Это был чек.

На какое-то мгновение ей показалось, что тут какая-то ошибка, и он передал ей конверт, предназначенный для другого. В любом случае ее поразило наличие у него столь крупной суммы. Но, увидев, что чек выписан на ее имя, она просто оторопела.

— Что это такое?

— Говоря твоими же словами, разве ты не видишь? — спросил он. — Это чек. Можешь положить эти деньги в свой банк.

— Вижу, что чек, — огрызнулась Конни. — Но для кого он?

— Для тебя, — спокойно ответил Говард, на этот раз без всякой двусмысленности в тоне. — Как думаешь, этого хватит? По-моему, вполне достаточно.

— Негодяй!

Сердце ее болезненно сжалось. Она не думала, что он способен унизить ее до такой степени, но оказалась не права. Говард не забыл ничего.

Конни швырнула ему чек, но он оказался слишком легким, чтобы долететь до цели, упал на пол, и, когда Говард нагнулся, чтобы поднять его, ей с трудом удалось удержаться от того, чтобы не ударить его кулаком по голове. Однако, несмотря ни на что, она не могла заставить себя причинить кому-либо боль.

— Конни…

Он еще упоминает ее имя!.. Это почему-то оказалось последней каплей.

— Иди отсюда вон! — выкрикнула она. — Забирай свои грязные деньги и уходи.

— Ради Бога, Конни… — более резким тоном начал он. — Ты что, с ума сошла? Какого черта ты взбеленилась? Что я такого сделал?

— Ах, ты не знаешь? — Ее губы скривились в язвительной усмешке. — Боже мой, я, конечно, понимаю, что ты изменился, но не до такой же степени. Такие переживания не могли не наложить своего отпечатка, но нельзя же вводить здесь закон джунглей!

— Закон джунглей! — В голосе Говарда звучало раздражение, и Конни не могла не позлорадствовать, чтобы наконец-то она задела его. — Что ты знаешь о джунглях? Но если тебе нравится провоцировать меня, можешь продолжать.

— Я сказала все, что хотела, — решительно заявила Конни, но, чувствуя на себе его взгляд, не утерпела: — Ради Бога, уходи!..

И проскочила мимо него в гостиную. Кухня была слишком мала для бегства.

Позволив ей уйти, Говард, однако, последовал за ней и помешал открыть наружную дверь. Несмотря на теперешнюю свою худобу, он был по-прежнему подвижен, миновать его не представлялось никакой возможности.

Бояться нечего, уверяла себя Конни, хотя память о том, что произошло во время их последней встречи, не оставляла ее. Она никак не могла забыть, что часть вины за его несдержанное поведение лежит на ней. Как ни горько признавать, но это было правдой.

— Ты собираешься уходить?! — спросила Конни, пытаясь найти для себя убежище в гневе.

— Пока еще нет, — спокойно ответил Говард, но в глазах его зажглись опасные огоньки. — Я по-прежнему хочу, чтобы ты объяснила, что за чушь несешь. Нельзя же обвинять меня в наличии каких-то скрытых мотивов, не объяснив, что конкретно ты имеешь ввиду.

— Ну что ж, тогда я пойду приму ванну, — сказала Конни, игнорируя вопрос. Она решила, что за закрытыми дверями будет в большей безопасности. — Надеюсь, что к тому времени, как я выйду, тебя здесь уже не будет.

Глядя вслед решительно поднимающейся по лестнице Конни, Говард только пожал плечами, но не двинулся с места, а так и остался стоять, засунув руки в карманы пальто. Не знай она его лучше, можно было бы подумать, что он не расслышал ее слов.

Решив не обращать на это внимания, Конни нарочито уверенно поднялась наверх, не желая признаваться себе, что делает это медленнее обычного. Черт побери, подумала она, заходя в спальню, неужели он приехал только для того, чтобы оскорбить? А зачем же еще?

Ответ был очевиден, с горечью решила Конни. Говард явился, чтобы завершить то, что начал на прошлой неделе, но ее реакция на его… щедрость расстроила эти планы. Как он только мог? Неужели, по его мнению, она настолько бедна и сделает за деньги все что угодно?

Конни с неудовольствием взглянула на себя в зеркало. Разве она так уж изменилась, что ему показалось, будто стоит помахать чеком, как можно затащить ее в постель?

Разумеется, нет.

Конни тяжело вздохнула. Что бы он там ни думал, это не так. У нее есть Адам. Она любит его, а он ее и никогда не позволит себе того, что позволил Говард…

Мысли Конни прервались, рядом с ее отражением в зеркале появилось отражение мужа. Пока она размышляла над достоинствами Адама, Говард тихо поднялся по лестнице и теперь стоял в дверях спальни. Пальто так и осталось на нем, руки по-прежнему были в карманах.

— Мне кажется, что ты собиралась принять ванну.

Так вот в чем дело!.. Говард думал, что она должна сидеть в ванне, и решил посмотреть. Но разве ему недостаточно ясно было сказано?

— Я и собираюсь, — раздраженно ответила Конни. — А что тут делаешь ты? Желаешь присоединиться?

— Это мысль! — ответил он, окидывая ее взглядом с головы до ног. — Но на самом деле я хотел объясниться насчет чека. И не уйду отсюда, пока этого не сделаю.

Конни насторожилась.

— Не думаю, что объяснения необходимы.

— А я думаю. — Он вошел в спальню. — Наконец-то до меня дошло, о чем ты подумала, и заверяю тебя: как бы велико ни было мое желание, еще не дошел до того, чтобы платить за свои удовольствия.

Выражение лица Конни не изменилось.

— Долго же до тебя доходило, — язвительно сказала она. — Не хочешь ли ты сказать, что жалеешь о своем поведении на прошлой неделе.

Говард пожал плечами.

— Может быть…

— О, не надо!.. — не в состоянии больше разговаривать с изображением, когда оригинал стоял за спиной, Конни резко повернулась. — Тебе доставляет удовольствие унижать меня. Признайся. Ты просто хочешь доказать, что до сих пор имеешь надо мной… некоторую власть.

— Это не так. — Ответ Говарда был почти автоматическим, но губы его плотно сжались, и он решила, что была ближе к правде, чем ему хотелось признаться.

Он тяжело вздохнул.

— Что ж, ладно. Может быть, в этом и есть некоторая доля правды, но униженной оказалась не только ты, но и я.

— Ты! — не поверила Конни.

— Да, я. — Говард подошел к кровати. — Можно? — спросил он, подразумевая, что хочет сесть. Заметив его бледность, она кивнула. — Наверное, я уже далеко не тот жеребец, каким был раньше.

— Ты шутишь, — охнула Конни.

— Почему же?

Говард откинулся назад, опершись на руки.

— Не хотелось вновь касаться этой темы, но я побывал отнюдь не на каникулах.

— Даже если и так…

— А что если так? — Говард криво усмехнулся, — Я не спал с женщиной больше четырех лет. Тебе не кажется, что это может несколько обескуражить человека? А может быть, я просто потерял сноровку?