Малышка делает очередную попытку и с ее головы слетает тиара. Я поднимаю украшение и только сейчас понимаю, что это не обычный пластиковый аксессуар, который я сотни раз видела у ровесниц Тимура на площадке, а самая что ни на есть настоящая тиара. Из белого золота. С бриллиантами.

Я всматриваюсь в тонкую работу и, кажется, узнаю руку своего любимого ювелирного бренда. Я давно не слежу за новыми коллекциями, но сомнений нет, изделие скорее всего выполнено на заказ, потому что редко кому придет в голову покупать тиару за баснословные деньги в детском размере.

— Это мне Марат подарил, — гордо заявляет Арина, забирая тиару у меня из рук. — У меня на прошлой неделе был день рождения.

— В свое оправдание могу сказать, что это был юбилей, — доносится веселый голос Марата с дивана.

— Да, мне исполнилось пять, — малышка для наглядности демонстрирует мне свою пятерню.

— Поздравляю, — одними губами произношу и прокашлявшись добавляю: — Где у вас уборная?

— Прямо и направо, — говорит Дарья, а Марат одновременно с ней предлагает:

— Давай я провожу.

— Не надо, — отчаянно мотаю головой. — Не думаю, что я заблужусь.

Закрыв за собой дверь туалета, я медленно сползаю по ней на пол и начинаю часто-часто моргать в отчаянной попытке хоть как-то сдержать слезы. Сердце стучит где-то в горле, но я буквально заставляю себя сделать серию глубоких вдохов-выдохов для того чтобы унять его.

Я не имею права завидовать этой девочке. Я сама выбрала этот путь. Но тем не менее, слова Марата словно лезвием прошлись по моим внутренностям. Почему? Почему, даже не будучи отцом Арины, Марат говорит о ней с таким теплом? И дело совсем не в тиаре за пару миллионов в то время как я Тимуру подарила костюм пирата и новый набор лего на его “юбилей”. Дело в том с какой заботой и трепетом он к ней относится. Я вижу, что это не наигранно, что он действительно любит эту малышку. Но тогда почему? Почему ему наплевать на собственного сына? Как можно быть таким жестоким и отвергнуть своего ребенка только потому что я совершила ошибку в прошлом?

Я хочу стереть сегодняшний день из памяти, выкорчевать эти болезненные воспоминания с подкорки и навсегда закопать в глухом темном лесу. Подумать только, что еще пару часов назад я думала, что худшее, что со мной произошло — это поцелуй с Маратом. Затем я была уверена, что хуже отказавших тормозов уже не будет. Но сейчас я понимаю, что ошибалась. Худшее произошло сейчас.

Мне было бы гораздо легче, если бы я просто думала, что Марат больше не способен на любовь потому что я его сломала. Именно в этом не удалось убедить себя с момента той роковой встречи, на которой он признался, что знал о нашем сыне.

Но сейчас, увидев его отношения с Ариной, я понимаю, что Марат вполне может любить… Но, видимо, по его мнению, наш сын этого не достоин.

*** На всякий случай напоминаю, что история Дарьи и Алекса называется “https://litgorod.ru/books/view/3752”, если вдруг кто-то еще не читал)))

Глава 26 Марат

Алиса выходит из ванной спустя несколько минут и я моментально замечаю смену ее настроения. И дело не в том, что на ее лице больше нет той сияющей улыбки, которую вызвали замысловатые прыжки с Ариной. И даже не в том, что у нее слегка покраснели глаза, будто она там плакала. Дело в том, что она снова чужая. Абсолютно.

Я вижу это в ее осанке, походке, в том как напряжены ее плечи и слегка подрагивают пальцы.

Она хватает со стола ручку, и обращаясь исключительно к Дарье спрашивает:

— Где поставить подпись?

— Ознакомиться сначала не хочешь? — с улыбкой интересуется она.

— Не хочу, — сухо отвечает Алиса и ставит размашистую подпись на последней странице договора.

— А вдруг я переписала все твое имущество на себя? — картинно удивляется Дарья.

— Мне наплевать, — резко бросает Алиса, но несмотря на то, что вопрос задал не я, смотрит она исключительно на меня. Будто пытается передать какое-то тайное послание, вот только я понятия не имею какое… Еще несколько минут назад все было прекрасно, что такого произошло за время ее отсутствия?

После этого принцесска все так же сухо прощается и направляется к выходу.

— Подожди, — прихожу в себя, когда она уже переступает порог. — Я тебя отвезу.

— В этом нет необходимости, я вызвала такси.

И еще до того как я успеваю что-то ответить, она закрывает за собой дверь и я в каком-то ступоре слышу ее быстрые шаги по бетонной дорожке.

Дарья поднимает на меня вопросительный взгляд, а Алекс вручает бутылку холодной минералки и кивает в сторону двери.

— Пойдем новый котел в сауне покажу.

Мы с его женой синхронно закатываем глаза, но я покорно следую за другом, в то время как Дарья пытается объяснить дочери почему “классная Алиса” так быстро ушла.

— Я надеюсь, ты не собираешься читать мне нотации? — интересуюсь у Булавина, методично отдирая этикетку с влажного стекла.

— Боже упаси, — он картинно поднимает руки в примирительном жесте. — Просто хотел поинтересоваться знаешь ли ты что делаешь?

— Понятия не имею, — вздыхаю вместо того чтобы послать его подальше.

— Я так и подумал, — усмехается он, но вместо того чтобы дать мне какой-либо важный мудрый совет, реально показывает новый котел в сауне. Трещит о нем без умолку минут пять, не меньше, и я, наконец, не выдерживаю:

— Что, серьезно больше ничего не скажешь?

— А что я могу сказать? Если ты сам сейчас до конца не понимаешь что творится в твоей жизни, мне так тем более в этом темном лесу не разобраться.

Хочется зашвырнуть в него бутылкой и лишь одна мысль, что после этого мне как-то придется смотреть в глаза его дочери и объяснять почему папаша вдруг стал инвалидом, останавливает меня. Вот что за человек, а? Ведь не котлом же он хвастаться меня сюда позвал, но тянет кота за причиндалы и как тот мудрец в Тибете, ждет что я сам пойму что делать.

Вот только я нихрена не понимаю. Хотя еще неделю назад все было ясно: заключить