Кирилл запаниковал по-настоящему. Женщина видела многое, многое из того, что для других осталось тайной за семью печатями. Ему было просто необходимо узнать все до конца и задать еще уйму вопросов, которые могли пролить свет на происшествие. Поэтому он заспешил:

— Чего нужно?! Может, таблеток?!

— Ишь, заботливый какой! — фыркнула старуха и прошаркала мимо него в кухню. — Идем уж. Таблетки выпью да чаю заодно. Надо же было тебе притащиться ночью! Пришел бы днем, и поговорили бы…

Кирилл шел за ней следом. Они расположились в кухне за столом, накрытым свеженькой клеенкой. Старуха тут же высыпала в рот полгорсти таблеток, запила их водой прямо из-под крана и засуетилась с чаепитием.

— Давай угощайся, не боись, не отравлю! — устало пошутила она, пододвигая к нему чашку с выщербленным краем. — Говорить еще долго нам с тобой…

Кирилл недовольно поерзал на шаткой табуретке, взял в руки чашку с чаем и опасливо отхлебнул. Как и предполагалось, чай отдавал распаренным веником, к тому же старуха явно экономила на сахаре. Но делать было нечего, приходилось хлебать ее пойло и старательно делать вид, что оно вовсе не омерзительное. Иначе на ее откровения можно было не надеяться. Со страхом старуха давно справилась и теперь находилась в более выгодной позиции. Пугать ее было нечем. К тому же делать это было бы опасно, учитывая ее здоровье и возраст. А она, судя по всему, была настоящим кладезем информации.

— Так вот, вернулась она часа через полтора, — без перехода начала говорить хозяйка. — Медленно так шла, чуть не волоком ноги тащила. Стояла у подъезда какое-то время. Потом зашла и…

— И?!

— Опять так же выскочила, что и в первый раз. Опять как бешеная! Вся нараспашку, спаси господи… Ты, парень, не думай ничего другого — она убила. А кому еще-то? Только она.

— А чего ей его убивать? — поинтересовался Кирилл, мысленно радуясь тому, что правильно определил для себя пол подозреваемой.

— Так понятно чего: из ревности! — фыркнула женщина, смешно боднув головой воздух. — К нему же кто только не таскался! То малолеток притащит. То шалав каких-нибудь полуголых, разукрашенных.

— А мужчины его посещали?

— Кто же знает, кого в нашем подъезде посещали мужчины? Он ни с кем никогда под руку не ходил. А чужаков тут пруд пруди шастает. У нас же в подъезде, почитай, половина квартир съемных. Кто умер, кто съехал. В ту пятницу тоже мужики всякие мотались туда-сюда. Только я их не запомнила. На что они мне, коли мне все и так понятно?! Вот, правда, после убийства, дней не помню через сколько, к нему франт один наведывался. Из ваших небось, из бандюков!

— Что за франт? — Кирилл мысленно ухмыльнулся: разговор шел о нем.

— Такой, весь из себя. С портфелем, при плаще и галстуке. Не тебе чета, голодранцу, — старуха вдруг впилась в него глазами и несколько мгновений внимательно изучала его лицо, но ничего не сказала, а только продолжила после тяжелого вздоха: — Он, значит, зашел к нему, к этому убиенному…

— Откуда знаешь? — настороженно поинтересовался Кирилл.

— Так я стояла у открытой двери и слушала, где он высадится. Аккурат к нему зашел и тихо так дверку прикрыл. Его дверь закрылась, будь уверен! Я тут все двери по звуку узнаю.

Досада на собственную неосторожность запоздало уколола самолюбие Кирилла. Могла ведь бабка и милицию вызвать, и шум поднять…

— А больше никого подозрительного, кроме этой девки, я не уловила.

— Понятно… — Кирилл поставил чашку почти с нетронутым чаем на стол и какое-то время молча барабанил пальцами по столешнице. Потом попросил: — Опиши мне ее.

— Ага, а то, думаю, все молчит, вроде и неинтересно тебе, какая она из себя! — Старуха шумно втянула в себя чай и лишь спустя минуты три проговорила: — Красивая!

Он почувствовал, как внутри все напряглось и заныло. Словно кто-то невидимый вдруг схватил в горсть все его нервные окончания и потянул на себя. Разве он ожидал услышать что-нибудь другое? Разве мог предполагать, что женщина, которую он хочет разыскать, уродина? Нет, конечно. Но полученное подтверждение собственных ожиданий оказалось для него волнующим. Он не думал, что настолько…

— Подробнее можно? — попросил Кирилл, стараясь казаться равнодушным, но голос его предательски сел.

Проницательная старуха догадливо хмыкнула и пробормотала:

— Блондинка или что-то вроде того, светлая, одним словом. Высокая. Тонкая такая вся. Таких сейчас любят. С лета она тут отирается. Я ее сразу приметила.

— Почему?

— Так хороша же, а в нашем районе редко таких увидишь. Опять же чужая и прячется.

— Как это?

— А так! Как бабы замужние прячутся? Стараются, чтобы их никто не увидал. Так и эта. Увидит кого и ждет, пока не пройдет, а потом — шмыг в подъезд… Так же и выходила осторожно. Кроме, конечно, той самой пятницы. Тут уж она никого не боялась. Ясно, в шоке была от содеянного…

— Так, стоп! — Теперь, когда почти все факты стали ему более или менее известны, он решил перейти к моментам, особенно его заинтересовавшим. Старухины эмоции его волновали мало, хотя она все равно была молодцом. — Давай теперь по порядку… Высокая, светловолосая. Волосы длинные?

Женщина резанула ребром ладони себе по предплечью и коротко отрезала:

— Вот так.

— Понятно… Теперь давай перейдем к ее одежде. Шуба какая? Длинная, короткая, дорогая или так себе? Шарф… Красный, синий, зеленый… Как именно носила на голове?

Старуха какое-то время молча смотрела на него, недоуменно моргая. Потом смешно прыснула прямо в свой недопитый чай и произнесла, потешно поводя подбородком из стороны в сторону:

— Ты чего же, парень, всерьез думаешь ее найти по тому, как она шарф на голове своей заматывала?! Ну, ты молодец, скажу тебе! Пусть невелик у нас город, но ни в жисть тебе не найти бабу молодую по таким приметам. Ни за что тебе такое не удастся, поверь. К тому же если она убила, то и шарф наверняка выбросила! Тоже мне умник!

— Да? А что же тогда мне делать? — поинтересовался у нее Кирилл, хотя почти был уверен в том, что найдет эту женщину.

Не такой уж труд отследить в городе с населением чуть больше тридцати тысяч молодую высокую блондинку в шубе и шарфе. К тому же замужнюю, любящую прогуливаться по сугробам на каблучках. Ну, сотня-другая наберется, не больше. Бабка наверняка ее узнает, если он перед ней фотографии разложит. Не сразу все, конечно, а поэтапно. Пусть уйдет у него на это месяц, а то и два, все равно. Ему спешить некуда. Будет искать и отсеивать, пока наконец не отыщет…

— Итак, какого цвета шарф? — снова повторил свой вопрос, потому что ему вдруг сделалось не по себе под насмешливо прищуренными глазами старухи.

— Красный, — ответила она со странным всхлипом, то ли засмеяться хотела, то ли сказать что-то.