Чуть позже зашла в супермаркет, где сбылись два моих давних страха: «мне не хватит денег» и «я случайно что-нибудь украду». Оказалось, ничего страшного. Интересно, я попаду в ад из-за нечаянного пакетика корицы?

* * *

Подруга родила. Сегодня ходила смотреть: неюзанный пятидневный первонах (то есть я хочу сказать, отличный новенький младенец, только что из роддома), ручками машет интенсивно, какает желтеньким, члена нет, я специально в памперс посмотрела, значит — девочка. Пыталась купить ей погремушку в «Детском мире». На мой взгляд, она должна быть в виде ромашки с розовым шариком посередине, только таким устройством образцовая мать может развлечь свое дитя в четыре утра, напевая «плюти-плюти-плют-сука-когда-же-ты-заснешь». Но ничего подобного там не увидела, девайсы предлагались как на подбор нелепые и безобразные, и последнее, на чем и настиг меня культурный шок, был кислотных цветов бегемотик со стеклянным чревом, в котором перекатывались разноцветные внутренности. По-моему, это слишком для грудничка. Пришлось ограничиться силиконовыми насосочниками для его матери. Завораживающая вещь, особенно под тонкой маечкой. Сейчас, правда, зима, но до лета подруга должна дотянуть, потому что ребенок вышел мелкий, нешумный и, по всему видать, незлой.

* * *

Он, младенец, всего два девятьсот и пятьдесят сантиметров, а в подруге метр семьдесят пять, и она к нему склоняется так же, как — я только однажды видела, три года назад, — к телефонной трубке в автомате, когда звонила единственному мужчине, которого любила. Она наклонялась над черной трубкой, роняла на нее темные волосы и улыбалась. И вот я снова вижу это выражение лица и позу, хотя ребенок не от него.

* * *

Сегодня раскапывала гору перчаток в «Бенеттоне», постоянно держа в голове: «Надо найти такие, в которых мне будет ХОРОШО». Но «такие» все не попадались, и я, наконец, поняла, что перчатки здесь ни при чем.

* * *

Господи, у меня претензии: ты же видел, как я покупала салат в «Квартале», и прекрасно знал, чем это закончится. Мог бы предупредить, явить какой-нибудь знак, чтобы я этого не делала. Другим-то вон в таких случаях огненные буквы и синие молнии присылаешь, а мне даже не обмолвился — не могу же я считать знаком то, что две продавщицы отказались меня обслуживать, а третья, которая с бородавкой, переспросив: «Вы уверены?!», долго рассматривала мисочку с салатом, покачивала головой, выбирала какие-то невидимые волоски, а потом сказала «прости-прощай» и ушла, всхлипывая. Я думала, может, у нее что в личной жизни — с такой-то внешностью в личной жизни может быть вообще всякое.

И теперь этот салат зажил в моем организме своей жизнью. Он перемещается внутри по траектории разрывной пули, прорываясь чесночными выхлопами из самых неожиданных отверстий, ударяя то в печень, то в поджелудочную, а теперь с боями дошел до мозга. Он, видите ли, имеет что сказать этому миру, и проще дать ему такой шанс, чем Спорить С Салатом У Меня В Голове (люди подумают, что я не в себе или еще что). Итак:

Радостно отметив первый день зимы, россияне начали встречать Новый год. Они принялись подводить итоги — повествуют о том, что принес и унес уходящий год, и формируют виш-лист на наступающий. Они уже все там: оптимисты пляшут вокруг дерева в костюмах снежинок и мушкетеров, а пессимисты мучаются первым январским похмельем. И я, Сырный Салат С Чесноком, пользуясь любезно предоставленным средним пальцем (вы знали, что она печатает одним только средним пальцем правой руки?!) и техническими возможностями Сети Интернет (она-то пишет это слово с маленькой буквы, дурочка), хочу сказать следующее.

Не торопитесь, господа. Не стоит жить отсроченными радостями. Буквально сейчас от старого года осталось девятнадцать прекрасных нетронутых дней, каждый из которых принесет что-нибудь новенькое. Еще не отмечены все дни рождения в этом году, не выплачены все зарплаты, не потеряны все перчатки, не вырезаны все аппендиксы, не трахнуты все мальчики и девочки, не куплены все сумочки (это она подсказывает), не украдены все мобильники, не сыграны все свадьбы, не выкаканы все какашки, не написаны все тексты — короче говоря, не все события, которые были запланированы в амбарной книге жизни на этот год, произошли.

В конце концов, за эти девятнадцать дней обязательно кто-нибудь родится, а кто-нибудь, к сожалению, умрет. Новенький юзер еще напишет «вот и я решил завести себе журнал» и будет с трепетом ждать комментариев, а старенький — «всем спасибо, все свободны». И будет с трепетом ждать комментариев.

Поэтому рано, рано устремлять свой сияющий взор на пограничную дату 31–1 — смотрите под ноги, может быть, найдете кошелек или хотя бы не поскользнетесь. Глядите по сторонам — вдруг вам уже полчаса строит глазки блондинка вашей мечты или пробирается мент, чтобы проверить регистрацию. Посмотрите в небо — может быть, на вас летит кирпич или Господь улыбается вам прямо сейчас (Сырный Салат плачет от умиления).

И вообще, отвыкайте откладывать жизнь до определенной даты, до зарплаты, до отпуска, до конца недели, до весны, до первой звезды. Потом будет безумно жалко этих пропущенных, заранее зачеркнутых дней в календаре. Не хотелось бы портить вам настроение, но эти просранные дни и недели могут оказаться последними, когда у вас еще есть возможность что-то исправить, сказать последнее прости, последнее «люблю», увидеть того, которого никогда больше…

Потому что никто из нас не знает, когда лично к нему придет счастье, а когда — Сырный Салат С Чесноком.

Спасибо за внимание.

Эй, убери пальцы изо рта, меня же сейчас вы-ыыыы…

* * *

Моя сумочка выглядит так, что Фрейд бы понимающе кивнул.

Собственно, началось с того, что я решила сэкономить и отправилась в караван-сарай за сумочкой и перчатками. Там можно за четыреста пятьдесят рублей купить сумку из натуральной кожи с надписью «Гуччи» или с какой пожелаете, только она будет немного странная, эта сумка. Я и пошла. Что сказать? На одиннадцати этажах гостиницы «Севастопольской» нашлись только две приемлемые вещи, но неподходящего цвета, а потом я просто закрыла глаза и открыла их только у кассы в «Иль кватро», чтобы расплатиться за нечто черное, что пищало и вырывалось из моих цепких рук. То есть она так выглядела, эта сумка, как будто вполне способна запищать и вырваться. При этом скроена толково. Почему-то дешевые вещи изо всех сил прикидываются приличными, а приличные, наоборот, напускают на себя максимальную придурковатость. Но, люди добрые, в нее, крошечную, влезает покетбук, а спереть из нее что-нибудь, кажется, нелегко. А выглядит — да, по Фрейду, и с кисточкой, и раскладывается как-то совсем уж неожиданно широко.

А еще я заходила в «Зара», и там была правильная музыка, правильное освещение в примерочной и два зеркала, в которых я была так прекрасна, что сплясала от радости и купила юбку, хотя она явно на размер больше меня.

Возвращаясь домой с юбкой, которая велика, и сумочкой, которая мала, думала, что вот вещи — шубка, шапочка, сапоги, сумка, юбка, перчатки, белые кофточки, которыми я еще не хвасталась (я ношу их сразу обе, и еще красный лифчик, так, что его ВИДНО), трусы с кошкой, в конце концов, — они, вещи, есть, а меня почему-то нет. Не вижу себя среди этих предметов. Как будто покупаю их, чтобы как-то себя обозначить, четко определить свои физические границы и статус, но всегда остается только груда одежды, а меня, меня-то опять нет. Не нравится идея обматываться бинтами, как человек-невидимка, поэтому раскрашиваю лицо, рисую на нем большие глаза и чувственные, прости господи, губы. Но все равно тревожно, потому что я неостановимо рассеиваюсь в сыром декабрьском воздухе, не способная даже произнести свое имя вслух, отчаянно не верящая в это осязаемое теплое тело, которое, как все говорят, мое.