Червень затруднился бы описать, что произошло; менее чем через миг орк валялся в углу под наручниками, зажимая глубокие проколы от шипов хвоста, а Мастер Войны разглядывал насечки на чешуях плеча, оставленные шестопером.

– Силен, быстр, но туп. Я знал таких, как ты, и побеждал их, – надменно выговорил новый повелитель Темного Сердца. – Присягай, или умрешь.

– Ты н-не… – прохрипел орк.

– Я да.

– Демон…

Мастер метнулся к самому большому из зеркал и прошипел прямо себе в морду:

– Демон? Не знаю, что это. Я – Мастер Войны.

Тхаш выпрямился, исподлобья поглядывая по сторонам. Искал оружие, понял дракон.

Глупец.

– Даже не думай, не ус-спеешь. – Клыкастая пасть с раздвоенным языком с трудом выпускала слова, коверкая, но кажется, получилось вложить в них всю меру презрения. – Подойди.

Он с напряжением развернул искалеченное крыло.

– У адъютанта не хватит с-сил. Ты – с-сможеш-шь. Такие, как вы… нередко становились хорош-шими врачами…

– Какие?

– Ты пох-хож… на криданца… Этот… неизвестная расса… какой-то панц-сырник от людей… проклятая планета… соедини кос-сти.

В маленьких глазах Тхаша мелькнула злоба.

Дракон оскалился, выдыхая огонь.

– Ошибешьс-ся… умреш-шь…

Хвост изогнулся и ударил по огромной кровати, во мгновение превратив ее в груду щепы и тряпок.

– Этого дос-статочно…

Орк сделал шаг вперед – и тотчас же острейшая игла на конце драконьего хвоста прижалась к его горлу; Тхаш застыл, вытянув вмиг похолодевшую, влажную спину.

– Прежде чем коснеш-шься меня, присягни.

– Присягаю, – мрачно выговорил скальный орк. – Присягаю, дракон. Кто бы ты ни был и откуда бы ни свалился. Я, великие демоны, думал, что вы все издохли сто пятьдесят лет назад, последние дети Глаурсмир. А ты – вот…

Дракон зорко следил, а Тхаш накладывал шины, виток за витком затягивая обрывки простыни на обломках костей.

– Молч-щи… криданец-с…

Серокожий гигант оторвался от лекарского ремесла и тяжело посмотрел в странные глаза дракона.

– Я – скальный орк. Скальный орк. Твой разум, верно, помутился от боли, и ты с кем-то путаешь меня.

Дракон оскалился. В его пламенеющем рассудке и правда все перемешалось: расы далекого космоса и здешние непонятные, невиданные доселе жители, их обычаи и слова…

Когда Тхаш ушел, исполнив – и совсем недурно – работу целителя, Мастер Войны бессильно простерся на коврах, залитых собственной кровью. Тяжелый ток пульсировал в крыле, хотелось впиться в себя зубами до хруста, сжечь огненным дыханием увечную конечность…

Прекратить это. Прекратить. Как просила пленная геянка, как она уговаривала Праматерь…

Хотелось кричать.

Он царапнул когтями ковер, разрывая.

Больно!

Внутри боли – наслаждение…

Терпеть, терпеть…

Червень подкрался сбоку.

– Я поставил на страже быкоглавов, попреданнее и потупее, – льстиво зашептал он. – Быкоглавы меня слушаются… тонкости смены власти им недоступны. Изволит ли господин отдохнуть?

Дракон скрипнул зубами. Отдохнуть?

От боли?

– С-ступай прочь.

– Скальный орк все сделал не так уж плохо. Настоящих знахарей тут не отыщешь…

– Проч-шь…

Белый глаз не упускал Червеня из виду – следил, не покажется ли вдруг в маленькой ручке игольно-острый клинок; удар будет один, неожиданно и насмерть, горбатенький хитрец вложит в него всю свою огромную волю, которая с лихвой компенсирует физическую убогость. Мастер Войны видел это умение в Червене.

Но Червень пока был не готов его проявить.

Снова согнувшись в три погибели, он просеменил к неприметной портьерке в глубине комнаты, отдернул ее – там обнаружился скудный источник воды, которая медленно стекала в выбитую в камне чашу.

– Водички… водички, оно хорошо, раненому-то…

Дракон метнулся – сильный раздвоенный язык зачертил зигзаги в воде, собирая ее всю, до капли.

– Так лучше же, лучше? – Червень вился рядом, ожидая похвалы.

Мастер Войны глянул прямо на Червеня.

– Труслив, но не глуп. С-слаб, но амбициозен. Ты желал с-свергнуть Карахорта каждый день с-своей жизни. То же с-самое теперь может быть со мной…

Червень помолчал секунду, что-то решая про себя, и серьёзно, без подобострастной маски, посмотрел на Мастера.

– Вы уж не обессудьте, вашество. Но если уж служить, то самому лютому. Сдается мне, что лютее вас не придумать.

Дракон снова взметнул хвост – Червень не успел и пискнуть, как золотое жало коснулось его щеки и повело по губам, оставляя на них отвратительный вкус тухлой крови карахортовых воинов. К горлышку, передавленному страхом, подкатила дурнота.

– Я – да. Я уничтожал миры, Ч-щервень. Уничтож-шу и ещ-ще один. Не пытайся подойти ко мне тайно, – раздельно выговорил дракон. – Ош-шибешься…

Мастер Войны приблизил драконью морду к лицу своего новоявленного адъютанта. Жаркое дыхание нестерпимо жгло кожу, от него пахло чем-то страшным. Показался кончик гибкого языка, второй. Они оплели короткую шею Червеня – туже, туже. Ноги прислужника заколотились в ослабших коленях…

– Умру, – остро понял смышленый уродец.

Удавка на шее разжалась, Червень спешно утер рот от поганого привкуса тлена. И тотчас показал пальчиком, как ни в чем не бывало:

– Вот, вы стенку-то проломайте. Там и будет то, что вам поможет утишить боль. Сказывают, драконы так всегда лечились.

Мастер Войны тараном ударил в хилую циновку. В проломе потайной стены блеснуло золото.

Много золота.

Витя много раз хотел заняться бутылочкой со странной мерцающей, сверкающей жидкостью, но все как-то не доходили руки. Точнее, доходили, но как только уфолог приближался – начинали необъяснимым образом трястись.

С бутылочкой дело было неладно, да.

Дома Витя первым делом поставил ее на весы. Оказалось, что она весит в шесть раз тяжелее идентичной емкости с оригинальной кока-колой. Витя тряс – красно-золотое содержимое переливалось с царственной неторопливостью, пузырек воздуха перемещался вверх завораживающе медленно. На ощупь бутылка всегда была теплой, даже горячей, около сорока градусов по Цельсию.

– Инопланетная субстанция, – благоговейным шепотом говорил Витя, ставя ее в безопасное место в нижнем отделе кухонной плиты. – Артефакт!

Теперь он опасался даже думать неуважительное слово «херня» близ удивительной бутылки.