– Из восьмого «А», если быть точным.

Бог ты мой! Он еще и старше Ольки! Нет, она точно рехнулась. И главное, молчит как партизан, а мне-то что прикажете делать?

Продолжить мы не успели – дверь отворилась, и появился тот, кого я меньше всего сейчас ожидала увидеть. Никита смотрел на меня с таким же недоумением, что и я на него.

– Привет! А ты как тут?.. Денис Матвеевич, приветствую! – тут же спохватился, но по директору разве что мазнул взглядом, вновь впиваясь тем в мое лицо.

Я так и вовсе потеряла дар речи. Зато, признаки явного нашего знакомства очень заинтересовали директора.

– Я правильно понял, что вы знакомы? – аккуратно уточнил директор. – Значит, и ваши дети знают друг друга?

– Нет!

Это мы с Никитой произнесли одновременно, хором. Я же все пыталась сложить детали паззла – что же получается, что это его сына покусала моя дочка? Но за что, господи ты боже мой?! И она же его не знает!

– Вот как? – задумчиво протянул директор. – Очень интересно! А может ли быть такое, что вы не знаете об их знакомстве? Да вы присаживайтесь, Никита Алексеевич, – очень вежливо указал директор на второй стул.

По его тону и взгляду я поняла, что эти двое неплохо знакомы. Не друзья, конечно, но общаются между собой более свободно. А потом я и вспомнила рассказы Никиты, что в школе он частый гость или клиент, что больше подходит. И значит, его сына умудрилась покусать моя дочь. Покусать! – до сих пор в голове это плохо укладывается.

– Как чувствует себя Артем? – спросил директор у Никиты.

– Да нормально он себя чувствует. Не стоило из-за него раздувать так это дело, – поморщился Никита.

– Ну как же, не стоило. Я лично отношу этот инцидент к разряду ЧП. И если вы настаиваете на наказании для Касаткиной…

– Нет! Ни на чем таком я точно не настаиваю и не настаивал, – быстро заговорил Никита. – Я вообще за то, чтобы это дело замяли как можно быстрее.

Мне же вдруг стало так обидно за дочь. Понимаю, что совершила она ужасный и некрасивый поступок, но ведь не просто же так!

– Извините, Денис Матвеевич. А вы с детьми разговаривали? Причину того, что моя дочь… – я замялась, язык не повернулся сказать «покусала» – сделала, выяснили?

– Нет, Мария Сергеевна. С ними я поговорю завтра. Сначала я должен был увидеть вас.

– Дело в том, что должна быть причина…

– Какая, вы тоже не знаете? – перебил уже теперь меня директор.

– Я, кажется, догадываюсь, – улыбнулся Никита и откинулся на спинку стула.

– Вот как? – перевел на него взгляд Денис Матвеевич. – Могу я узнать, какая?

– Личная, – кивнул Никита. – Дело в том, что мы с Марией Сергеевной…

– Никит, об этом не стоит говорить! – уже я перебила его и нахмурилась.

Ну право-дело, не собирается же он посвящать всю школу в характер наших отношений. Да и с детьми, своими, думаю, мы сами разберемся. О чем и поспешила сообщить директору.

– Когда скандал становится публичным, то перестает быть личным, вы же понимаете? – выслушал меня он внимательно. – На первый раз, если у жертвы нет претензий к обидчику, я согласен это дело замять, так сказать. Но если вдруг такое повторится… – развел он руками.

– Не повторится. Это я вам обещаю! – заверила его я.

И этот мужчина мне резко разонравился. Первое впечатление он производил положительное. Казался глубоким и дельным человеком. На практике же оказалось, что он страдает излишней бюрократичностью и поверхностностью суждения. Возможно, это свойственно всем директорам, так сказать, должность обязывает, но легче от этого не становилось. Хотелось поскорее покинуть этот кабинет. А еще задать Ольке трепку, чтобы больше не смела так позорить мать!

Директор еще минут пять разглагольствовал на тему, что если мы согласны уладить все мирным путем, что если у Никиты нет ко мне претензий… И все в том же духе. Мне даже захотелось демонстративно зевнуть, но это выглядело бы невежливо. И вздох облегчения не получилось сдержать, когда он, наконец-то, отпустил нас, пообещав, что моей дочери ничего за проступок не будет. Хотелось верить, что публичной порки нам удалось избежать.

– Дурдом какой! – усмехнулся Никита, когда мы вдвоем оказались за директорской дверью.

– Еще какой! – поддакнула я. – А тебе сын тоже ничего не рассказал?

– Ни слова. Только и признался, что это была не собака. Да и то, когда увидел шприц.

– И ты не знаешь, что он улил чернилами рюкзак моей дочери?

– Нет, конечно! – недоуменно посмотрел на меня Никита. – Чернилами? – нахмурился. – Где столько взял-то?

– Понятия не имею, но именно за это Олька его и укусила, – пожала я плечами.

Мы вышли во двор школы, и после тепла директорского кабинета я сразу же замерзла.

– Торопишься? – посмотрел на меня Никита.

– Не очень, – тряхнула я головой.

Честно говоря, все проблемы в школе мы утрясли довольно быстро. А сейчас, когда Никита был рядом, мне и домой не хотелось торопиться. Вчера встретиться с ним не получилось – он задержался на работе. Разве что, по телефону опять говорили долго, на ночь. И сейчас я смотрела на него и не верила, что это его голос навевал на меня вчера такое волнение. В жизни все было гораздо сложнее, как и мое отношение к этому мужчине. А по телефону все просто и даже интимно.

– Поехали, посидим где-нибудь? – предложил Никита. – Решим, как дальше быть с нашими оболтусами.

Я согласилась, конечно же, потому что и сама хотела того же.

***

– Иди сюда! – Никита сгреб Машу в охапку – не смог отказать себе в этом удовольствии. Да и он видел, как она моментально закоченела на ледяном ветру.

Все-таки, какая она нежная! Все время, глядя на нее, он начинал чего-то бояться. Чего, и сам не знал. И точно не за себя. Боялся за нее – слишком хрупкой и ранимой ему казалась эта женщина. Ее хотелось все время держать рядом, чтобы при случае защитить от любой напасти. Он с самого начала испытал к Маше подобные чувства, а с тех пор, как узнал, что она его клиентка, то все только усугубилось. Даже когда ее не было рядом, он мечтал о ней и страстно хотел. А уж в такие моменты, как сейчас, так и вовсе с трудом себя контролировал.

Вернее, не контролировал совсем – а иначе как объяснить тот факт, что на середине пути к парковке он развернул ее лицом к себе и впился в губы? На ветру и морозе! Посреди школьного двора. Не иначе, как он спятил! К тому же, он знал точно, что окна директорского кабинета выходят на эту сторону. Что если он сейчас за ними наблюдает? Да и плевать, даже если так. Эту женщину он просто безумно хотел!

– Тут дети, – тихо рассмеялась Маша, уткнувшись лицом в его грудь. – Мы подаем им плохой пример.