– Н-на! Возьми свои глаза! – гаркнул Хакмар, швыряя изумруды кошке в морду.

Казалось, время остановилось. Вихрь разноцветных огней пронесся по крохотной пещерке, закружил кошку. В ее пустых глазницах вскипели огненные водовороты, и на их месте появились сверкающие изумруды. Кошка страшно заорала, изумруды на ее морде вспыхнули живым светом. Громадные зеленые глаза широко распахнулись, становясь круглыми, как блюдца. Их прорезала вертикальная трещина зрачка, из которой хлестал нестерпимый свет. Потом они сузились, сводя этот свет в два тонких лезвия. Воздух глухо хлопнул, и кошка исчезла.

Крохотная пещерка вспучилась пузырем – и взорвалась. Хакмар почувствовал, что он летит в сплошном вихре камней… и каменная стена ринулась ему навстречу.

Вытряхивая из шерсти камешки и пыль, перепуганные чуды выбрались из-под гладкой стены, в которую превратилось их недавнее убежище. Распростертый на камнях, чужой неподвижно лежал у стены, и вокруг его головы расплывалась лужа крови.

– Так ему и надо, – все еще всхлипывая, пробурчала Косто. – Будет знать, как камешки отбирать! У жены самого пама!

Старая Чикыш размахнулась и со всей силы влепила Косто затрещину:

– Замолчи, глупая чуда!

Хакмар пошевелился. Сдавленно постанывая сквозь зубы, он приподнялся на локтях. Тяжело привалился спиной к стене. Поглядел на чудов заплывшим глазом, хлюпнул разбитым носом и прошепелявил, отплевываясь кровью:

– Два вопроса. Первый. – Хакмар поднял дрожащий палец. – Где ваше селение? И второй – как это маленькая Косто могла прибрать кошачьи глазки из рук помирающего Сочня, если сказу о безглазой кошке в нашей горе уже Дней двести, а то и триста?

Припадая на изодранную когтями кошки ногу, мальчишка медленно ковылял по тропе в лучшем стиле самих чудов. Собственно, скорее даже в худшем стиле, потому что на подъемах и поворотах ему приходилось опираться на Юксю. Передвижение волоком на веревках сейчас представлялось ему даже привлекательным, но просить маленьких чудов о подобной услуге было недостойным большого и сильного егета, победителя земляной кошки! Если кто не понял – так это он о себе. Высокое Небо, как далеко их селение?

Почти под самым потолком пещеры поднимающаяся уступами вдоль стены тропа обрывалась у неширокого прохода. Тяжело опираясь на мохнатое плечо чуда, Хакмар перебрался через невысокий каменный порожек.

– Ну вот и дома! – радостно объявила следующая впереди Чикыш.

Хакмар поднял голову…

– Это и есть ваше селение? – несколько странным тоном поинтересовался он.

– А что это, по-твоему? – ворчливо ответила Чикыш. – Мы же тут поселились, значит, оно и есть!

– Ну да, – неопределенно согласился Хакмар. Что чуды тут поселились, и впрямь не вызывало сомнений. Нашли пещеру посуше, накидали у стен старых шкур и охапок сухой травы, чтоб спать помягче, и стали жить. На Хакмара накатила тоска: он вдруг четко понял – всего того, к чему он привык, что составляло саму сущность его жизни, больше не будет! Ни бесценных свитков, над которыми он корпел долгими Ночами, ни жара у горна, от которого так здорово уходить с чувством победителя, унося на ладонях новорожденный меч, ни приятного праздничного холодка украшенных самоцветами ледяных чертогов, через которые наследник клана проходил горделиво, не обращая внимания на заинтересованные взгляды прекрасных юных енге из лучших семей. Не будет ни древних сказаний, ни современной музыки, и если он сейчас вдруг скажет вслух, что стиль «баббл» для настенной росписи устарел еще во время Кайгаловых войн… наверное, на него посмотрят, как все чуды смотрят на глупых чужих. Ну или как весь остальной Сивир – на чудов!

Может, и к лучшему, что вскоре ему помирать?

– Вы мне, наконец, поможете, или мне тут кровью истекать! – в противовес собственным мыслям со злобным раздражением поинтересовался Хакмар, поглядывая на свою ногу, кое-как обмотанную заскорузлыми от крови тряпками.

– Тащи его ко мне в пещерку, Юкся, – покладисто скомандовала Чикыш.

Маленький чуд, пыхтя, поволок спотыкающегося Хакмара за собой, то и дело обходя стоящие прямо на дороге горшки с невразумительной снедью, брошенную одежду и играющих детей. Хакмар и оглянуться не успел, как со всех сторон их процессия оказалась окружена степенно переваливающимися взрослыми чудами – самый высокий был ему чуть выше пояса. Под ногами шмыгала любопытная чудская мелюзга.

– Бабушка Чикыш, а почему ты его кошке не скормила? – где-то у Хакмара под локтем пробубнил мелкий чудик.

Мохнатые физиономии взрослых чудов немедленно обратились к шаманке. Похоже, они тоже желали знать – почему?

– Скормила, – коротко сообщила Чикыш.

– А кошка его грызла? – вынимая изо рта когтистый пальчик, строго поинтересовался еще более мелкий мохнатик, косясь на Хакмаровы изодранные плечо и ногу и разводы крови на лице у мальчишки.

– Грызла, – так же коротко сообщила Чикыш и, понимая, что совсем отмолчаться не удастся, неохотно снизошла до предельно сжатого изложения событий: – Потом ее закрутило, она – бах! – и пропала! Насовсем, наверное, – с некоторой долей сомнения в голосе добавила старуха. – А хорошего чужого мы с собой забрали – чтоб не пропал.

– Поня-ятно, – протянул мелкий чудик, снова начиная задумчиво сосать палец. Остальные чуды селения заинтересованно уставились на него – их интересовало, что именно ему понятно. Чудик моментально удовлетворил их любопытство. – Кошка чужого надкусила, – тыча мокрым от постоянного сосания и облепленным шерстью пальчиком в Хакмаровы раны, провозгласил чудик. – А он, наверное, несвежий оказался – бе-е! Трах-бах! – кошка на куски! Чужой у кошки из живота вывалился, бабушка Чикыш его забрала – зачем хорошему тухлому чужому пропадать? Его еще кому скормить можно.

На чудика уставились со всех сторон: чуды – умиленно, Чикыш – неодобрительно, Хакмар – откровенно злобно.

– А с другой стороны – могло быть и хуже, – недобрым взглядом окидывая юного чудского мыслителя, пробормотал Хакмар. – Он ведь мог додуматься, что я у кошки вовсе не из живота вывалился.

– Посмотрели? Ну и пошли все отсюда! – рявкнула на чудов Чикыш, похоже, тоже слегка смущенная неожиданным выводом из своих слов. Она ухватила Хакмара за пояс, рывком втянула в ответвлявшийся от основной пещеры небольшой проход и решительно задернула занавесь из облезлых шкур. – На порог садись! – скомандовала шаманка, отворачиваясь от Хакмара и перебирая мешочки на вырубленной в камне полке. – Лечить тебя будем! Больной должен на пороге сидеть – от порога болезни уходить легче, – видя, что мальчишка не торопится выполнить ее приказание, пояснила она.

Хакмар оглядел пещерку, пожал плечами – сесть-то все равно больше не на что – и с трудом опустился на выступающий каменный порожек. Пыльная занавеска елозила по плечам, позади слышались тихая возня и перешептывание – любопытные чуды шуршали там, не смея войти. Край шкуры поднялся, и внутрь тихо и застенчиво просочились Косто и Юкся. Шаманка поглядела на них мрачно, но гнать не стала, видно, признавая за ними право быть здесь. Что-то сосредоточенно жуя – желудок Хакмара немедленно скрутило от голода, – старуха присела перед ним на корточки и корявыми пальцами принялась разматывать заскорузлую повязку на ноге.