Она потягивает вино, такими крохотными глотками, что жидкость в бокале даже не убывает. И вскоре мне этот спектакль надоедает.

— Ешь, — требую, пододвигая к ней тарелку с ростбифом.

По-моему, она любила его раньше, ибо всегда заказывала в ресторанах и брала на фуршетах. Или я с кем-то ее путаю? Черт… это слишком сложно, почему я вообще об этом думаю? Меня ебать не должно, что она любит, здесь есть и мясо и трава, да пусть хоть веганкой будет махровой, но сидит и жрет!



— Я не хочу, спасибо.

— Я тебя не спрашивал, хочешь ли ты. Я сказал — ешь.

— Не голодна. Мы с Машей съели вафлю в парке.

— Это было давно. Вишня, я ведь умею считать. Ты сбежала с работы, потом на метро в садик, потом в парке съела вафлю, хотя зная Машу, ты скорее доела вафлю, что не совсем то же самое. Потом мы ехали сюда, разбирались с номером, плавали и трахались. Ну и расскажи мне, что именно тебя так насытило? Или отсутствие оргазма портит аппетит? Ты вообще хоть что-то ешь?

Я не жду от нее ответа, я вообще понятия не имею, почему хочу ее накормить. Наверное, потому что когда держал в руках, боялся сломать ей ребра. Или потому что мне просто нравится командовать. В конце концов, если бы не нравилось, я бы не развивал бизнес.

— Ну? Я могу покормить тебя с рук, Вишенка. Хм… а это отличная идея, зачем терять время на скучный ужин, если можно превратить его в прелюдию. Ну-ка, сядь поближе.

— Ладно, хорошо! — Она закатывает глаза и берет в руки вилку. — Я поем, все, ты победил.

Но меня уже невозможно остановить, я как паровоз, который несется по рельсам, и плевать, кто там на них случайно попал, затормозить при всем желании нет никакой возможности.

— Я говорю, сядь ближе. Я тебя покормлю. Что ты хочешь? Ростбиф? Креветку?

Судя по взгляду она хочет человечинки. А я — ее. Снова.

— Хорошо.

С видом «твоя взяла, но дух мой не сломить» Ксюха садится рядом, запахивает поплотнее халат и смотрит на стол задумчиво, выбирая, чем я буду ее сейчас кормить.

— Хочу стейк.

— Но это мой стейк.

Пожимает плечами и принимает равнодушный вид. Девочка сегодня определенно хочет крови, плечо все еще напоминает об острых зубках. Украдкой я кошусь на ее руки, но, к счастью, ногти короткие. Если она еще и расцарапает мне спину, придется надевать на нее варежки и купить в секс-шопе кляп.

— Ну, хорошо, стейк так стейк.

Отрезаю кусочек ароматного, еще горячего, сочного мяса и подношу к ее губам. Мне безумно хочется слизать капельку сока с ее нижней губы.

— Рассчитываю на симметричный ответ, — взглядом показываю на ее тарелку с креветками. — Только не вилкой. Пальчиками.

Бывшая недовольно сопит, но деваться ей все равно некуда. Правда, я хоть и выиграл войну, в бою несу потери: вместо креветки она берет крошечную — специально самую маленькую выбрала, зараза — помидорку и подносит к моим губам.

— Вишенка, я же не травоядное.

— Тогда почему тебя так привлекают бревна?

Черт, она снова меня поддела. Даже удивительно, никогда не замечал за ней способности подмечать, запоминать и вовремя использовать чужие фразы. Беру эту ее дурацкую помидорину, захватываю губами палец и ласкаю языком подушечку.

От простой, но чувственной ласки глаза бывшей снова заволакивает туманом. Я уже готов послать к черту этот ужин, вернуться к нему как-нибудь потом, утром, превратив в завтрак, повалить Ксению на диван и взять. Мучить, пока она не перестанет смотреть на меня с вызовом, когда сдастся и будет повторять мое имя, умоляя о наслаждении.

Но в тот момент, когда я решаюсь все-таки это сделать, звонит телефон. Звонит настойчиво, долго. Приходится взять, вдруг это няня? Или Стас, он никогда не звонит в такое время без повода?

— Раз хочешь стейк, чтобы к моему возвращению весь съела.

Там его как раз половина.

Это, к счастью, действительно Стас, потому что пока я иду до смарта, успеваю уже заранее настроиться, что услышу Лизин печальный голос и сорвусь к дочери. В прошлый раз она так позвонила мне в Лондон, сообщить, что Маша упала со спинки дивана, и ее осматривал врач.

Но это лишь помощник, так что я расслабляюсь и следующие пятнадцать минут посвящаю работе. В конце концов, впереди целая ночь. Одновременно с разговором лезу в куртку, чтобы достать резинки. Повторения облома в хамаме мне не хочется.

Когда возвращаюсь, то не нахожу Ксению за столом и хмурюсь. Куда она решила отправиться? Слабо верю, что сбежала. Не для того столько терпела, чтобы сейчас смыться. Решила поплавать? Я даже чувствую смутное беспокойство, потому что плавает она крайне фигово, а после вина на голодный желудок и вовсе пойдет на дно топориком. Но в бассейне ее нет, в хамамке и финке — тоже. Остается спальня, туда я и направляюсь.

В спальне ванная, судя по свету в которой, ставшая объектом интереса Ксении. Я успеваю увидеть, как она идет от двери к зеркалу. Она меня не видит, а вот я замечаю, как украдкой бывшая трет глаза. Она плакала?

Меня злят ее слезы, пусть и не показанные мне. Какого хрена ей надо? Я дал ей видеться с дочерью, я привез ее в дорогой отель вместо халупы на окраине, которую она сняла, я накормил ее нормальным, блядь, ужином, она кайфовала, когда я ее трахал. За годы брака мы, блядь, так близки не были. Какого. Хрена. Эта. Дрянь. Ревет.

Когда я злюсь, я не способен сдерживаться. Удивительно, как с таким чудесным качеством я умудрился не проебать бизнес, но вот что интересно: оно работает только рядом с бывшей.

— Ну, раз не хочешь есть, будем развлекаться здесь, — пожимаю плечами. — Спальня так спальня. Ложись. Я прихватил резинку. Думаешь, нам хватит шести штук?

— Тебе это обязательно делать?

— Трахать тебя? Да, я, кажется, уже говорил.

— Издеваться. Мне кажется, тебе нравится, когда мне больно. Это тебя заводит, что ли? Еще чуть-чуть и ты возьмешь ремень?

— А мне кажется, ты слишком много пиздострадаешь. От чего тебе сейчас больно? Споткнулась в ванной? Подавилась орехами? Что тебе сделали, страдалица ты наша? Кончить не дали? Заставили поесть? Боже ж ты мой, какие испытания.

— Ну да. О чем это я? Ты все еще Никольский.

— Да, а до утра еще далеко — и ты все еще моя. Иди-ка сюда.



— Нет…

— Нет? — Я удивленно поднимаю брови.

— Не сейчас, подожди.

— Я достаточно ждал, Вишня, и я свою часть уговора выполнил, а ты — не до конца.

Притягиваю ее к себе, заключаю в объятия, пытаясь поцеловать, но в Ксению словно вселилась дикая кошка. Она будто не добровольно приехала со мной в отель, а встретилась с маньяком в темной подворотне. Бывшая так отчаянно брыкается и выворачивается, что я начинаю сомневаться в том, что еще хочу ее.