Неспособность успешно завершить первый этап детства, то есть выработать в себе способность к доверию, может значительно затруднить формирование надежных и стабильных связей с другими людьми во взрослой жизни. Нежелание зависеть от других может говорить о том, что взгляд на мир у человека сложился под влиянием опыта, свидетельствующего о небезопасности подобного поведения. Исследования показывают: установки, касающиеся того, кто мы есть и каков мир вокруг, возникают у нас еще в утробе матери. Такие установки, как «Мир опасен», «Меня не любят», «Я мелок и незначителен», зачастую формируются в детстве настолько раннем, что человек не осознает, что причина не в нем, а в тех, кто о нем заботится.

Отец Тэмми был мексиканцем, а мать – итальянкой. Отец сильно пил, часто бил мать. Матери с дочерью удалось сбежать от отца и переехать к бабушке с дедушкой, когда девочке было четыре года. Они, по словам Тэмми, были хорошими людьми, но она запомнила их неприятные выговоры по поводу ее мексиканской крови. Когда бабушка с дедом сердились, то отпускали довольно расистские замечания. Тэмми ничего не знала о расизме. Она не понимала, что ее бабушка и дед – люди ограниченные. Она не понимала, что множество хороших людей в этом мире совершают неприятные и глупые поступки. Она знала лишь то, что ее считают «черной овцой». Она росла, чувствуя себя иной, у нее сформировался комплекс неполноценности. На протяжении многих лет ей пришлось бороться с этим комплексом и стыдом за то, что она такая, какая есть.

Поскольку подобные установки возникают очень рано, порой еще до того, как мы учимся говорить, они начинают определять нашу личность и наши ожидания от жизни. Это происходит не потому, что убеждения наши истинны, а потому что мы постоянно строим свою жизнь, опираясь на собственные слова, мысли, чувства и поступки. Эти убеждения и установки становятся истинными, потому что мы в них верим. Например, если в ответ на постоянное пренебрежение со стороны родителей я в возрасте двух лет усваиваю, что не стою внимания и заботы, то могу поступить двояко. Я либо буду совершать поступки, которые подтвердят это мое убеждение (то есть буду довольствоваться низкооплачиваемой работой, буду жить с теми, кто считает меня половой тряпкой, водить старую развалину, а не машину и т. п.), либо начну доказывать обратное – зарабатывать деньги, покупать все самое дорогое, искать самых богатых любовников. Однако, поскольку второй вариант поведения – это лишь попытка компенсировать комплекс неполноценности, то сколько бы материальных богатств я ни накопила, сколько бы похвал в свой адрес ни услышала, всего этого мне будет недостаточно – все это не сможет убедить меня в собственной ценности и значимости. Я буду постоянно испытывать голод и стану стремиться к большему.

Очевидно, что наши убеждения, особенно бессознательные и невыявленные, могут породить абсолютный хаос в нашей любовной жизни. Мы не только живем в соответствии с этими установками (скажем, женщина, подспудно убежденная в своей никчемности, выходит замуж за нелюбимого, но богатого мужчину), но еще и постоянно ищем способы подтвердить их справедливость, как правило за свой же счет.

Энн выросла в Беверли-Хиллз – одном из самых богатых и, пожалуй, самых претенциозных мест Америки. Ее мать одна воспитывала двух дочерей. Зарабатывала она немного. С раннего детства Энн страдала от их экономического статуса. Она стыдилась своей «дешевой» одежды, «уродливой, тесной» квартиры и «чудовищно старой» машины матери. Ко второму классу она перестала приглашать друзей домой и безумно стыдилась, когда мать приезжала за ней в школу. К семи годам Энн решила скрывать свою бедность любыми способами. Она чувствовала себя ниже других девочек. Все детство ее прошло под знаком стыда и унижения.

Сегодня у Энн есть собственная «уродливая, тесная» квартирка в Беверли-Хиллз. Она по-прежнему стесняется пригласить бойфренда к себе, потому что считает, что к своему возрасту уже должна была бы жить по-другому. Хотя Энн красива, она считает свою внешность «посредственной». У нее прекрасная фигура, но она постоянно жалуется на то, какая она толстая. Хотя ее заработок приближается к шестизначной цифре, она убеждена, что ей недостаточно денег для покупки того, что могло бы помочь ей лучше относиться к себе и своей жизни. А то, что она «по-прежнему одинока», вообще повергает ее в ужас. Ей 34 года – и она убеждена, что жизнь ее кончена. Она часто оказывается единственной одинокой женщиной на вечеринках, и весь вечер ей приходится бороться с глубоким чувством унижения и стыда. Хуже того, когда Энн встречает мужчину, который вызывает у нее симпатию, все кончается разрывом, потому что она оказывается недостаточно хорошей для него. То же самое происходит с теми, кому нравится она. Энн всегда находит в них недостатки и отвергает их сама. В мире Энн господствует комплекс неполноценности.

Наши установки становятся строительным материалом, из которого мы строим свою жизнь и на основе которого понимаем свое место в мире. Они становятся нашей личностью. Мы не просто думаем, что порой ведем себя неправильно и плохо. Нет, мы верим в то, что сами неправильны и плохи, и начинаем относиться к себе «плохо» или находим тех, кто сможет наказать нас за то, что мы «плохи». И сколь бы мучительно и тяжело ни было жить по такому сценарию, живущему в наших сердцах, можно испытать огромное облегчение, произнеся все вслух. Это аналогично первому шагу в обществе Анонимных Алкоголиков: «Привет, меня зовут Джейн, и я верю, что некрасива и одинока»[1]. Браво!

Мне самой было трудно найти реальную любовь в течение первых сорока лет жизни именно из-за убеждения в собственной никчемности и неполноценности. Эти «истины» открылись мне еще в детстве, когда нас бросил отец («он ушел из-за моей никчемности»), а мать моя была настолько красива и умна, что я поверить не могла в то, что смогу хотя бы приблизиться к этому уровню («значит, я неполноценна»).

Таковы умозаключения ребенка, который слишком мал, чтобы понять причины того, что вокруг него происходит. Однако эти убеждения повлияли практически на все отношения моей жизни. Если кто-то тянулся ко мне, то я относилась к ним абсолютно бессовестно – я просто играла с их чувствами (Господи, надеюсь, они меня простили!). Когда же меня тянуло к кому-то, то этот человек обычно относился ко мне с безразличием и неуважением, словно я действительно никчемна и неполноценна. И так мы ходили по замкнутому кругу.

Дети постоянно смотрят на окружающих, чтобы понять свое состояние. Весь мир для них – это большое зеркало, а у малыша 4–5 лет мир состоит из родителей, братьев, сестер и тех, кто о нем заботится. В детстве мы поразительно эгоцентричны (абсолютно все, что вокруг нас происходит, связано исключительно с нами). Мы часто приходим к ложным выводам и заключениям, неправильно истолковывая поведение окружающих. Например: мама заболела из-за меня («я виновата»), мои родители развелись из-за моего плохого поведения, меня не усыновили, потому что я никому не нужна.