, наша первая и вторая встречи, казались мне какими-тонереальными, потому что я уже не могла поверить, что он может так улыбаться ибеззлобно язвить, как в квартире, или в кабинете начальника кадров. На работеон был совершенно другим. И иногда я ловила себя на мысли, что не прочь сновапоприпираться с тем гастарбайтером из квартиры, а не деловито извещать оназначенных встречах или выслушивать сухие указания. И постоянно задаваласьвопросом – почему Эмиль сам делал в той квартире ремонт, ведь в штате фирмыимелась не одна бригада, занимающаяся внутренними работами. Но спроситьестественно не могла, потому что в первый же рабочий день он ясно дал понять,что от меня требуется исправно выполнять свою работу, отгавкиваться всякимнадоедливым общественным организациям и не лезть в его дела, а также забытьнаше первое знакомство. Когда же пошла вторая неделя нашей совместной работы, как-тоутром, присутствуя на летучке, и записывая сроки выполнения задач, которые онставил перед сотрудниками, чтобы потом проконтролировать это, почувствовала,что у меня невольно просыпается к нему уважение и интерес. В тот день у него вобед предстояла встреча с каким-то важным заказчиком, сулившим большой проект ия залюбовалась Эмилем. Одетый в дорогой, чёрный костюм, светло-голубую рубашкуи подобранный в тон галстук, он сидел за столом, и бегло просматривая бумаги,раздавал всем распоряжения, а я сидела сбоку на стуле и, глядя на егомужественный профиль, не могла оторвать взгляд. А когда он во время разговора поднималруку и проводил ею по подбородку или по волосам, испытывала желание самазапустить пальцы в его шевелюру или провести рукой по щеке, или чётко очерченным губам, или по волевому подбородку. Это мысль настолько меняиспугала, что я даже перестала дышать, однако быстро справилась с собой,приказав не думать о глупостях.