давил. Казалось, издалека медленно и угрожающе приближается человек в сапогах.

Яшка подошёл к столу. Щурясь на лампу, заглянул через спины.

— Четыре — пусто, — сказала спина и стукнула по доскам ладонью.

— Пусто — пусто, — сказала другая и тоже стукнула.

Лампа подпрыгивала и коптила.

Сердце в груди у Яшки билось неровно и часто. Не оглядываясь, он пошёл к парадной. Он пошёл решительно, как в собственный дом. В голове толчками шумел голос: «Пусто — пусто, пусто — пусто». Наверх вели шершавые, ещё не отполированные ногами и временем ступени. Он думал, их будет много. Их оказалось мало. Ему хотелось идти ещё. Но идти дальше было некуда.

На звонок высунулся Денис.

— Чего тебе? — удивился он.

— Приветик, — улыбнулся Яшка, сразу нащупав привычный тон и успокаиваясь.

— Поздно уже, — сказал Денис. — Чего ты?

— Поговорить нужно.

— Завтра, нахмурился Денис.

— Сегодня, — сказал Яшка. — Только не с тобой, с отцом твоим. Дело есть.

Денис отступил. Яшка с нагловатым видом ввалился в прихожую.

— Яков Лещ? — встретил его Николай Николаевич. — Вечер добрый.

— Честь имею, — отозвался Яшка. — Очень рад.

— В гости?

— Ответный, так сказать, визит, — поклонился Яшка. — Как культурный человек.

— Чайку попьёшь?

— Не сто́ит беспокойства. Я по делу.

— Вот как? Что ж, выкладывай своё дело.

Яшка стрельнул зелёным глазом на Дениса. Николай Николаевич понял:

— Желаем без свидетелей?

— Совершенно верно, — подтвердил Яшка.

Денис вспыхнул и отвернулся.

— Сложное положеньице, — вздохнул Николай Николаевич. — Там жена спит, тут тоже, понимаешь… У нас, правда, ещё ванная есть. Очень удобное место. Дверь глухая и закрывается на задвижку. Полная гарантия. Устроит?

Но Денис заявил, что ему чужих секретов не нужно, и удалился на кухню.

— Что ж, Яков Лещ, — сказал Николай Николаевич, — выкладывай своё дело.

Яшка пересел со стула на диван, вплотную придвинулся к Николаю Николаевичу. Оглянувшись на дверь, шепнул:

— Милиция тоже… Я же вам тогда наводящие вопросы задавал. А вы? И разве так ищут? Вы Илью не знаете. Это же такой тип. У него прямо у всех на глазах запрятано. Вы сто раз мимо проходили.

Яшка прильнул к уху Николая Николаевича и зашептал.

— Стой ты, — отдернул Николай Николаевич голову. — Всё ухо прощекотал.

Он повертел в ухе пальцем и попросил:

— Ты не торопись и не шипи. И вообще, может без уха обойдёмся?

— Нет уж, — сказал Яшка.

Выложив свое дело, он поднялся. На уговоры остаться переночевать отрицательно покачал головой:

— У меня есть где ночевать. У меня здесь тётка недалеко живёт.

Тётки у Яшки не было. Но домой он твёрдо решил не возвращаться. Он потому и костюм надел парадный. И золотые монеты он копил именно к этому дню.

Дорога домой была отрезана. В голове снова застучал голос: «Пусто — пусто, пусто — пусто…» И Яшке на минуту стало жутко.

Но только на минуту. Он знал, куда нужно идти. Он уже давно всё обдумал.

Беспризорник

По длинному коридору бежал мальчишка. Он был в одних трусах и спортивных тапочках на босу ногу. Мальчишка бежал как-то странно, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой. Тапочки шлепали смятыми задниками по полу.

Яшка загородил дорогу:

— Где тут у вас директор?

Мальчишка остановился и сжал коленки. Затем он подскочил на одной ноге и другой ловко поймал в воздухе тапочку.

— Эй! — негромко сказал он и посмотрел в конец коридора.

— Директор где? — повторил Яшка.

— Эй! — крикнул мальчишка, юркнул мимо и, пританцовывая, помчался дальше.

Рядом с Яшкой, за одной из дверей, раздавались вопли и крики. Что-то стучало, падало и тарахтело. Яшка приоткрыл дверь. Шум мгновенно стих, будто его и не было. Синяя лампочка тускло освещала три ряда кроватей с никелированными спинками. На кроватях, посапывая, мирно спали дети.

Яшка закрыл дверь. За ней, нарастая, снова поплыл шум.

По коридору возвращался мальчишка в трусиках. Он уже не подпрыгивал.

— Ты кто такой? — спросил мальчишка.

— Ваша тётя, — сказал Яшка.

— Ты отвечай, когда спрашивают.

— Тоже мне рояль с арбузами, — хмыкнул Яшка. — Мне директор нужен.

— А министр тебе не нужен?

— Министр пока нет.

— Ты как сюда попал?

— Ножками.

Мальчишка вздохнул и поёжился. В коридоре было холодно.

— Может, тебе к Платону Кречету? — спросил он.

— Лучше к Чарли Чаплину.

— Дурак, — сказал мальчишка.

— Я буду стараться и поумнею, — пообещал Яшка.

— Платон Кречет — это наш воспитатель, — объяснил мальчишка. — Он дежурит сегодня. Он знаешь какой? Страсть какой строгий. Будет тебе.

— Топай дальше, — сказал Яшка, — а то посинеешь.

Они разошлись. Яшка отправился на поиски Платона Кречета. Ясно, в такую познь директора в интернате давно нет. Как это он раньше не подумал? Но вполне можно и с дежурным поговорить. Дежурный тоже небось что-нибудь смыслит.

Платона Кречета только за глаза звали Платоном Кречетом. На самом деле он был Платоном Кирилловичем Смирновым. Он немного сутулился, носил старомодные очки в железной оправе и был не какой-нибудь «страсть какой строгий», а очень даже добродушный. Зная за собой эту слабость, он разговаривал с воспитанниками, особенно с мальчиками, подчёркнуто строго.

— Кто таков? — спросил он, столкнувшись с Яшкой на лестнице.

— А вы? — поинтересовался Яшка. — Вы Платон Кречет?

— Гм, — сказал Платон Кречет. — Меня, между прочим, зовут Платоном Кирилловичем. Ты к кому?

— К вам.

— А я, между прочим, первый раз тебя вижу.

— Я, между прочим, тоже, — сказал Яшка.

Платон Кречет гмыкнул и повёл Яшку за собой.

В маленькой комнате, куда они пришли, стояли стол, железная кровать, шкаф и два стула. На столе шумел электрический чайник. Рядом с чайником лежали батон и кусок колбасы. От колбасы так вкусно пахло, что у Яшки ходуном заходили ноздри.

— Рассказывай, — сказал Платон Кречет.

— Что?

— Кто ты такой, откуда и зачем?

— Приехал я сегодня из Сибири, — начал по заранее намеченной программе Яшка. — В Сибири я жил в лесу.

— Между прочим, в тайге, — поправил Платон Кречет и досмотрел на Яшку поверх очков. — Звать-то как?

— Яков, — сказал Яшка. — Советский.

— Советский — это что, фамилия?

— Фамилия.

— Интересная фамилия. Дальше.

— Ну, дальше я жил в одной тайге, потом в другой…

— Потом, между прочим, в третьей, — продолжил Платон Кречет, — и так далее. Это ясно. Родители где?

— Нету.

— И, между прочим, никогда не было. Так?

— Так, — подтвердил Яшка.

— Вопрос ясный, — сказал Платон Кречет. — Яков Советский хочет остаться в интернате. Я тебя понял?

— Поняли, — пробормотал Яшка.

— В каком классе учишься?

— В седьмом.

— Есть хочешь?

— Нет, — поблагодарил Яшка, — спасибо большое.

— Тогда присаживайся.

Они пили чай,