Чтобы однажды снова привлечь туристов, Варошу придется снести и начать все сначала.

А тем временем природа продолжает свой восстановительный проект. Дикие герани и филодендроны показались на отсутствующих крышах и спускаются по наружной стороне стен. Брахихитопы[26], мелии азедарах[27]и кусты гибискуса, олеандра и сирени торчат из закоулков, где сливаются в одно целое помещения и отрытое пространство. Дома исчезают под малиновыми горами бугенвиллей. Ящерицы и кнутовидные змеи снуют среди ростков дикого аспарагуса, опунций и трехметровой травы. Распространяющийся ковер из лимонного сорго наполняет воздух сладковатым запахом. По ночам у темного берега, свободного от любителей плавания при луне, ползают живущие здесь головастые и зеленые морские черепахи.

Остров Кипр по форме напоминает сковородку с длинной ручкой, вытянутой в сторону сирийского берега. Чаша размечена сеткой двух горных массивов и разделена широким центральным бассейном – и «зеленой линией», по одной горной цепи с каждой из сторон. Горы когда-то были покрыты алеппскими и корсиканскими соснами, дубами и кедрами. Лес из кипарисов и можжевельника заполнял всю центральную равнину между горными массивами. Оливы, миндаль и рожковое дерево росли на засушливых склонах со стороны моря. В конце плейстоцена карликовые слоны размером с корову и крохотные бегемоты, не крупнее домашней свиньи, бродили меж этих деревьев. Так как Кипр поднялся со дна моря и никогда не был связан с окружающими его тремя континентами, оба вида должны были достичь его вплавь. Около 10 тысяч лет назад за ними последовали люди. По меньшей мере одно место раскопок говорит о том, что последний карликовый бегемот был убит и приготовлен охотниками Homo sapiens.

Деревья Кипра ценились ассирийскими, финикийскими и римскими кораблестроителями; во время крестовых походов большая часть лесов пошла на корабли Ричарда Львиное Сердце. К тому времени популяция коз была настолько большой, что равнины остались безлесными. В XX веке в попытке возродить былые рощи были высажены плантации пинии. Но в 1995-м после длительной засухи почти все они вместе с остатками исходных лесов в северных горах взорвались пожаром от ударов молний.

Журналист Метин Мюнир был слишком огорчен, чтобы опять вернуться из Стамбула и посмотреть на свой родной остров, засыпанный пеплом, пока садовник, турк-киприот Хикмет Улусан, не убедил его в необходимости взглянуть на происходящее. И снова Мюнир увидел, как цветы обновляют кипрский ландшафт: сожженные предгорья покрыты ковром из алых маков. Некоторые семена маков, сказал ему Улусан, прожили 1000 или более лет, ожидая, когда огонь уберет деревья и маки смогут расцвести.

В деревне Лапта, расположенной высоко над северным побережьем, Хикмет Улусан выращивает фиги, цикламены, кактусы и виноград и почтительно ухаживает за старейшей на всем Кипре плакучей шелковицей. Его усы, ван-дейковская бородка и уцелевшие пучки волос побелели с тех пор, как молодым человеком он был вынужден покинуть южную часть острова, где его отец пас овец и возделывал виноград, оливки, миндаль и лимоны. До бессмысленной войны, разорвавшей остров на части, 20 поколений греков и турок мирно жили вместе в долине. Потом соседей забили дубинками до смерти. Они нашли смятое тело старой турчанки, пасшей козу – блеющее животное все еще было привязано к ее запястью. Это варварство, но турки тоже убивали греков. Смертельная взаимная ненависть народов не более объяснима или сложна, чем направленные на геноцид побуждения шимпанзе – природное явление, которое мы, люди, тщеславно или неискренне считали невозможным в цивилизованном обществе.

Из своего сада Хикмету видно лежащую внизу гавань Кирении, охраняемую византийским замком VII века, построенным на предшествовавших ему римских укреплениях. Крестоносцы и венецианцы последовательно брали его штурмом; потом пришли оттоманы, затем британцы, а теперь опять настала очередь турок. В служащем музеем замке можно увидеть один из редчайших экспонатов, целый греческий торговый корабль, обнаруженный в 1965 году, затонувший в полутора километрах от Кирении. Когда он пошел ко дну, его трюм был заполнен жерновами и сотнями керамических амфор с вином, оливками и миндалем. Груз был достаточно тяжелым, чтобы корабль увяз там, где течения занесли его илом. Углеродный анализ миндаля, скорее всего, собранного на Кипре за несколько дней до кораблекрушения, показал, что оно произошло около 2300 лет назад.

Защищенные от кислорода корпус и мачты корабля из алеппской сосны остались нетронутыми, правда, их пришлось обработать полиэтиленовыми смолами, чтобы те не разрушились при контакте с воздухом. Кораблестроители использовали гвозди из меди, которой Кипр был когда-то богат, а они не ржавеют. Также прекрасно сохранились свинцовые грузила и керамические амфоры разнообразных стилей, по которым можно опознать Эгейские порты их происхождения.

Трехметровой толщины стены и круглые башни замка, в котором выставлен корабль, построены из известняка, добытого на окружающих утесах и содержащего крохотных ископаемых, отложенных, когда Кипр был ниже уровня Средиземного моря. Однако с момента разделения острова замок и прекрасные старые склады из камня и рожкового дерева, стоящие вдоль берега, исчезли за уродливым скоплением казино-отелей – азартные игры и либеральное валютное законодательство оказались одними из немногих доступных средств поддержания экономики нации отверженных.

Хикмет Улусан едет на восток вдоль северного побережья Кипра, мимо еще трех замков из местного известняка, поднимающихся на зазубренных горах, стоящих вдоль узкой дороги. Над мысов с видом на топазовое Средиземное море видны остатки каменных деревушек, некоторым из них 6000 лет. До недавнего времени были видны также их террасы, наполовину вросшие стены и пристани. Однако с 2003 года еще одно иностранное вторжение вмешалось во внешний облик острова. «Единственное утешение, – грустит Улусан, – то, что оно ненадолго».

На этот раз не крестоносцы, а пожилые британцы, ищущие самое теплое место, где пенсионер среднего класса мог бы жить на покое, ведомые яростными девелоперами, обнаружившими, что недострана Северного Кипра – это последнее дешевое нетронутое место для строительства жилья с видом на море, оставшееся к северу от Ливии, да еще и с уступчивым законами по выделению участков. Внезапно бульдозеры начали расшвыривать 500-летние оливы, чтобы расширить дороги в предгорьях. На волне наличных платежей к берегу приплыли агенты по продаже недвижимости, вооруженные досками для рекламных объявлений, где к таким словам, как «Участки», «Горные виллы», «Прибрежные виллы» и «Виллы класса люкс», были добавлены древние средиземноморские топонимы.

Цены от £40 тысяч до £100 тысяч (от $75 тысяч до $185 тысяч) вызвали лихорадочную скупку земли, в пылу которой никто не обращал внимания на такие пустяки, как то, что греки-киприоты до сих пор предъявляют права на большую часть земель. Фонд по защите окружающей среды Северного Кипра тщетно протестовал против создания поля для гольфа, напоминая, что теперь придется импортировать воду из Турции гигантскими виниловыми контейнерами; что муниципальные мусорные свалки переполнены; что полное отсутствие очистных канализационных сооружений будет означать в пять раз большее количество жидких отходов, сливающихся в прозрачное море.