Позади волхва сидели на лавках избранный князь и башенные бояре – все почти сплошь старики с искаженными злобой лицами, Сгон был прав – редко-редко среди всей этой братии появлялось молодое лицо. Сгон… выполнил ли он свое обещание? Хотя бы Ясне помог!

– Да он не хочет говорить с нами! – гневно выкрикнул кто-то. – Щенок!

– Казнить его, казнить!

– Казнить страшной смертью!

Владислав резко стукнул посохом по гранитному полу. Все затихли.

– Ты, конечно, умрешь, – строго глядя на Ратибора, негромко промолвил волхв. – И умрешь как предатель! Ты лишил свой народ божества – опоры и защитника, охранявшего наши посевы, луга и стада. По глазам вижу, ты еще не понимаешь, что натворил… – помолчав, старик внезапно повысил голос и сменил тон. – Откуда ты взял пистолет? Отвечай!

– Нашел на холме близ Круглой башни, – повел плечом Рат. – Там, за болотами… Там много чего есть.

– Так зачем ты убил бога? – взвизгнув, вскочил какой-то бородатый боярин.

– Тихо! – нахмурясь, Владислав обернулся, тонкие губы его внезапно искривились, скорее, насмешливо, нежели гневно.

– Кто вам сказал, что наш бог мертв? – ехидно осведомился жрец.

Бояре недоуменно переглянулись, а князь и воевода Твердислав вдруг улыбнулись и довольно кивнули.

– Великий Био не умер, – старый волхв потряс посохом и посмотрел в потолок. – Ибо, какой же он тогда бог? Даже недвижимый, он будет жить вечно, и народ Башен, как и прежде, будет приносить ему жертвы, молиться, искать защиты и просить об удаче в делах. Так будет! Что же касаемо этого святотатца… – повернувшись, старик задумчиво глянул на Ратибора. – …то он будет строго наказан за непочтительное отношение к божеству!

– Верно! – одобрительно загудели собравшиеся.

– Так!

– Повинен ли святотатец? Заслуживает ли смерти? – гулкий голос жреца унесся под своды башни.

– Повинен! – тут же прозвучал единогласный ответ.

– Смерть ему, смерть!!!

Рат прикрыл глаза – только бы все хорошо было с Ясной. А если… если Сгон не сумел ничего, если ее все же решат принести в жертву – даже вот такому, мертвому, Био? Выходит он, Ратибор, не добился своим выстрелом ничего? Только сделал для всех хуже – при всех недостатках, «Раптор» хотя бы защищал от нападения лесных дикарей.

Ах, Ясна, Ясна! Знать бы – где ты сейчас, как?

Собравшиеся медленно покидали зал, остался лишь один Владислав. Подняв скамейку, он поставил ее перед связанным Ратибором, сел…

– Так почему же? Впрочем, что бы ты не ответил, это тебя не спасет.

– А я могу сказать, – серые глаза юноши блеснули с вызовом и гневом. – Во всем виноваты вы, волхвы!

– Вот как? – изумился жрец.

– Вы безжалостно бросали в топку Великого Био еще живых людей, ни в чем не повинных девушек, нарекая их невестами бога! Вы…

– Ах, вот оно в чем дело, – старик поднялся на ноги, словно услышал то, о чем давно уже знал или, уж по крайней мере, догадывался.

– Ну и дурень же ты, парень, – уходя, волхв обернулся на пороге. – А ведь мог бы жить и, наверное, чего-то достичь. Кстати, мы вовсе не собирались на сегодняшнем празднике приносить жертвы. И невесту бога не выбирали.

– Что?!

– Не в этот раз. Да! На тебя донес некий Сгон…

Рат похолодел – вот это уже было непереносимо! Сгон – доносчик? Но, ведь он же сам… Не-ет, подлый старик лжет!

– Донес и отправился за болота, охотиться… и мы пока не можем его ни о чем спросить. Ладно, вернется – спросим.

– Постойте! – осознав услышанное, Ратибор окликнул уходящего волхва. – Я хотел спросить… впрочем, нет… ничего…

– Прощай, – усмехнулся жрец. – Увидимся на твоей казни.

Скрипнув, затворилась дверь – дубовая, обитая толстыми железными полосами. Надежная. Даже если развязаться, такую не вышибешь просто так. Бойницы узкие – не пролезть. Грановитая башня, она же – башня волхвов, где сейчас находился узник, в сечении представляла собой сочетание шестиугольника и квадрата: внешняя сторона башни была выполнена в форме шестигранника, внутренняя же имела форму параллелепипеда. Башня мощная, охрана надежная – не убежишь.

Ах, Ясна… Может быть, стоило все же спросить о ней волхва? Да нет, не стоило – если Сгон предатель, то девушка могла пострадать из-за своей дружбы со святотатцем Ратибором. Хотя… не должна бы, пятницкий воевода Твердислав мужик справедливый и своих за просто так в обиду не даст. Подумаешь, кто там с кем дружил, миловался… Главный виновник наказан – и хватит.

* * *

Оскорбившего великое божество святотатца, привязав к носилкам, вынесли из башни четверо дюжих воинов из Семеновской башни. Желтый кружочек клонившегося к закату солнца тускло светился за слоем палевых облаков, вечерний туман опускался дрожащей дымкой на болота за Маринкиной башней… или, наоборот, исходил с болот. Впереди, на носилках несли связанного по рукам и ногам Ратибора, следом шли волхвы во главе с Владиславом, чуть поодаль – бояре и выборный князь, а уж по сторонам толпились все остальные, простой народ башен – плотники, кузнецы, воины, женщины и дети. Всех терзало любопытство, всем хотелось посмотреть, взглянуть хоть одним глазком. Еще бы, такое событие, о котором можно будет потом долго вспоминать, смакуя даже самые незначительные подробности, ведь никаких особых развлечений, не считая редких праздников с кровавыми жертвами, в коломенском «Кремле» не было, люди жили скучно.

Из простонародья никто ничего толком не знал, одни говорили, что некий воин из Пятницкой башни швырнул в божество камнем, мстя за какую-то обиду, вторые поправляли, что – не камнем, а вонючим катышком фенакодуса, третьи же утверждали, будто лично слышали, как пятницкий Ратко ругательски ругал Великого Био за то, что тот не дал ему торговой удачи, а потом, разъяренный, метнул в бога копье. Как бы то ни было, а такой опасный, или, говоря по-старинному – «на всю голову отмороженный» – парень, все всяких сомнений, подлежал самому суровому наказанию, и вполне справедливо был приговорен советом бояр и волхвов к самой позорной и жуткой смерти. Относительно вида казни слухи тоже ходили разные, и по этому поводу всяк мог лишь только гадать. То ли преступника посадят на кол, то ли повесят на тянущемся ремне – чтоб дольше мучился, то ли вообще сожгут живьем или утопят в болотной жиже. Именно к последнему большинство и склонялось, поскольку волокли-то Ратибора к болоту.

Приговоренный к смерти вертел головой, как мог, пытаясь высмотреть в толпе возлюбленную или хотя бы Сгона. Ни той, ни другого видно не было… ну, Сгон понятно – охотился, или вообще сбежал – а вот Ясна… Где она могла быть? Где ее держали? Может быть, нигде… Просто девушка стыдилась подойти, да и не пошла смотреть на казнь, спряталась где-нибудь и теперь плакала, глотая слезы.

Жаль… Жаль, что так вышло – даже не попрощались, и Рат перед смертью не посмотрел возлюбленной в глаза, не признался в любви, не сказал ласкового слова. Лишь одна памятная вещь была при нем – оставшийся от Ясны «блокнот», переплетенная корой черной березы книжка… стихи… Выполняя последнюю просьбу узника, жрецы вернули ее без всяких вопросов. Так, полистали, хмыкнули – подумаешь, «книжка». Для кого-то и впрямь – безделица, а для кого-то – память.